Царь, видя, что отказом он может вызвать неприязнь к себе и навлечь на Грузию нашествие персов, разорение ими святых храмов, уничтожение христианской веры и всего православного грузинского народа, вынужден был обещать исполнить волю шаха. Щедро одаренный Аббасом, он вернулся в Кахетию и, не зная замыслов шаха, женился на старшей сестре царя Луарсаба, Хуарешани. Свадьбу отпраздновали с великолепием в городе Греми в 1612 году. А младшую сестру Луарсаба, Елену, послали к шаху по его требованию. Впоследствии она была насильственно обращена в магометанство, и ей дали другое имя — Фатман-Султан-Бегум.
Царь Луарсаб в то время лишил должности своего бывшего любимца, моурава (*8), хитрого и бесчестного Георгия Саакадзе, а также и тестя его, вельможу Нугзара. Они, будучи удалены от двора царем Луарсабом, отправились искать себе покровительства у шаха Аббаса. Шах, имея в виду свои цели, принял их весьма благосклонно и предоставил им почетные должности. Однажды христоборец сказал этим недовольным, Саакадзе и Нугзару: «Ту сестру, которую я просил у Луарсаба, отнял у меня Теймураз. Нужно защищать свою честь». Под этим предлогом лживый шах хотел исполнить давно уже таившиеся в его душе замыслы.
Собрав огромнейшее войско и взяв с собой изменников государю Георгия Саакадзе и Нугзара проводниками, шах отправился в Грузию. Это было в 1615 году. Остановившись в городе Ганжа (Елиеаветополь), что в Албанской области (*9), нечестивый шах спросил Георгия Саакадзе, которого он осыпал всеми милостями: «Как по вашему обычаю поступает человек, у которого отнимают жену?» Аракил-монах, историк армянский, говорит, что Георгий Саакадзе отвечал ему следующее: «Тот, у кого увидят жену, нападает, если, конечно, имеет силы и возможность, на того, кто увел, и предает все его имущество разграблению и уничтожению».
Георгий сказал так из угождения шаху, зная, что шах имеет великую неприязнь к царю Теймуразу и ищет какого-нибудь повода разорить Кахетию. Шах сказал Саакадзе: «Я — тот человек, у которого увели жену». Эта ложь шаха не имела под собой никаких оснований. Окаянный искал погубить Теймураза и предать его царство огню и мечу и при этом бесстыдно клеветал на царя, оправдывая клеветой свои поступки.
Жители Кахетинского царства, понимая, что их должно постигнуть великое бедствие, собрались к царю и стали просить: «Царь, пошли мать твою с сыном твоим Александром, чтобы она укротила гнев шаха своими просьбами и умолила его оставить намерение погубить нас». Тогда царь Теймураз со слезами объявил своей матери просьбу вельмож и народа. Арчил II, царь Кахетинский и Имеретинский, в своем повествовании о царе Теймуразе говорит, что государь думал: «Пошлю мать мою с младшим сыном моим Александром к шаху, дабы через них упросить его не предавать опустошению мое царство». Мудрая раба Христова ответила ему: «Чадо мое, знаешь ты хорошо, сколько раз я избавляла от беды Кахетию и не щадила себя для страны! Бесполезно ехать к шаху, ибо никакие мои просьбы и мольбы не смогут удержать его от опустошения всей нашей страны». Иеромонах Георгий, бывший очевидцем этой трогательной картины, пишет, что едва ли не все жители Кахетии возрыдали пред царицей, говоря ей: «Отправляйся, мать наша, и спасай нас от погибели». Как бы то ни было, в конце 1615 года царица, взяв царевича Александра, в сопровождении князя Нодара Джорджадзева, с богатыми подарками отправилась в Ганжу и скоро предстала перед шахом.
Шах ласково принял ее и между прочим сказал: «Разве я дядька и воспитатель этого юноши, что он прислал мне младшего сына своего? Пусть царь Теймураз пришлет мне старшего сына, Леона, и я воспитаю его, как приличествует царственным особам». Святая написала все сыну своему, но тайно передала ему, чтобы он ни в коем случае не посылал наследника к шаху.
Царь Теймураз понял, в чем дело, пришел в ужас и не решался отпускать своего сына. Но вельможи царские и народ собрались опять к государю и со слезами просили его уступить шаху: «Не два ли раза ты был у него? — говорили они. — Не оба ли раза он оказал тебе честь и поднес подарки? Зачем своим упорным нежеланием послать к шаху Леона, сына своего, хочешь погубить Кахетию? Мы уверены, что он не причинит ему никакого вреда».
Наконец, после долгих уговоров царь согласился и послал наследника своего Леона к шаху с гофмаршалом, князем Давидом Аслановым. Когда царевич приехал, кровожадный шах, не довольствуясь этим, потребовал к себе и царя Теймураза, написав ему такое письмо: «В преданности твоей мне я нисколько не сомневаюсь: ты пожертвовал своими детьми и матерью. Приди и сам. Прими от меня дары и, возвратившись к себе, мирно царствуй». Теймураз, получив это письмо, не знал уже, что делать, от горести и печали о том, что он безвозвратно потерял нежно любимых детей и дорогую свою мать. Он чувствовал себя совершенно одиноким и не знал, на что решиться, а испуганные вельможи настаивали, чтобы он ехал к шаху. Но царь всеми силами уклонялся от этого, зная, что ему грозит неминуемая погибель.
Царь лишился также и последнего своего утешения — прекрасной дочери своей Тинатин, неизвестно по какой причине и когда отнятой у него шахом. Святейший Патриарх Антоний I говорит, что она была взята шахом в супруги, а потом отдана Заалу, сатрапу (*10) Лористанскому. Ее, продолжает святитель, помнила мать его, царица Елисавета, когда Тинатин была вдовой и уже в довольно преклонных летах.
После всего этого было уже понятно каждому, что должно последовать за такими злодействами шаха, какой удар готовится Святой Церкви Иверской, царствующему дому и всем христианам. Вскоре шах, видя, что царь лишился почти всего своего семейства и остался один, двинулся с огромным войском прямо в Кахетию, как пишет Аракил, историк армянский. Вот подлинные его слова: «По нашествии персов на Кахетию страшные бедствия постигли Иверию; убиение старцев, которых невозможно было увести в Персию, молодых, которые с оружием в руках воспротивились переселению, смерть иереев, диаконов и даже епископов, монахов и монахинь и пленение их, убиение малолетних, растление девства, срытие святых могил, сожжение святых храмов, прекрасного города Греми и всех городов и сел кахетинских. Как можно высказать все это, когда одно воспоминание наводит великий ужас!» Нечестивец переселил в Персию всех кахетинцев, оставшихся в живых после того, как страна предана была мечу и огню. Как грустно и горько было слышать св. Кетевани о несчастье, постигшем Кахетию, об осквернении святилищ Божиих и разорении всего царства!
Беззащитный царь Теймураз I нашел убежище у Имеретинского царя Георгия III, вместе с Карталинским царем святым Луарсабом, страна же его стала добычей кровожадного Аббаса I. О бедствиях же, постигших Карталинию, сказано в повествовании о страданиях святого мученика царя Луарсаба.
Как грузинские писатели и, прежде всего, сам царь Теймураз I в стихах о страдании святой великомученицы царицы Кетевани, его матери, так и армянский историк Аракил, а также латинские писатели согласно повествуют, что, когда в руки христоненавистника-шаха попал и наследник престола, царевич Леон, то обоих братьев вместе со святой Кетеваныо шах немедленно отправил в Шираз. Окаянный приказал через посла тамошнему правителю города Беглар-беку заключить их в темницу и иметь за ними тщательный надзор. Сам же кровопийца шах, разорив всю Кахетию и Карталинию, возвратился в Испагань.
Святую царицу держали в темнице десять лет. По прошествии пяти лет у нее отняли последнее из того, что утешает на земле — ее внуков, которых послали к шаху в Испагань. Там их оскопили, и, говорят, что невинный страдалец, наследник престола Леон, не вынес этого мучения и скончался. Это было в 1620 году. Другой же сын царя Теймураза, Александр, остался жив, и Антоний I говорит, что его мать видела Александра уже старцем. Святая Кетевань предвидела близкую свою кончину и ожидающие ее ужасные страдания телесные, но надеялась непреложно, что от всех сих избавит ее Господь (Пс. 33; 20). И еще помнила она сказанное в Писании: Если приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу свою к испытанию; управь сердце твое и потерпи. И не смущайся во время посещения; прилепись к Нему и не отступи, дабы возвеличиться тебе напоследок. Все, что нанесено тебе будет, прими и в превратностях твоего уничижения будь долготерпелив (Сир. 2; 1–4).
Блаженная уподобилась в терпении Иову и в премудрости — Товии. Ни страшные притеснения в темнице в продолжение пяти лет после того, как отняли у нее внуков, лишение которых было горестнее для нее, чем самое темничное заключение, ни все издевательства персидских придворных, ни лукавые предложения шаха сделать ее царицей Персии, ни все предлагаемые ей великие сокровища и богатства мира сего, ни просьбы и уговоры придворных и знати персидской пощадить себя и произнести лишь одно хульное слово на Христа — ничто не могло поколебать страдалицы Христовой. Она осталась верной Небесному Жениху до самой смерти, пролила за Него святую свою кровь и исповедала пред мучителями веру Православную и любовь ко Христу Господу. Так на этой немощной женщине явилось величие благодати Божией. Она посрамила и попрала вечного нашего врага, зияющего пожрети нас и свести во ад живых, ибо Господь в роде праведных (*11).
