Среди остальных направлений буддизма в современной Корее особый интерес представляет «маргинальная секта» Вонбульгё, которая возникла в 1924 году как общество по изучению буддизма, но достаточно быстро обособилась от буддийского «мэйнстрима». Своим названием (в буквальном переводе — школа Круглого Будды) секта обязана главному религиозному символу Вонбульгё — черному кругу, который обозначает единство мира. Учение школы Вонбульгё также называют вон-буддизмом.
Основатель этой школы — Пак Чун Бин (1891–1943), иначе Содэсан Тэджонса (Великий Наследный Учитель), последователи вон-буддизма почитают его как человека, который создал новую религию, призванную освободить человечество от мучительных страданий. Согласно вон-буддийскому канону, после долгого духовного поиска Содэсан обрел просветление и осознал, что человеческое существование порабощено властью материальной цивилизации, для освобождения от которой необходимо усилить духовную силу человечества. Земной мир обречен на мучительные страдания и не может стать раем, пока не раскроется духовная сила бытия. Единственный путь раскрытия духовной силы заключен в истинной религиозной вере и обучении здоровой морали: «Когда мир вступает в эру вырождения и беспокойства, приходит великий спаситель-мудрец с истинной доктриной, убедительной настолько, что с ее помощью можно управлять миром и исправлять его, гармонизировать дух человечества, направляя многочисленные силы Земли и Неба. Так как свет идей древних мудрецов потускнел за долгое время, они стали недостаточно яркими для духовной тьмы новой эры. Духовная тьма нависла над миром потому, что свет мудрости и сострадания закрыт облаками жадности, ненависти и заблуждений».
Истина открылась Содэсану в виде круга — Ирвон, символа всеобщего равенства, бесконечности и завершенности. В 1920 году Содэсан объявил о создании основных принципов новой религии — пути, по которому человек должен следовать как человек, и пути моральной культивации. Первый состоит в выполнении четырех благих деяний — почитании Неба, Земли, родителей и закона — и соблюдении четырех неотъемлемых правил социальной реформации (воспитание уверенности в самом себе, благоразумие, образование детей, уважение тех, кто пожертвовал собой для общественного благополучия). Второй путь содержит три ступени: культивация духа, исследования фактов и принципов, тщательное создание кармы (правильное поведение).
В 1943 году Содэсан опубликовад «Бульгё чонджон» («Реформированный канон буддизма») из трех книг. В первой книге излагалась доктрина новой религии, вторая и третья книги представляли собой сборники избранных буддийских сутр.
Как заявлено в уставе Вонбульгё, цель приверженцев учения Содэсана — достижение человечеством всеобщего блага, а основные задачи — религиозно-духовное миссионерство, образование и благотворительность.
Разумеется, несмотря на некоторое сходство, доктрина этой школы имеет мало общего с каноническим буддизмом. Это синкретическая идеология, что отчетливо проявляется в заявленной Вонбульгё концепции трех принципов тождества.
Первый принцип тождества — все доктрины имеют одинаковое происхождение.
Второй принцип тождества — все живое связано одной и той же силой (жизни), и люди должны жить как братья, освободиться от гнева, конфликтов и войн, поскольку человечество — одна семья.
Третий принцип тождества — все действия имеют одну цель, то есть все человеческие поступки и мысли должны взаимодействовать, а не отрицать друг друга, чтобы достичь построения лучшего мира.
Община вон-буддистов предложила даже учредить международную организацию, в которую войдут религии всего мира. Неудивительно, что официальная статистика при подсчете числа буддистов в Корее, как правило, игнорирует последователей Вонбульгё.
В современной Корее немало и других синкретических школ и сект, учения которых частично основаны на буддизме. В частности, это секта Чхонджок, которая ожидает наступления «посленебесной эры», земного рая без грехов и страданий. Цель жизни каждого приверженца секты — просветление, достичь которого можно через йокхак (науку о достижении божественности) и оумджа (пять божественных звуков, соответствующих пяти первоэлементам — дереву, огню, земле, металлу и воде). Еще одна синкретическая школа — Какседо, объявившая своей миссией «поиск истины в буддизме, даосизме, конфуцианстве и христианстве». Адепты Какседо утверждают, что смысл жизни человека заключается в осознании своей внутренней сущности и достижении в результате этого просветления. Чтобы обрести просветление, достаточно постоянно повторять магическую формулу из 16 слов. Наконец следует упомянуть Чхунсанге (Ассоциацию по исследованию идей Чхунсана), основанную в 1901 году Кан Ильсуном, который принял впоследствии имя Чхунсан. Эта ассоциация ставит своей задачей создание общекорейского бога и объединение людей, принадлежащих к разным религиозным конфессиям. Смысл жизни каждого человека, согласно доктрине Чхунсанге, — следование идее «великого морального принципа» и подготовка к счастливому существованию в «посленебесной эре», которая будет управляться человеческими и божественными словами.
Япония, в отличие от Кореи, довольно долго оставалась вне сферы китайского — или шире — индокитайского влияния. Хотя в эпоху плейстоцена Япония (еще не архипелаг, а единый массив суши) была связана с материком сухопутными перемычками, за 17 000-18 000 лет до нашей эры произошло ее отделение от материка, и с той поры Япония чрезвычайно долго оставалась в естественной изоляции. Около III века до н. э. на островах Японского архипелага начали появляться выходцы из Китая и Кореи, причем с годами этот поток переселенцев нарастал, благодаря чему «протояпонская», как принято называть раннее общество Японии, культура подвергалась существенному чужеземному влиянию. Когда же японцы сами пересекли море и сумели укрепиться на материке (колонии-миякэ, III–VI вв.), влияние чужеземных «веяний» на японскую культуру стало и вовсе подавляющим.
Официальной датой проникновения буддизма из Кореи в Японию считается 552 год, когда правитель корейского государства Пэкчэ отправил царю Киммэй в дар буддийские изображения и сутры. Однако, как писал академик Н. И. Конрад, «фактически буддизм стал проникать гораздо раньше: он появился в Японии вместе с китайскими и корейскими переселенцами. Даже японские хроники это отмечают. В них рассказывается о прибытии в 522 году из Южного Лянского царства в Китай рода некоего китайца по имени Сиба Датто, который будто бы построил первый в Японии буддийский храм (в провинции Ямато, где этот род расселился). Впрочем, те же хроники отмечают, что новое учение тогда успехом еще не пользовалось: народ будто бы назвал новых богов „чужестранными богами“ и оставался при своих прежних верованиях».
Как рассказывается в японской хронике «Нихонги», Киммэй, получив послание от правителя Пэкчэ, собрал на совет наиболее могущественных вождей и спросил у них: «Все страны на западе почитают эту веру, неужели одна страна Тоё-Аки-цу-Ямато будет идти против?» В ответ вождь Мононобэ Окоси ответил: «Цари нашей страны до сих пор всегда чтили 180 богов неба и земли и весною, летом, осенью и зимой приносили им моления. Если отныне изменить сие и начать поклоняться чужеземным богам, боюсь, это навлечет на нас гнев богов нашей страны». К Мононобэ Окоси присоединился и глава другого сильного дома — Накатоми Камако. В противоположность им вождь Сога Инамэ склонялся к принятию новой религии. В итоге Киммэй отверг мнение сторонников старой религии, решил принять буддизм, отдал Сога Инамэ полученные изображения и сутры и велел построить храм и распространять буддизм. Вслед за этим в стране начался мор, люди умирали сотнями и тысячами. Мононобэ Окоси и Накатоми Камако объявили, что это и есть тот гнев богов, о котором они предупреждали. Тогда устрашенный царь будто бы повелел бросить в реку буддийские изображения и сжечь построенные храмы.
Впрочем, другие источники опровергают изложение «Нихонги»: наоборот, японские властители охотно принимали и распространяли буддизм, приглашали в Японию миссионеров, скульпторов, художников. Вдобавок, как пишет видный отчественный востоковед А. Н. Мещеряков, «буддийская церковная иерархия — монахи и прелаты разных степеней — представляла для Японии готовую модель феодального общества; буддийские храмы и монастыри могли стать опорными пунктами для установления централизованной системы управления. Недаром в дальнейшем в Японии церковное и административное районирование страны полностью совпадало: каждая „провинция“ (куни) была одновременно и церковной провинцией; „провинциальному управлению“ (кокуфу) каждой провинцией соответствовал „провинциальный монастырь“ (кокубундзи)».[75]
