Итак, наша схема помогает представить различие, тщательно проводимое Фрейдом и часто остающееся загадкой для читателей, между топической регрессией и регрессией генетической, архаической или, как также ее называют, регрессией в истории.
В зависимости от наклона зеркала изображение в сферическом зеркале бывает отчетливее или в центре, или по краям. Можно также представить различные изменения этого изображения. Каким образом первоначальный рот трансформируется под конец в фаллос? — быть может, не так уж сложно было бы создать соответствующую модель занимательной физики. Итак, вы видите, что всякая поистине действенная и полная настройка воображаемого у человека может быть установлена лишь черезвмешательство другого измерения. Вот к чему, по крайней мере мифически, стремится психоанализ.
Каково мое желание? Каково мое положение в структуре воображаемого? Такое положение постигаемо лишь постольку, поскольку мы будем сознавать, что направляющая инстанция находится по ту сторону воображаемого, на уровне символической плоскости, узаконенного обмена, который может быть воплощен лишь исходя из вербального обмена между человеческими существами. Такой направляющей инстанцией субъекта является Ich-Ideal.
Данное различие крайне важно: оно позволяет нам понять то, что происходит в анализе в плоскости воображаемого и носит название переноса.
Чтобы постичь это — вот где достоинство текста Фрейда, надо понять, что такое Verliebtheit, влюбленность. Влюбленность это феномен, который разворачивается на уровне воображаемого и приводит к настоящему западанию символического, к своего рода аннулированию, нарушению функции Я-идеала. Влюбленность вновь открывает двери — как без обиняков говорит Фрейд — совершенству.
Ich-Ideal, Я-идеал — это другой в той мере, как он говорит; другой в той мере, как его связывает со мной символическое сублимированное отношение; другой, являющийся в динамике нашего обращения одновременно нам подобным и отличным от воображаемого либидо. Символическим обменом является то, что связывает между собой человеческих существ — слово — и что позволяет идентифицировать субъекта. Высказывание Гегеля: символ порождает мыслящих существ — не является метафорой.
Ich-Ideal в качестве говорящего может попасть в мир объектов на уровне Ideal-lch, то есть на уровне, где может произойти то нарциссическое пленение, о котором Фрейд твердит нам на протяжении всей статьи. Вы прекрасно понимаете, что когда происходит такое слияние, никакой возможности настройки аппарата больше уже не существует. Иначе говоря, нам остается лишь согласиться с расхожей мудростью, что тот, кто влюблен, безумен.
Я хотел бы проиллюстрировать тут психологию любви с первого взгляда. Помните, как Вертер впервые увидел Лотту, нянчившую ребенка. Это- вполне подходящий образ Aniehnungstypus, выбора объекта по опорному типу. Такое совпадение объекта с основополагающим образом героя Гете приводит к возникновению его смертельной привязанности — в следующий раз нужно будет разъяснить, почему такая привязанность смертельна по сути. Вот она, влюбленность. Будучи влюбленным, любят свое собственное Я — свое собственное Я, осуществленное на уровне воображаемого.
Многие ломают голову над проблемой — как может у невротиков, столь запутавшихся в любви, происходить перенос? Возникновение переноса имеет универсальный характер, поистине автоматический, тогда как требования влюбленности, напротив, столь специфичны… Вовсе не каждый день можно встретить готовый образ собственного желания. Как же случается, что в аналитическом отношении перенос, обладающий той же природой, что и любовь — так говорит Фрейд в тексте, разбор которого я поручил Гранову, — возникает "даже прежде" самого начала анализа? Конечно, перенос до начала анализа и во время него — это не совсем то же самое.
Я вижу, что уже подходит время окончания нашей беседы и не хочу задерживать вас дольше положенной границы без четверти два. В следующий раз мы вернемся к вопросу, каким образом почти автоматическое возникновение переноса в отношении анализируемый/аналитик — происходящее даже прежде начала анализа посредством присутствия аналитика и самой функции анализа — позволит нам задействовать воображаемую функцию Ideal-Ids.
31 марта 1954 года.
XII. ZErniCH-ENTWICKEUJNGSGESCHICHTE
Образ смерти.
Собственная персона спящего.
Имя, закон.
От будущего к прошлому.
Ален отмечал, что в мысленном изображении Пантеона никто не считал его колонн. На что я охотно возразил бы ему никто, кроме архитектора Пантеона. Что ж, таким образом мы уже приступили к обсуждению отношений реального, воображаемого и символического.
Ипполит: — Могу ли я задать вам вопрос о структуре оптического образа? Меня интересуют некоторые фактические уточнения. Если я правильно понял материальную структуру опыта, существует сферическое зеркало и действительное (реальное) перевернутое изображение объекта в центре зеркала. Такое изображение получилось бы на экране, но и без жрана мыможем наблюдать его глазом в этом месте.
Лакан: — Совершенно верно, так как данное изображение является реальным, в той мере как глаз саккомодирован на некоторую плоскость, обозначенную реальным объектом. В приведенном мной опыте перевернутый букет оказывался на горлышке реальной вазы. Глаз видит реальное изображение постольку, поскольку он саккомодирован на него. Четкость изображения зависит от того, сходятся ли все световые лучи в одной точке виртуального пространства, т. е. соответствует ли каждой точке объекта некоторая точка изображения.
Ипполит: — Если глаз расположен в световом конусе, он видит изображение, если нет — не видит.
Лакан: — Как показывает опыт, чтобы воспринимать изображение, необходимо, чтобы наблюдатель находился на небольшом удалении от оси сферического зеркала, как бы расширенном сегменте, образованном кривой его поверхности.
Ипполит: — В таком случае, если мы поместили плоское зеркало, оно даст нам мнимое изображение действительного изображения, принятого в качестве объекта.
Лакан: — Все, что может быть увидено непосредственно, может быть увидено и в зеркале. Это все равно как если бы мы представили, что зеркало создает совокупность из двух симметричных, соответствующих между собой частей — реальной и виртуальной. Виртуальная часть соответствует противолежащей реальной части и наоборот: как если бы мнимое изображение в зеркале было реальным изображением, выступающим в качестве объекта для воображаемого, виртуального наблюдателя, находящегося в зеркале, в позиции, симметричной нашей.
Ипполит: — Такие построения напоминают мне времена моего бакалавриата или начального экзамена по медицине. Да, но еще есть глаз, который, глядя в зеркало, видит мнимое изображение изображения действительного.
Лакан: — Раз я могу увидеть реальное изображение, то, поместив на полпути зеркало, я столь же хорошо увижу появление этого изображения оттуда, где я нахожусь, то есть из какого-то места между реальным изображением и сферическим зеркалом или даже позади него. При соответствующем размещении зеркала, т. е. если оно будет перпендикулярно осевой линии, о которой я только что говорил, я увижу в этом зеркале реальное изображение, вырисовывающееся на смутном фоне, который даст мне в плоском зеркале вогнутая поверхность зеркала сферического.
Ипполит. — Когда я смотрю в это зеркало, я вижу одновременномнимый букет цветов имнимый собственный глаз.
Лакан: — Да, если только мой собственный реальный глаз существует и не является сам лишь абстрактной точкой. Поскольку я подчеркнул, что мы не являемся глазом — но тут начинается абстракция.
Ипполит: — С образом мне все ясно. Осталось разобраться с символическими соответствиями.
Лакан: — Именно это я и постараюсь вам сегодня объяснить.
Ипполит: — Какова игра соответствий между реальным объектом, цветами, реальным изображением, мнимым изображением, реальным глазом имнимым глазам? Начнем с реального объекта — что для вас представляют собой реальные цветы?
Лакан: — Интерес данной схемы, конечно же, состоит в том, что она пригодна для различных применений. Фрейд уже строил нечто подобное и нарочито указывал нам в "Traumdeutung" и в "Abriss", что психические инстанции должны быть поняты исходя именно из феноменов воображаемого. В "Traumdeutung" Фрейд дает нам схему наслоений, куда вписываются восприятия и воспоминания, и одни из них составляют сознательное, а другие — бессознательное. Такие наслоения, выходя на поверхность вместе с сознанием, замыкают цикл стимул-реакция, при помощи которого в то время пытались понять жизненный цикл. Перед нами что-то вроде наложения фотопленок. Однако, безусловно, такая схема несовершенна, поскольку…
Ипполит: — Я уже воспользовался вашей схемой. Хотелось бы найти простейшие соответствия.
