Пот. Я могу написать целую главу об этом выдающемся аспекте гомеостаза. Бедняжка ящерица лишена теплой крови и потовых желез! По утрам эта несчастная рептилия обязательно должна каким–то образом доползти до солнечного света и хорошенько прогреться, прежде чем начать забираться на деревья и ловить мух. Если ящерица перегреется на солнце, она с безумной поспешностью удирает в тень. А вот у людей имеется высокоэффективная система охлаждения. Она использует пот, чтобы поддерживать постоянную температуру нашего тела, при которой внутренние органы могут нормально функционировать. (Мышечные сокращения, называемые дрожью, соответствующим образом согревают организм). Если бы такая система отсутствовала, мы вряд ли могли бы жить и работать при температуре выше 25°С.
Японский физиолог Яс Куно посвятил 30 лет жизни изучению пота. В 1956 году была опубликована основанная на достоверных фактах, состоящая из 416 страниц его книга «Потоотделение человека», значение которой трудно переоценить. Он пришел к следующему выводу: нервная и гормональная системы человека настолько чувствительны, что изменение температуры тела всего на одну двадцатую долю градуса приводит в действие механизмы, осуществляющие подогрев или охлаждение организма. Из всех млекопитающих у человека самая совершенная система охлаждения; у большинства животных в жаркий день начинается лихорадка. (Животные справляются с этим по–разному. Собака и тиф часто и тяжело дышат: это включается их внутренний вентилятор. Слон заходит в воду и обливает себя водой).
Около 100 лет назад один дотошный немец насчитал на человеческом теле 2 381 248 потовых желез. Зря он так старался, потому что у разных людей эта цифра варьируется. Но титанический труд этого человека не пропал даром. Спортсмен–марафонец за трехчасовую гонку может вылить на себя от трех до пяти литров воды, но температура его тела вряд ли хоть немного изменится.
Все эти показатели — частота сердечных сокращений, регулирование количества жидкости, потоотделение — каждую секунду отражают новые условия, к которым организм приспосабливается, постоянно выбирая самую оптимальную окружающую среду для осуществления своих жизненно важных функций[59]. Мы только сейчас начинаем немного понимать, каким образом клетки взаимодействуют друг с другом. Два шведа и один англичанин получили в 1982 году Нобелевскую премию в области медицины за открытие веществ, регулирующих состояние гомеостаза. Они назвали эти вещества простагландинами (такое название было дано потому, что впервые вещества были обнаружены в предстательной железе[60]). В настоящий момент зарегистрировано более десятка простагландинов. Один понижает давление крови, другой повышает. Один расширяет проходы в бронхах, другой сужает. Один инициирует воспаление, другой подавляет. Простагландины оказывают помощь при таких процессах, как свертывание крови, регуляция кислотности желудочного сока и контроль родовых схваток. Эти жидкие химические регуляторы беспрерывно путешествуют от клетки к клетке, проникая во все ткани организма, осуществляя связь между самыми отдаленными клетками и органами, координируя их совместную деятельность.
Этот вид межклеточного сообщения имеет параллель и в земном Теле Христовом. Здесь Дух служит в качестве Посредника, Который объединяет члены Тела, приближая их друг к другу и к Богу. Именно Он рассказывает Главе о нуждах Тела и несет отдельным членам ощущение единства.
В нескольких местах Нового Завета говорится об этой роли Святого Духа, Который доносит ходатайственные молитвы до Бога и даже помогает их облекать в слова. «Также и Дух подкрепляет (нас) в немощах наших, — говорит Павел; — ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8:26). Видимо, Павел нарочно использует сходные слова еще в двух местах той же главы: один раз, когда говорит о стенании твари, которая «совокупно стенает и мучится доныне», и второй — когда говорит, что «мы в себе стенаем, ожидая усыновления», т.е. о жажде христианина по искупленному телу. Дух чувствует эти невыразимые словами, первобытные стоны падшего, отделенного от Бога, неполного существа и доносит их до Бога, ходатайствуя о нас. «Испытующий же сердца знает, какая мысль у Духа, потому что Он ходатайствует за святых по воле Божией» (Рим. 8:27).
Мы — Тело, а потому совершенно естественно Бог полагается на то, чтобы одни клетки восполняли нужды других. Нужные органы моего тела очень быстро откликаются на крик о помощи, издаваемый больной тканью. В Теле Христовом Дух поддерживает единство, взывая к соседним клеткам. Дух открьь вает наши глаза на человеческую нужду, подсказывает, когда нужно перенаправить ресурсы оттуда, где их много, туда, где их недостаточно.
Чтобы описать таинственные пути, которыми мы, клетки, собраны в Тело, Чарльз Уильямс[61] использовал слово «сопричастность». Это слово звучит очень высокопарно, но на деле ответ на нужду соседней клетки может вылиться в совершенно прозаическое действие: поделиться едой, посочувствовать скорбящему, убраться в доме. После фонтанирующего Духа Пятидесятницы члены раннехристианской церкви почувствовали: им нужно Божье водительство в делах чисто практических: при помощи бедным, распределении «гуманитарной помощи».
Слова «друг друга» предполагают сотрудничество клеток. Они лейтмотивом проходят по всему Новому Завету. «Принимайте друг друга», — говорят нам, «служите друг другу». Нам надлежит исповедовать друг другу свои грехи, молиться друг за друга, прощать друг друга, учить и наставлять друг друга, утешать друг друга, носить бремена друг друга. И, конечно же, самую объемную заповедь оставил нам Иисус: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас». Наше послушание и наша чуткость по отношению друг к другу являются теми точками взаимного соприкосновения, через которые проникает в нас Дух Божий. Это межклеточное взаимодействие — знак Его присутствия. Христос взращивает Свое Тело в мире, укрепляет Свое присутствие, благодаря Духу, Который служит для нас главной силой притяжения.
Работая хирургом, я имею возможность каждый день наблюдать за клетками, выполняющими, пожалуй, самую показательную работу по осуществлению гомеостаза: заживление. Когда клетки нашего организма испытывают отрицательное внешнее воздействие, они обращаются к своим соседям с призывами о помощи: выделяемый поврежденными тканями химический состав привлекает клетки–целители — организм реагирует на местном уровне. Этот процесс происходит вне зависимости от идущих от головы команд; он протекает, даже если голова сама не проинформирована о происходящем. Самое лучшее доказательство тому — мои пациенты с проказой: когда такой человек порежет палец, процесс заживления начинается даже при отсутствии информирующих голову болевых импульсов. Функция заживления — это часть программы ДНК, встроенной в каждую клетку и срабатывающей на клеточном уровне.
Я уже описывал ранее (в книге «Ты дивно устроил внутренности мои») захватывающее чувство, которое испытываешь, сидя перед микроскопом и наблюдая, что происходит в поврежденном участке организма. Фибробласты[62] ткут тончайшие сгустки соединительной ткани, белые клетки бросаются в битву с инфекцией, кровеносные сосуды, будто по волшебству, избавляются от своих ран, воспаление берется под контроль — все направлено на то, чтобы помочь организму восстановить прежнюю форму.
За всю свою медицинскую практику я никогда не чувствовал себя более беспомощным и отчаявшимся, чем много лет назад в Индии, когда лечил пациентку, в организме которой отсутствовал механизм заживления. Молодая пара принесла ко мне на прием свою грудную дочку: девочку постоянно рвало, по всей видимости, у нее была непроходимость кишечника. Я немедленно сделал ей операцию, удалив уплотненный гангренозный участок кишки. Это была несложная операция, и девочка, которую звали Энн, выдержала ее нормально. Счастливые и благодарные родители взяли ребенка домой, теперь ему нужен был лишь тщательный уход в послеоперационный период.
Через несколько дней они опять появились в дверях моего кабинета с ребенком на руках. Мать стала замечать, что бинты на девочке все время были мокрыми. Развязывая бинты, я сразу же почувствовал резкий запах кишечного содержимого. И действительно, из послеоперационного шва сочилась внутрикишечная жидкость. В полном замешательстве я отнес ребенка в операционную и вскрыл шов. Совершенно странным было то, что, когда я разрезал нитки, сшивающие внешние швы, края раны сразу же разошлись в разные стороны. Не было ни малейшего признака заживления. То же самое было и в кишечной полости: все мокло и нисколько не заживало. Не было симптомов какой–либо болезни или инфекции, все было рыхлым. На этот раз я срезал рыхлые края раны и зашил их самым тщательным образом, сделав множество крепчайших стежков.
