Есть воздыхание и безгласное, как говорит святой Павел, что Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8:26). Памятование о Боге приводит грешников к воздыханию, потому что Давид ещё: Помянух Бога и возвеселихся (Пс. 76:4). Ибо кающиеся радуются, что освободились от уз змия. Хуже всяких уз греховное ослепление, хуже оков повреждение зрения, потому что душа находится во тьме; стрегомая в узах греха, живя в непроницаемой для света темнице, не знает она, что пребывает в неведении. И в другом месте сказано во псалме: Не познаша, ниже уразумеша, во тме ходят (Пс. 81:5), потому что неведение есть темница, удобно полагающая преграды душе. И апостол Павел сказал, что Бог избави нас от власти темныя и престави в Царство Сына любве Своея (Кол. 1:13), потому что человечество как бы во тьме было заключено неведением Божества.
Воздохнувший Давид омочал слезами ложе своё, потому что осквернен был прелюбодеянием; но омыл он слезами постелю свою, которую осквернил беззаконным союзом. Он же говорил: Утрудихся воздыханием моим (Пс. 6:7); а труд воздыхания есть множество слез, труд воздыхания есть сердечная болезнь. Итак, несомненно, что и слезы умножаются от предшествующих воздыханий.
Когда сопротивник видит, что, внушая нечестивым отчаяние, препобеждается ими, тогда употребляет другой способ: улещает грешника предаваться страстям и успевать в самых гнусных делах. Но покаяние снова противится ему, уничтожая в совести обольщение, уязвляет совесть, поражает рассудок, чтобы пробудить усыпленную душу. Ибо обольщение смущает совесть, делается перед нею темным облаком и преграждает ей доступ к Богу.
Совесть имеет естественное к Нему стремление и отвергает вкравшуюся прелесть. Часто грех бесстыдно вторгается, но совесть, воспользовавшись обстоятельствами времени, берет верх. Приходит ли кто в страхе, находясь в темноте, она обличает, что это по причине греха. Ибо Писание говорит: Бегает нечестивый ни единому же гонящу (Притч. 28:1); и ещё: праведный… яко лев уповая, а нечестивый бегает и тени своей. И закон говорит: и вложу страх в сердце ваше …и побегнете ни комуже гонящу… и поженет вас глас листа носимого ветром (Лев. 26:17, 36). Или на корабле приведен будет кто в смятение бурным волнением моря, совесть напоминает ему нечестие его; или при землетрясении приводит на мысль беззакония; или когда один кто на пути, обновляет в памяти страсти его. Наконец, если не обратится, обличает, когда впадет в немощь и в телесную болезнь, он по животолюбию дает обет Богу сокрушить в себе грех. Боясь умереть и лишиться приятностей жизни, терпит он терзание совести, и прибегает к познанию — этому посреднику Бога и человеков. Если бы настоящее не казалось ему приятным, худо понимал бы он важность покаяния. Но поелику желает жить, и боится страданий, то обращается к Богу с молением жить ещё долее.
Так случилось с юношей, упоминаемым в Евангелии, который, взяв у отца наследство и отправившись в дальнюю сторону, расточил имение с блудницами, забавлялся, пируя неблагопристойно, издержал все, что имел, и не мог снести одиночества даже на краткое время, потому что покаяние обратило ему в обличение приятности прежней жизни, внушая, что скудость произошла не случайно, но по обольщению какого-то врага. Возжелал он той жизни, которую называл вожделенною и, не терпя жить в скорбях, переносил обличение совести. Так изнеженность прежней жизни стала причиною обращения; мучительная скудость против воли привела его к благочестию. Что же говорит юноша? — иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою (Лк. 15:18). О, какое мудрое покаяние! О, какое благоискусное домостроительство! Покаяние делает, что Бог совершенно ни в чем не имеет ущерба; или долготерпя, или не обращая, по-видимому, внимания, или возбуждая, без утраты сохраняет оно приобретенное. Покаяние попустило юноше впасть в обман; наскочил на него диавол, делал, что хотел, покаяние безмолвствовало, обличение совести молчало, повелевало ему до времени не приступать к делу, и когда встретилось нужное время, как матерь, распростерши лоно своё, заключило его в объятия, исторгло его из рук мачехи — сластолюбия, чтобы возвратить матери — благочестию. Змий покорным ему дает рожцы; он, как отчим, не жалеет чужих детей, советует худо расточать отеческое достояние, обещает, обольщая мечтами, на сонного наводит многозаботливость, издевается над пробудившимся, который видит себя и нагим, и нищим. О, змииная хитрость! Так обнажил он и прародителей: обещать им Божество — и, обнажив их, сделал, что, как черви, стали пресмыкаться по земле. Если бы не было покаяния, давно бы погиб род человеческий. Если бы не оно вскоре простерло руку защиты, не стоял бы доныне мир. Итак, юноша говорит: отче, согреших на небо и пред тобою. Согрешивший сын позвал отца, жалуясь, что обольстивший его есть отчим и злоумышленник; увидел он коварство, увидел обольщение — и притек к покаянию, как к матери. Долгое время терпел он голод, питаясь рожцами, терпел жажду, долго ища со свиньями грязи. Но покаяние, как сердобольная матерь, подавая свои сосцы, юношу, как действительного младенца, снова питает млеком. Через веру воскормило его хлебом и, ставшего юношею, питает млеком, потому что грех истощил его силы. Если бы не было млека, не мог бы он исцелиться, потому что весьма изнемог, в срамной жизни расточив естественный ум. Но кто не мог восстать, того восставило покаяние, напитав млеком; оно уврачевало крайне немощного и отдало на руки отцу; заблудшую овцу возвратило Пастырю.
Видишь ли, как покаяние без ущерба сохраняет все Богу? Видишь ли, что сперва представляется оно грешникам не суровым, но снисходительным и легким? Не предложило оно поста, не потребовало ни воздержания, ни бдения, но пригласило начать исповеданием. С легчайшего полагает начало, зная, что совесть благосознательна. Она берет душу на свое попечение и старается, чтобы долг её был взыскан. Она сотаинница покаянию и спешит очистить душу. Совесть во всяком производит озабоченность, желает только привести ум в познание и знает, что впоследствии будет ей послушен. Ей известно естественное с ним сродство, потому что сама воспитала его. Ей известна благопокорность души, потому что как всадник правит ею; убеждает покаяние, чтобы приступило к душе, начиная с легчайшего, в ожидании от нее воздаяния. «Воздохни только, — говорит она, — и душа сделается тебе рабою; разумей только, что повелеваешь ей, и от малого семени произрастит древо жизни». Она хочет, чтобы принято только было покаяние; желает, чтобы оно утвердилось в грешниках, и удобно приводит их к Богу; хочет, как солнце, проникнуть и осветить весь ум; спешит приобрести в нас участок, и в непродолжительном времени делает нас Божиим стяжанием, как закваска, начав свое действие, заквашивает все тесто. Посему-то, предлагая легкое, утаивает трудное. Действует, как художник, потому что знает хитрость змия. Знает, что он, как пес лижет струпы и не хочет вонзать зубов своих в глубину грехов; знает, что он, как свинья любит грязь и не хочет, чтобы погрязающие в страстях отринули его.
Если покаяние извергает нечестивых, как гной, то пожрет их свинья; если бросит их, как трупы, то поглотит их лютый пес. И в псалмах сказано: Озоба и вепрь от дубравы, и уединенный дивий пояде и (Пс. 79:14), ибо столько строит он козней нечистым на всяком месте. Но покаяние щадит род человеческий и уловленного зверем спасает Богу, как видно сие в примере Давида, который отнимал козленка у медведя (1 Цар. 17:34, 35), чтобы показать тем благость Божию. Кто ж этот медведь? — Беззаконие. И кто козел? — Разбойник, за беззаконие пригвожденный ко кресту. Обратился беззаконник, уязвлен совестью, исповедал нечестие, познал Царя славы, уверовал в Божество Его, — и едва проглаголал слово, Христос исхитил разбойника из уст смерти, как Давид козленка.
Не должно, братия, отчаиваться в спасении, имея матерь — покаяние. Не должно, возлюбленные, терять надежду на спасание, когда утешает нас такая матерь. Уловленных зверем вводило оно в рай к Богу, ужели отвратится от нас? Помиловало их, бывших вне Церкви, ужели не умилосердится к нам? Обращается с советами к не уверовавшим ещё, ужели отвергнет нас, уже уверовавших?
Никто, желая получить, чего не имел, не губит того, что имеет. Как же Богу и Отцу уступить обладание теми, которых стяжал кровию Сына Своего! Никто не расточает охотно того, что собрал с трудом. Как же Богу без сожаления отвергнуть тех, которых приобрел из язычников трудами апостольскими! Ужели напрасно предопределил Он пришествие Сына Своего, или ни во что вменил излияние крови Его, или хочет уничтожить домостроительство смерти Его, или нимало не почтил славы Воскресения Его, так что легко отвратится от нас, спасенных сими Таинствами. Он послал Духа Святого и освятил Церковь, Он послал Апостолов благовествовать язычникам. Если не хочет, чтобы спаслись мы, то напрасно употреблял столько средств; или не знал нашего положения, или посмеялся над язычниками. Но непозволительно и помыслить то или другое, потому что Он и не не знал и не сделал ничего излишнего. Мы — стадо Его, и Он — наш Пастырь и ныне, как и в раю. Он дал покаяние, как очистительную воду. Если в чем прегрешим, им омываемся. У нас есть баня не только пакибытия, но и обновления (Тит. 3:5). Если в чем согрешим, омывшись покаянием, делаемся чистыми.
