До своего обращения в веру Павел выпячивал нелепую сторону подобных утверждений и преследовал тех, кто эти заявления делал. Но потом что‑то произошло. По его собственному рассказу, Бог открыл ему истину, послав видение самого Иисуса после его смерти. Павел рассказывает об этом не так подробно, как мы бы этого хотели, но он явно полагал, что узрел Иисуса собственными очами (Гал. 1:16; 1 Кор. 15:8). Ниспосланное видение убедило его в том, что Иисус жив или, точнее, что он возродился для жизни. А если Иисус возродился для жизни, то это решительно меняло дело.
Единственным способом, которым Иисус мог возродиться для жизни, могло быть божественное воскрешение его из мертвых. Но если Бог его воскресил, то, значит, Иисус действительно был божественным избранником. Однако, если Бог выказывал особое расположение к Иисусу, то почему он был распят? Это не похоже на выражение милости со стороны Всемогущего. Чтобы придать этому смысл, Павел предположил, что распятие Иисуса Бог считал необходимым. Бог, по сути, повлиял на событие таким образом, чтобы Иисус умер ужасающей смертью. Но зачем? Очевидно, не из‑за его ошибочных поступков, поскольку он был Божьим избранником. Значит, должна была существовать другая причина. Иисус должен был быть убит не из‑за собственных грехов, а из‑за грехов других людей. Смерть Иисуса стала жертвой Богу, масштаб которой покрывал все грехи, которые совершили другие люди. И доказательством этому послужило воскресение Иисуса. Воскресив Иисуса из мертвых, Бог показал, что смерть Иисуса была частью его плана спасения всего мира (см. Рим. 3:21–28).
С точки зрения Павла, все являются грешниками и должны платить за свои грехи смертью. Но Бог заменил это смертью Иисуса. Все те, кто принимает факт искупления грехов через страдания Иисуса, искупают этим свои грехи. Благодаря вере в смерть Иисуса и в его воскресение человек оказывается на стороне Бога.
Когда Павел осознал это, для него все переменилось. Христос больше не был тем, кого проклял Бог. Он был божественным Христом, божественным мессией. И оказаться на стороне Бога можно было только одним способом — тем самым, который указал сам Господь через смерть возлюбленного Сына.[2]
Это по крайней мере частичная причина того, почему Павел практически не упоминает о других фактах жизни Иисуса. Они для него особо много не значили. Важна была смерть Христа. По этой причине в Посланиях к коринфянам Павел с определенной долей гордости говорил: «Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2:2). Поэтому впоследствии он напоминает коринфянам основной смысл его проповеди:
Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати, а потом и больше чем пятистам единовременно.
(1 Кор. 15:3–5).
Именно смерть Христа и его воскресение, а не его рождение, жизнь, совершенные чудеса и учение принесли спасение. Для Павла только это имело наивысший смысл.
Иисус в самом раннем Евангелии
Я не буду останавливаться на том, какое значение имел Иисус для каждого из ранних христианских писателей. Но важно отметить, что некоторые из них разделяли воззрения Павла относительно смерти Иисуса и выразили это в письменном тексте. И нигде это не видно столь ясно, как у самого раннего христианского писателя, анонимного автора Евангелия от Марка.
Очевидная разница между воззрениями Марка и Павла на личность Иисуса заключается в том, что Марк не считал, что смерть и воскресение Иисуса являются единственно важными вещами. Важна была вся жизнь Иисуса. Поэтому Марк начинает свой рассказ с крещения Иисуса в самом начале его миссии Иоанном Крестителем. В самой большой части текста описываются учения Иисуса, акты исцеления и изгнания бесов, его встречи с оппонентами в еврейской среде, его последнее путешествие в Иерусалим для празднования Пасхи и т. д. Для Марка жизнь Иисуса имела значение, во многом поскольку это не был кто‑либо, кто мог быть распят, а потом воскрешен из мертвых, это был единственный человек — Иисус, сын Божий, все деяния которого, а не только его смерть, отражали его особое положение по отношению к Богу.
И вместе с тем Марк (и авторы других Евангелий) иногда называется автором «страстей с длинным предисловием». Исследователи имеют в виду, что, несмотря на то что большая часть повествования посвящена жизни Иисуса, а не его смерти, реальным сюжетом в тексте становится рассказ о его смерти, что входит в намерения самого автора и становится очевидным из его текста с самого начала. Не менее шести из шестнадцати глав Евангелия от Марка посвящены последним дням Иисуса в Иерусалиме. И в течение всех первых десяти глав Марк все время забегает вперед к событиям смерти Иисуса, постоянно напоминая о том, как все завершится. Как и Павел, Марк видит в этой смерти конечный смысл спасения. Как, по словам Марка, говорил сам Иисус: «Ибо и Сын Человеческий [т. е. сам Иисус] не для того пришел, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Марк 10:45). Иными словами, жизнь Иисуса была служением другим (отсюда и чудодейственные деяния, и проповеди последователям), но к тому же она была завершена величайшим актом самопожертвования. Иисус с собственного согласия умер ради других, чтобы искупить их грехи.
Иисус у Марка очень человечен. Некоторые из читателей текстов даже считали, что он слишком человечен — как, например, в сцене в Гефсиманском саду, когда он трижды умоляет Бога избавить его от того, что уготовано ему судьбой. И все же он проходит через это. Хотя по ходу изложения страстей кажется, что он пребывает в шоковом состоянии, практически ничего не говорит во время суда и ничего во время пыток и распятия. И лишь в самом конце он взывает к Господу, вопрошая, за что ему было все это ниспослано. Но даже если это и есть реальный вопрос умирающего Иисуса (см. разбор данного вопроса в гл. 2), сам Марк и читатели знают божественный ответ. У Марка в момент смерти Иисуса происходят две вещи, указывающие на причину данного события. При последнем вздохе Иисуса занавес в Храме рвется пополам, а сотник признает, что Иисус действительно есть Сын Божий.
Никакие другие события не могут лучше объяснить то, как Марк понимал Иисуса. Тот занавес в Храме был плотной завесой, отделяющей помещение, называемое Святая Святых, от остальной части священного пространства. Считалось, что Святая Святых и есть место пребывания самого Бога (на земле). Никто не мог входить в это помещение, кроме как один раз в год в день покаяния, Иом — Киппур, когда туда входил еврейский первосвященник для принесения двух жертв: одной за свои собственные грехи и одной за грехи всего народа. У Марка при смерти Иисуса была разрушена завеса — и, соответственно, все то, что отделяло Бога от людей. Теперь Бог доступен всем; он не закрыт и не изолирован; ему была принесена наиболее совершенная из жертв; и все могут пребывать в Божественном присутствии.
Наблюдающий за распятием сотник понимает это. В течение всего евангельского рассказа никто не мог понять, кем является Иисус, что он есть Сын Божий, который должен умереть. Однако в момент его смерти сотник признается в том, в чем никто не мог признаться: Иисус есть Сын Божий не вопреки факту его вынужденной смерти, а как раз вследствие его смерти. Он есть Сын Божий, чья смерть имеет значение для Бога.
Подобный подход получает дополнительное подкрепление в следующей сцене рассказа, когда спустя три дня несколько женщин приходят к телу Иисуса, чтобы его похоронить, и обнаруживают, что он исчез. Тогда они познают сверхъестественную истину смысла Иисусовой смерти: Бог воскресил его из мертвых. Иисус есть Сын Божий, который умер и воскрес. Это точка зрения Павла, изложенная здесь в форме рассказа.
Иисус в Евангелии от Фомы
Представление Павла о Христе стало доминирующим в истории раннего христианства. По сути это стало каноническим представлением, каноническим с позиций Священного Писания, поскольку послания Павла вместе с Евангелием от Марка (а также Евангелиями от Матфея и Луки, основывающимися на Марке) составляют большую часть Нового Завета. Но существовали и другие представления о роли Иисуса, которые с теологической точки зрения были прямо противоположны выше указанным, представления, которые было запрещено излагать, и они не вошли в дошедший до нас канон.
Одно из таких представлений мы можем найти в коптском Евангелии от Фомы, о котором я уже несколько раз в течение рассказа упоминал. Автор Евангелия считает себя настолько же авторитетным христианином, как и Павел. Авторитет Павла был основан на его опыте видения воскресшего Иисуса. Не так обстоит дело с автором Евангелия от Фомы, который нигде не упоминает о том, что он видел Иисуса живым после его смерти. Вместо этого его авторитет обосновывается тем, кем он является, или по крайней мере кем он считает, что является. Его зовут, по его словам, Дидим Иуда Фома. Имя Дидим по — гречески означает близнец, а Фома тоже означает Близнец, но только на арамейском, на языке Иисуса и его учеников. Итак, этот человек — Иуда — близнец. Но близнец кого?
