24) Мы по природе имеем любовь и расположение к благодетелям и готовы бываем на всякий труд, чтобы воздать за оказанное нам благодеяние. — Но какое слово может изобразить Божии дары? Они таковы по множеству, что превышают всякое число, — так велики и важны по качествам, что достаточно и одного, чтобы обязать нас ко всякой благодарности Подателю. Умолчу о тех из них, которые, хотя сами по себе и чрезмерны величием и привлекательностью, однако же превышаемые светозарностью больших, как звезды сиянием солнечных лучей, не так ясно выказывают свою благотворность. Ибо нет времени, оставив превосходнейшее, измерять благость Благодетеля меньшими Его дарами. Поэтому пусть будут преданы молчанию восхождение солнца, круговращение луны, благорастворение воздуха, смены годовых перемен, вода из облаков, вода из земли, самое море и вся земля, рождающееся из земли, живущее в водах, роды живых тварей в воздухе, тысячи различий между животными, все назначенное на служение нашей жизни. — Но одного, хотя бы кто и захотел, нельзя миновать, об одном даже совершенно невозможно молчать тому, кто имеет здравый ум и слово, — именно о том, что Бог, — сотворив человека по образу Своему и подобию, удостоив ведения о Себе, украсив пред всеми животными даром слова, дав ему наслаждаться безмерными красотами рая, поставив его князем над всем, что на земле, и после того, как перехищрен быв змием, ниспал он в грех, а чрез грех в смерть и во все, что достойно смерти, — не презрел его, но сперва дал ему закон, для охранения его и попечения о нем приставил Ангелов, для обличения порока и научения добродетели посылал пророков, порочные стремления пресекал угрозами, усердие к добрым делам возбуждал обетованиями, — а потом, когда мы и при всех таких пособиях, оказались неисправимыми, благоволил воззвать нас от смерти и оживотворить в Господе нашем Иисусе Христе предивным некиим домостроительством. Ибо Он, «во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалил, зрак раба приим» (Фил. 2, 6), — восприял на Себя и наши немощи, понес болезни, был язвен за нас, чтобы мы «язвою Его исцелели» (Ис. 58, 5), «искупил ны есть от клятвы, быв по нас клятва» (Гал.3, 13), претерпел поноснейшую смерть, чтобы нас возвести к славной жизни, и не удовольствовался тем, но еще даровал нам достоинство причастия Божества, уготовал вечные упокоения, великостию утешений превышающие всякую человеческую мысль. — «Что убо воздадим Господеви о всех, яже воздаде нам» (Пс.115, 5)? — Когда все сие привожу себе на мысль, тогда (откроюсь в своей немощи) прихожу в какой-то ужас и страшное исступление от боязни, чтобы по невнимательности ума или по причине занятия суетным, отпав от любви к Богу, не сделаться мне некогда укоризною Христу. Ибо тот, кто ныне обольщает нас, и мерзкими приманками всемерно старается произвести в нас забвение о Благодетеле к погибели душ наших, тогда сие забвение наше обратит в укоризну Господу, хвалясь нашею непокорностью и нашим отступничеством; потому что он не сотворил нас и не умер за нас, однако же имел нас своими последователями в непокорности и нерадении о заповедях Божиих. Эта укоризна Господу и эта похвальба врага для меня кажутся тяжелее геенских мучений — врагу Христову послужить поводом ко превозношению пред Тем, Кто за нас умер и воскрес [5, 102—4].
25) Надобно «всяким хранением блюсти свое сердце» (Прит. 4, 23), чтобы никак не терять мысли о Боге, и памятования о чудесах Его не осквернять представлениями суетного, но святую мысль о Боге, постоянным и чистым памятованием напечатленную в душах наших, всюду носить с собою, как неизгладимую печать. Ибо таким образом приобретается нами любовь к Богу, которая и возбуждает к исполнению заповедей Господних, и вместе опять сама ими соблюдается, делаясь непрерывною и непоколебимою [5, 109].
26) Во всяком предстоящем нам деле, волю Повелевшего должно поставлять для себя целью, и по оной направлять тщательность свою, как и о Себе говорит Господь: «снидох с небесе не да творю волю Мою, но волю пославшаго мя Отца» (Ин. 6, 38). Ибо как необходимые в жизни искусства, предположив некие свойственные им цели, к ним направляют частные действия; так, поелику и нашим делам положены один предел и одно правило — исполнять заповеди благоугодно Богу, то не иначе можно преуспеть с точностию в деле, как совершая оное по воле Давшего заповеди. А при строгой тщательности совершать дело по воле Божией возможно будет чрез памятование вступить в единение с Богом. — Христианин всякое действие, маловажное и важное, должен соображать с волею Божиею, и вместе хранить мысль о Том, Кто повелел так поступать. А кто в деле своем нарушает точность заповеди, тот очевидно, слабо памятует о Боге. — Посему помня слова Сказавшего: «еда небо и землю не Аз наполняю» (Иер. 23, 24), — и еще: «Бог приближаяйся Аз есмь, а не Бог издалеча» (---23), — надобно всякое дело совершать, как бы оно делалось пред очами Господа, и всякую мысль слагать, как бы Господь назирал ее. В таком случае и всегдашний страх будет, и любовь усовершится [5, 109—11].
27) Откуда рассеянность и помыслы? И как их приводить в порядок? — Рассеянность происходит от праздности ума, незанимающегося необходимым. А ум остается в праздности и беспечности от неверия в присутствие Бога, испытующего сердца и утробы. Ибо если кто поверит сему, то, без сомнения, сделает сказанное: «предзрех Господа предо мною, яко одесную мене есть, да не подвижуся» (Пс. 15, 8). А кто достиг сего и подобного сему, тот никогда не осмелится и не будет иметь досуга помыслить что-либо не клонящееся к созиданию веры, хотя бы казалось это и хорошим, а не только что-нибудь запрещенное и неугодное Богу [5, 225].
28) Каким образом преуспеть в нерассеянности? — Если кто усвоит себе мысли избранного Давида, который говорил — иногда: «предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся» (Пс. 15, 8), — иногда же: «очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети нозе мои» (Пс.24, 15), — а иногда: «се яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своея: тако очи наши ко Господу Богу нашему» (Пс. 122, 2). И чтобы малым примером озаботить нам себя к тщательнейшему приобретению важнейшего, пусть каждый размыслит сам с собою, как он ведет себя в присутствии других, хотя бы и равных себе, как старается достигнуть того, чтобы не осудили чего в уменье его держать себя, в походке, в движении каждого члена и в выговоре. Но как пред людьми стараемся соблюдать видимое для людей, так и гораздо еще более кто несомненно уверен, что имеет зрителями — Бога, по написанному, «испытующаго сердца и утробы» (Пс. 7, 10), — и единородного Сына Божия, исполняющего обетование: «идеже еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18, 20), — и Святаго Духа, Который управляет нами, разделяет дарования и действует в нас, — и Ангелов-хранителей каждого из нас, по сказанному Господом: «блюдите, да не презрите единаго от малых сих: «глаголю бо вам, яко ангелы их на небесех выну видят лице Отца Моего небеснаго» (Мф. 18, 10); тот возлагает на себя важнейший и труднейший подвиг, как благочестие свое сделать богоугодным; и таким образом сильнее и совершеннее утверждается в нем нерассеянность, особенно же если постарается исполнить сказанное: «благословлю Господа на всякое время, выну хвала Его во устех моих» (Пс. 33, 2), чтобы, при неослабном и непрестанном созерцании славы Божией, ум не находил и времени к рассеянию [5, 372—3].
29) От чего бывает, что в уме как бы оскудевают благие помыслы и попечения угодные Богу? и как предохранить себя от этого? — Поелику Давид говорит: «воздрема душа моя от уныния» (Пс. 118, 28), то видно из сего, что бывает это от душевной дремоты и от бесчувствия. Ибо в душе бодрственной и трезвящейся не оскудевают и попечение угодное Богу и помысл благий, а напротив того видит она, что сама для них недостаточна; потому что если око телесное недостаточно к рассмотрению каких-либо немногих Божиих созданий, и не насыщается, посмотрев на что-либо однажды, но и непрестанно рассматривая одно и тоже, не перестает однако же смотреть: то тем паче душевное око, если оно бодрственно и трезвенно, недостаточно к созерцанию Божиих чудес и судеб. Ибо сказано: «судьбы Твоя бездна многа» (Пс. 35, 7), — и в другом месте: «удивися разумь Твой от мене: утвердися, не возмогу к нему» (Пс. 138, 6), — и многое подобное сему. Если же оскудевает в душе благий помысл, то явно, что оскудевает в ней также и просвещение, не по оскудению просвещающего, но от дремоты того, что должно быть просвещено [5, 254].
30) Блаженна душа, которая день и ночь не имеет другого попечения, кроме сего одного, как в великой тот день, когда вся тварь предстанет Судии дать отчет в делах своих, и ей незатрудняясь ответить за жизнь свою. Кто имеет у себя пред глазами этот день и час, и всегда помышляет об оправдании на непогрешимом судилище, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало; потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия. А в ком ясно напечатлено ожидание угрожающего, тому живущий в нем страх не даст времени впадать в поступки, или помышления необдуманные. Итак памятуй о Боге, имей в сердце страх Божий и всех призывай в общники и пособники молитвенные, ибо велика помощь от тех, которые могут умилостивить Бога. И ты не переставай делать это. Ибо молитва их будет нам, и пока живем, добрым помощником в жизни сей, и когда будем отходить отселе, послужит достаточным напутствием к будущему веку. — Но как попечение о будущем ответе есть дело доброе, так опять малодушие и безнадежие принадлежит к предметам душепагубным. Уповай на благость Божию, и ожидай от Бога заступления, зная, что если обращаемся к Нему как должно и искренно, то Он не только не отринет нас вовсе, но пока еще произносим слова молитвы, скажет: «Се Аз!» [6, 357—8].
