Следует также попутно отметить и следующее. Часть деятелей Освободительного Движения попала в него из другого лагеря - Вульхайде, в котором проводилась подготовка пропагандистов для лагерей военнопленных.
Если принять за своего рода условную дату 14 ноября 1944 года провозглашение Пражского Манифеста, как дату учреждения Комитета Освобождения Народов России (КОНР), и если вспомнить продолжение пражского акта в Берлине, в зале "Европа-Хаус", 18 ноября 1944 года, то здесь же, в связи с нашей темой, стоит подробнее остановиться на дате 19 ноября того же года.
О ней вспоминает, например, Л. В. Дудин (Градобоев).
Он пишет: "Через несколько дней в русском православном соборе в Берлине состоялось молебствие о {20} даровании победы вооруженным силам КОНР. Служил глава православной церкви заграницей. Митрополит Анастасий. На этом молебствии присутствовали почти все члены Комитета и оно также вылилось в русскую патриотическую манифестацию" (Л. В. Дудин (Н. Градобоев). Великий мираж (третий выход). Материалы к истории ОДНР (1941-1945). Выпуск 2-ой. Лондон, Канада, изд. СБОНР, 1970.).
Тот же самый факт отмечает и полковник В. В. Поздняков: "19 ноября 1944 года в Берлине, в православном кафедральном соборе состоялось торжественное молебствие главы русской православной церкви заграницей митрополита Анастасия и митрополита Германского Серафима" (Полковник В. В. Поздняков. Андрей Андреевич Власов. Сиракузы (США), 1973. Обе цитаты воспроизводятся в оригинальной орфографии их авторов.).
Данное описание по всей видимости относится к торжественному богослужению, совершенному в Берлинском кафедральном соборе в воскресенье, 19 ноября 1944 г. Было совершено не только молебствие, как сообщили об этом авторы вышеуказанных книг. Божественную литургию совершали митрополиты Анастасий и Серафим (Ляде) в сослужении многочисленного духовенства. Сейчас уже трудно назвать всех сослуживших иерархам, но помнится, что среди сослужащих был митрофорный протоиерей о. Андриан Рымаренко, священник о. Георгий Бенигсен, священник о. Александр Киселев и другие духовные лица. Всего, насколько нам помнится, владыкам сослужило восемь священников. После литургии был совершен молебен. Во время совершения литургии, в соответствующем положенном Уставом месте, была совершена дьяконская хиротония. В сан дьякона митрополит Анастасий, возглавлявший богослужение, рукоположил Д. В. Константинова, автора настоящей работы.
{21} На другой же день, в понедельник 20 ноября 1944 года митрополит Серафим, в сослужении почти всех тех же священников, рукоположил дьякона Д. Константинова в сан священника. Праздника в этот день никакого не было и литургия архиерейским чином была совершена исключительно по причине совершения указанной хиротонии.
Приведенные факты не были случайными. Перегружать торжественное богослужение, связанное с организацией КОНР, дьяконской хиротонией, если бы она не носила спешного характера и не была связана с отмечаемым событием, едва ли было бы целесообразным, если для этого опять таки не было особых причин. Да и трудно было митрополиту Серафиму, больному старцу, служить два дня подряд. Однако, причина была. Через несколько дней после рукоположения митрополит Серафим вручил священнику о. Димитрию Константинову антиминс для совершения богослужений в центре Русского Освободительного Движения, в Дабендорфе, с поручением немедленно организовать там передвижной походный храм во имя св. апостола Андрея Первозванного.
Возникает естественный вопрос: почему церковные власти решили рукоположить для Дабендорфа Д.В. Константинова? Не проще ли было назначить в Дабендорф священника из числа берлинского духовенства, скопившегося в Берлине в связи с отступлением германской армии из пределов СССР? Среди духовенства, находившегося в то время в немецкой столице, было немало лиц из рядов первой эмиграции, священников эвакуировавшихся из занятых советской армией восточных областей, а также из прибалтийских стран. На этот вопрос нам дает ответ один из руководящих деятелей Дабендорфа, Н. Г. Штифанов. В одном из писем, адресованных автору данной работы, он писал:
"Это, конечно, факт, что почти до самого Пражского Манифеста в Дабендорфе никто и не {22} помышлял об открытии церкви и духовном окормлении людей в этом лагере. Считалось достаточным, что по воскресеньям желающие могут поехать в Берлин и там помолиться в русском храме. Открытие походного храма и Ваше назначение священником в этом храме - результат инициативы снизу, результат петиции от курсантов Дабендорфа, о чем я Вам писал уже раньше... Вас и только Вас Дабендорф (включая Трухина, Пшеничного и всех других руководителей школы) всегда считал своим, в отличие от берлинского духовенства, которое до самого Пражского Манифеста держало себя выжидательно, a после этого претенциозно..." (Н. Г. Штифанов. Замечания к воспоминаниям протоиерея о. Д. Константинова о духовенстве в РОА. Рукопись. Датирована 10 февраля 1978 г. Архив автора.).
Таково мнение Н. Г. Штифанова, который дает объяснение происшедшего с точки зрения оставшихся в данный момент в живых руководителей Дабендорфа. Можно с такой точкой зрения соглашаться или не соглашаться, но остается совершенно несомненным следующий факт. Митрополит Серафим не мог рукоположить Д. В. Константинова в сан священника, не имея для этого существенных оснований. Митрополит Серафим в своем решении рукоположить Д. В. Константинова в значительной степени руководился петицией курсантов дабендорфской школы и ходатайством перед митрополитом русского командования Дабендорфа. Будучи главой Русской Православной Церкви в Германии, митрополит был также обязан в подобном случае снестись по данному вопросу и с немецким армейским командованием. Это он, очевидно, и сделал, хотя никаких официальных данных не сохранилось. При наступлении советской армии на Берлин архивы митрополичьего управления {23} в Берлине были, насколько нам известно, уничтожены.
(В связи со всем сказанным выше, у читателей может возникнуть ряд естественных вопросов, в частности, о деятельности автора этих строк до и во время войны. Поэтому мы полагаем целесообразным обратить внимание читателей на книгу "Я сражался в Красной армии", вышедшую на русском, испанском и английском языках:
Д. В. Константинов. Я сражался в Красной армии. Буэнос Айрес, издательство "Новое Слово",1952 г.
Dr. Dimitry Konstantinow. Yo Combati en el Ejercito Rojo. Buenos Aires, Editorial Guillermo Kraft Limitada, 1950.
Dimitry Konstantinow. I Fought in the Red Army. Boston, Traveler Features, July 5-15, 1955.
Краткая биография автора помещена также в библиогр. издании: Прот. Д. Константинов. Церковь и религия в СССР. Лондон, "Заря", 1975.).
Поручение митрополита Серафима, данное священнику о. Д. Константинову, было выполнено. Очень скоро в Дабендорфе начались постоянные богослужения, начался краткий период его воцерковления. Было отведено маленькое помещение, где хранилась необходимая церковная утварь; там же совершались требы. Их было достаточно. По воскресным дням все необходимое для совершения богослужения переносилось в большой зал (столовую), где убирались столы и там совершалась служба. Моим ревностным и постоянным помощником был Алексей Андреевич Орлов, исполнявший обязанности псаломщика и официально назначенный также церковным старостой. Энтузиаст всех областей церковной деятельности, сам сын священника, обладатель могучего баса, A. A. Орлов стал совершенно незаменимым сотрудником, сотрудником знающим, инициативным и старательным. На него можно было полностью положиться. В этом отношении моя деятельность в {24} Дабендорфе была значительно облегчена, благодаря A. A. Орлову. За все относительно непродолжительное время нашего сотрудничества у нас не было даже намека на возможность какого либо конфликта.
В начале нам было довольно трудно в смысле приобретения всего необходимого для храма. В условиях военного Берлина самые простые вещи превращались в целую проблему. Надо было все "достать", а доставать в сущности было негде. Но в скором времени на нашем дабендорфском горизонте появился о. архимандрит Нафанаил (Львов), впоследствии епископ Венский, с группой монахов (Братство преп. Иова Почаевского), вынужденных покинуть свой монастырь в связи с наступлением советской армии на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины. Группа монашествующих временно осела в Дабендорфе и оказала значительную помощь в работе местной типографии, на базе которой развивалась издательская деятельность дабендорфской школы. У себя в монастыре они занимались печатанием миссионерской литературы и почти все практически владели типографской техникой. Отец Нафанаил, насколько мне помнится, жил в Берлине, но довольно часто наезжал к нам. Он оказал большую помощь, снабдив нас рядом совершенно необходимых предметов, вывезенных им из монастыря.
До этого времени мы вынуждены были все нужное занимать в ближайших берлинских церквах или у частных лиц с обязательством вернуть по назначению. Отец архимандрит Нафанаил передал нам скромную чашу, напрестольное Евангелие, небольшой крест, одно из имевшихся у него монастырских облачений и еще некоторые дополнительные вещи. Все это весьма облегчило наше положение и нормализировало богослужебную жизнь. Отец Нафанаил служил иногда в нашем храме, равно как и некоторые духовные лица из его группы, имевшие священный сан.
