– Как-то неудобно…
«Витек», как оказалось, до недавнего времени был военным летчиком. Да… Не каждый день встретишь летавшего на боевые задания военного летчика… Не рисуясь, с самоиронией, рассказал он несколько смешных и грустных баек про свою смелую профессию.
– А убивать приходилось? Сверху… – спросила я.
Виктор переглянулся с Толь Толичем и ответил:
– По приказу. Мы люди подвластные, военные… Караван духов с наркотиками в пустыне расстреливал, – выдал он, наверно, военную тайну. – Это нелюди.
– Не мы их создали, не нам судить. Это другой мир, другие законы…
– Да? – усмехнулся Виктор. – Может, вы и правы… Ладно, было и было, быльем поросло.
– Это все равно убийство, без срока давности. Убийство мирных жителей. Не на войне…
– Туся, прекрати, пожалуйста, не порти всем настроение… – вступился Олег.
Виктор встал, судорожно сглотнул:
– Вы серьезно?
– Смертный грех, – ответила я. – Но лучше поговорить со священником. В любом случае – каяться.
– Не знал… – задумчиво произнес Виктор.
– У вас, наверно, в последнее время много неприятностей… каких-то внезапных, – предположила я.
Виктор пожал плечами, что означало утвердительный ответ. Он выглядел жалким и подавленным. Мне даже на мгновение показалось, что на его лице – страшная смертная маска.
– Вы простите, зря в душу полезла, – сказала я. – Но и случайных встреч не бывает, верите в это?
– Не бывает… – подтвердил Виктор. – Да, что-то мне плоховатенько, давайте отложим разговоры…
По дороге домой Олег ругал меня почем зря: политес не соблюла.
– Какой тебе еще политес! За ним смерть стоит…
– Да? – удивился Олег. – А я не видел…
– В штаны бы наложил, если бы увидел… – отрезала я.
– Ну ладно, ладно, Туся. Я не против. Вообще Витек мне тоже понравился. Знал я одного военного летчика, циник еще тот… Давай погуляем и Вике позвоним…
Отзвонились мы Вике, погуляли до ломоты в коленях и с чистой совестью отправились спать. Олег, правда, нудел, что я неправильно лечусь и его с панталыку сбиваю: после «тяжелых» процедур обязательно надо поспать два-три часика, а не устраивать пешие марафоны и вообще вести себя поспокойней и не строить из себя…
– Знаешь что… – я решила прекратить этот поток сознания.
– Знаю. Скажешь мне сейчас какую-нито га-адость.
– Сейчас подумаю… Поэты, как оказывается, не совсем бесполезные для общества люди. Вот хочется, например, сказать г-а-а-дость, а тут, кстати, и вспомнишь стих:
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
– Главное, чтобы он под вашими ногами не уплыл, – сказал Олег.
– Ты про что это? – насторожилась я.
– Про Витька. Туся, что-то глазки засверкали у тебя… Наверно, это любов…
– Ошибаешься, Шура Шэ, это зверь на ловца бежит, – рассмеялась я и пропела веселый куплетик:
Как хорошо быть генералом,
Как хорошо быть генералом,
Лучшей работы
Я вам, сеньоры,
Не назову!
В ту ночь Олег особенно сильно храпел. Хотела я попинать его в бок, как советовала жена. Но решила воспользоваться ситуацией, чтобы поработать над собой – посмиряться. Однако утром я проспала завтрак, на который встать решительно не могла. Олег принес мне парочку котлет в кармане и привет от Витька. За этот привет я простила ему свою бессонную ночь, но предупредила:
– Олег, когда он придет вечером, это ко мне, сильно не встревай, хорошо?
– Бедный Витек, попался… – Он покачал головой. – А вдруг не придет?
– А мы помолимся.
После обеда мы, конечно, не смогли вырваться из объятий ленивца Морфеюшки: санаторные процедуры все-таки расслабляют. Но часам к четырем вечера храп снова разбудил меня. Смиряться я теперь не стала:
– Вставай, лентяй! В жизни всегда есть место подвигу! Вставай, – толкала я в бок Олега до тех пор, пока он не изволил подняться.
– Ну чего тебе неймется! – стонал он. – Пропал мой законный отдых… с кем связался… с фанатичкой связался. О горе мне, горе!
Недалеко от санатория находится знаменитый Провал – озеро в горе с термальными водами. Встали мы с Олегом у парапета рядом с Провалом и по очереди, меняясь на каждом кондаке и икосе, прочли акафист святителю Николаю, чтобы Угодник Божий стал помощником в благом деле. Поужинав, вернулись в номер и стали ждать.
Витек постучал в нашу дверь часов в девять вечера. Сели пить чай, разговор не клеился.
– Собственно, я хотел спросить по поводу духов… на которых я с самолета расстреливал, – начал гость. – Получается, что я убийца?
– Совсем не хочу вас пугать… – заикнулась я, но он перебил:
– Да давайте на «ты» перейдем. Про такие дела только с близкими говорят…
Мы с Олегом незаметно радостно переглянулись.
– Да зови меня хоть Шура Шэ, как Туся, – воскликнул Олег.
– Вы ведь верующие… – скорее утвердительно сказал Витек.
– Верующие, – подтвердила я. – Но для друга должны открыть страшную тайну… Мы не муж и жена.
– Да я понял, – без запинки ответил гость.
– О! Это как же?
– Так же… Вы какие-то не такие, как все, правда… Такие очень примерные, не знаю, как сказать. Может, как брат и сестра… Толь Толич вроде старый и мудрый мужик, а не понял фишку.
– Ты что ж, следил за нами? – поинтересовался Олег.
– Летчик я, а не сыщик… не обижай.
– Шура Шэ, рыбак рыбака видит издалека! Виктор, он такой человечище… с душой. Хочешь о вере поговорить? – спросила я.
– Да, есть вопросы, – кивнул Виктор.
Часа три говорили мы о вере, о Боге и Его Церкви, о людях святых и грешных. Виктор задавал и провокационные вопросы, высказывал свои недоумения и сомнения, но это были вопросы новоначального, ответы на которые есть в любом катехизисе…
– Подкованные вы в этом деле, молодцы, – подвел итог Виктор. – Совсем вас замучил, да?
– Мучь, пожалуйста, и дальше. Обожаю такое мучение, когда вижу человека, стремящегося ко Христу: редкая это птица из Красной книги, – улыбнулась я. – Только какой-то ты подозрительно бледный…
– Устал, – Виктор пошел к выходу, у двери остановился. – Все-таки не понимаю, зачем вам время на меня тратить, вечерний нарзан пропустили. Мир все равно не изменится… И я тоже…
– Витек, Туся из тебя человека сделает, не сомневайся, и как миленького в рай загонит, – пообещал Олег.
– Врет и не краснеет, – парировала я. – Ты, Вить, с ним поосторожней. Вот один современный старец сказал: «У христиан нет задачи изменить мир, у нас есть задача свидетельствовать о Христе». Это Иоанн Крестьянкин так сказал, слышал о нем?
– Нет.
– О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух… Завидую тебе, Витя, – сказала на прощанье.
Олег пошел его провожать, а я сделала три земных поклона. Настроение было преотличное.
Еще два вечера Виктор просидел у нас, его вопросы уже были посложнее, чувствовалось, что человек много думал на темы веры и жизни по вере. С Божией помощью ответы нашлись…
– Пять лет назад я крестился и потом долго искал людей, с которыми можно было что-то обсудить. Но не находил, – жаловался Виктор. – Одни вообще ничего не знают, других и слушать не буду, зная их жизнь, батюшка все время занят. Теперь вообще не до этого: сильно болею, на работе проблем выше крыши. Настроение препоганое. Никогда такого не было даже в Афгане…
– Вить, а ты исповедуешься, причащаешься? – спросила я.
– Ни разу! Но в церковь иногда ходил.
– Как – ни разу? За пять лет ни разу? – удивилась я. – Как же это, дорогая редакция? Как же тут не быть поганому настроению… Христос сказал: «Я есть хлеб жизни…» Витечка, невозможно быть членом Церкви, не причащаясь Тела и Крови Христова. В древности тот, кто не причастился, побывав в Церкви, отлучался от нее, потому что это считалось оскорблением Господа. Впоследствии соборное правило установили: если кто-то не причащался более трех недель без особой причины, тот тем самым сам себя отлучал от Церкви.
– Я ж тебе говорю: никто мне ничего не объяснил. Теперь я понял, ладно. Вернусь домой, постараюсь причаститься.
– Нет, Витечка, ты причастишься здесь. На наших глазах.
– Нет, нет, нет… Сил нет, надо как-то готовиться к причастию. Я не могу с бухты-барахты!
– Почему с бухты-барахты? Вместе подготовимся, – настаивала я.
– Нет, – упирался Виктор.
– Через причастие Святых Тайн мы соединяемся друг с другом и со Христом, Витя! Значит, ты не хочешь нам стать братом во Христе? Именно в этом смысле мы с Олегом брат и сестра, тебе же это так понравилось… – заходила я с разных сторон.
Наступила долгая пауза.
– Витек, ты от Туси не отцепишься, знаю по себе. Она как клещ, – сказал свое веское слово Олег.
– Ладно, – впервые улыбнулся Виктор. – Хочу быть как вы!
Весь следующий вечер мы вместе записывали грехи Виктора на отдельный листок, который он должен был подать священнику на исповеди.
