Марла выдержала мой взгляд несколько секунд. Она знает, о чём я сейчас сказал, но никак не может переварить это. Энни засопела во сне. Марла подошла, взяла её на руки, не разбудив, и прошептала спасибо.
После того, как они ушли, я позволил уму продолжить игру с пузырями в бесконечном монологе. Нужно чуть точнее настроить, решил я. Мой ум вернулся к более ранним размышлениям и к непрерывному восхищению, что такая, казалось бы, простая и неизменная вещь, как истина, совершенно увязла в заблуждениях и неверных указаниях. Я не был удивлён, увидев, что Майя, богиня заблуждений и неверных указаний, снова сидела в кресла напротив меня.
– А кто такие священники всех религий? – спросила она меня.
– Они твои пастыри, – ответил я, – стерегут овец в долине, не пуская их в горы.
Я знаю это. Я знаю, что религии с их обещаниями жизни после смерти образуют внутренний слой общего контекста, и что вечные награды и наказания, о которых они говорят, также конечны, как и этот слой, из которого они говорят. Пузыри внутри пузырей. Черепахи верхόм на черепахах.
– А кто такие святые и мудрецы великих духовных традиций? – спросила она.
– Они – твой последний уровень. Они ткут последнюю паутину, они мастера очень тонких неверных указаний – убеждают, потому что сами убеждены. Из миллиона тех, кто подошёл к краю, вероятно, лишь один перешёл его.
Она улыбнулась.
– А где я обитаю?
– В сердце, – ответил я. – В страхе.
– В страхе чего? – спросила она.
– В страхе явления назойливых индуистских божеств? – спросил я, но её уже не было.
31.Отрывки из Песни о себе. Уолт Уитмен
Ты думал, тысяча акров это много? Ты думал, Земля это много? Ты так долго учился читать? Ты так гордился, что понимаешь смысл поэм?
Проведи этот день и ночь со мной, и ты обретёшь источник всех поэм,
Ты обретёшь все блага земли и солнца, (есть ещё миллионы солнц),
Ты больше не будешь принимать вещи из вторых или третьих рук, больше не будешь смотреть глазами мертвецов, или питаться книжными призраками,
Ты не будешь смотреть и моими глазами тоже, или верить тому, что я говорю,
Ты будешь прислушиваться ко всем и фильтровать всё через себя.
***
Я слышал, о чём говорили разговорчивые люди, их разговоры о начале и конце, Но я не буду говорить ни о начале, ни о конце.
Никогда не было такого начала, как сейчас, ни такой юности и старости, как сейчас, и никогда не будет такого совершенства, как сейчас, ни такого рая и ада, как сейчас.
***
Всё идёт вперёд, разворачиваясь, ничто не погибает, и смерть – совсем не то, что кто-то думал, а лучше.
***
Ты слышал, что хорошо побеждать? А я говорю, что так же хорошо быть побеждённым, битвы проигрываются с тем же духом, с каким и выигрываются.
***
Я существую, каков я есть, и этого достаточно, если никто в целом мире не знает этого, я доволен, и если все и каждый знают это, я доволен.
Только один мир знает, и он для меня самый-самый пребольшой, и это – я сам. Получу ли я причитаемое мне сегодня, или через десять тысяч, или через десять миллионов лет, Я с радостью приму это сейчас, и с такой же радостью могу подождать.
***
Ты опередил остальных? Ты – президент? Это пустяк, каждый вскоре этого достигнет, и пойдёт дальше.
***
Я прекрасно осведомлён о своей самовлюблённости, о своих всепоглощающих строчках, но никак не должен писать меньше, кто бы ты ни был, я наполню тебя собой.
***
Часы отмеряют мгновенья, но что отмерит вечность?
***
Все силы мира долго старались, наполняя и ублажая меня, И вот сейчас стою я здесь, крепкий душою.
***
Каждого из вас, мужчин и женщин, я проведу к вершине холма, левой рукой обнимая за талию, правой указывая на широкие земли и большую дорогу.
Ни я, ни кто-либо ещё не может пройти по этой дороге вместо вас, вы должны сделать это сами.
Эта дорога не так далеко, рукой подать, быть может, вы уже бывали здесь с рожденья, но не знали об этом, быть может, эта дорога везде – на суше и на воде.
Накинь свои лохмотья, сынок, а я накину свои, и поспешим вперёд, на пути нас ждут прекрасные города и свободные страны.
Если ты устал, я понесу твою ношу, обопрись о моё бедро, в своё время ты окажешь мне такую же услугу, поскольку в дороге нам не придётся отдохнуть.
Сегодня в предрассветный час я взошёл на холм и увидел усыпанное звёздами небо, и я сказал своей душе "Когда мы захватим все эти небесные светила, и все их блага и знания, удовлетворимся ли мы тогда?" И моя душа сказала "Нет, мы лишь отметим тот уровень и двинемся дальше".
Ты тоже задаёшь мне вопросы, и я слышу тебя, я отвечаю, что не могу ответить, ты должен выяснить всё сам.
Посиди немного, сынок, Вот печенье, поешь, вот молоко, попей, но когда ты выспишься и обновишься в своих лучших одеждах, я поцелую тебя на прощанье и открою ворота, чтобы ты ушёл.
Ты достаточно долго видел презренные сны, но теперь я смою дёготь с твоих глаз, ты должен привыкнуть к ослепительному свету каждого мгновенья твоей жизни.
Ты достаточно долго робко брёл вдоль берега, держась за поручни, но теперь я хочу, чтобы ты стал бесстрашным пловцом, чтобы ты нырнул в открытое море, всплыл, кивнул мне, крикнул, и смеясь, тряхнул волосами.
Я – учитель атлетов, тот, кто рядом со мной распахнёт сердце шире моего, докажет его широту, Тот больше всего чтит мой стиль, кто обучившись в нём, уничтожит своего учителя.
***
Я учу покидать меня, хотя, кто может меня покинуть? С этой минуты я буду преследовать тебя, кем бы ты ни был, мои слова будут зудеть в твоих ушах, пока ты не поймёшь.
***
И я говорю вам, люди, не допытывайтесь о Боге, ведь я, пытливый ко всему, не допытываюсь о Боге, (никакое количество слов не может передать, насколько спокойно я отношусь к Богу и к смерти).
Я слышу и вижу Бога в каждом предмете, хотя и совсем не понимаю его, а так же не понимаю, как может быть кто-то прекраснее меня.
Зачем желать видеть Бога лучше, чем сегодня? Каждый час из двадцати четырёх, и каждое мгновенье я вижу что-то от Бога.
Я вижу Бога в лицах мужчин и женщин, и в своём отражении в зеркале, я нахожу письма от Бога, разбросанные на улицах, каждое подписанное его именем, но я оставляю их лежать там, потому что знаю, что куда бы я ни пошёл, другие всегда будут точно также передо мной.
***
Есть во мне что-то – не знаю, что – но знаю, оно во мне. И тогда моё скрюченное и потное тело успокаивается, и я сплю, сплю долго. Я не знаю его, у него нет имени, это слово не сказано, его нет ни в словарях, ни в высказываниях, ни в символах.
То, на чём оно вращается, больше земли, на которой вращаюсь я, для него всё творение – друг, чьё объятье пробуждает меня.
Наверное, я мог бы сказать больше. Но лишь в общих чертах! Я молю о своих братьях и сёстрах.
Видите, о мои братья и сёстры? Это не хаос, не смерть – это форма, единство, план – это вечная жизнь – это Счастье.
***
Я противоречу сам себе? Что ж, прекрасно – я противоречу сам себе (Я огромен, во мне великие множества).
***
Пёстрый сокол пронёсся мимо и упрекнул меня за мою болтовню и медлительность.
Я тоже нисколько не приручен, меня тоже нельзя передать словами, и я издаю свой варварский вопль над крышами мира.
***
Я завещаю себя грязной земле, чтобы вырасти любимой травой, если захочешь меня снова увидеть, посмотри под подошвы своих ног.
Ты вряд ли поймёшь, кто я и о чём я говорю, но всё же, я буду полезен для твоего здоровья, я очищу и укреплю твою кровь.
Не падай духом, если не найдёшь меня сразу, если меня не будет в одном месте, поищи в другом, я остановлюсь где-нибудь, и буду ждать тебя.
Пойми это, как ничто другое: духовная свобода и единство с Дао это не случайные подарки, но награды сознательной само-трансформации и само-эволюции.
– Хуа Ху Дзин –
Следующее утро я провёл перед компьютером. Шёл холодный фронт, снаружи было слишком морозно и ветрено, чтобы что-то делать – хорошая возможность уделить внимание кое-каким внутренним делам, что для меня означало написание этой книги и ответы на электронные письма.
Если бы на каждый вопрос своих студентов я старался предоставить углубленный ответ, это занимало бы полный рабочий день. Я этого не делаю. Я даже не очень-то внимательно читаю их письма – лишь настолько, чтобы ухватить смысл. Так же я поступаю при личном общении. Простой факт в том, что если на свете существуют миллионы вопросов, то есть всего сотня, или около того, ответов. Моя работа состоит не в том, чтобы отвечать на поставленные вопросы прямо, и я редко это делаю. По иронии, студенты совсем не умеют задавать вопросы, и если бы я просто отвечал на те вопросы, на которые они хотели бы получить ответ, это привело бы к ещё более глубокому увязанию в их ложных верованиях.
