24. 25. Аще будут пятдесят праведницы во граде, погубити ли я? Не пощадиши ли всего места пятидесяти ради праведных, аще будут в нем? Никакоже Ты сотвориши по глаголу сему (никак Ты не сделаешь такого дела), еже убити праведника с нечестивым: и будет праведник яко нечестивый: никакоже, судяй всей земли не сотвориши ли суда?
Авраам, умоляя Господа о пощаде нечестивых ради праведных, да не погибнут последние с первыми, — взывает к правосудию Божию, не в том смысле, что праведные не заслуживают гнева Божия, — совершенно праведных пред Богом и безгрешных нет на свете, — но в том, что праведные не заслуживают одинаковой участи с нечестивыми. Авраам как бы так говорит: праведники, живя с нечестивыми, много зла терпят от них и немало страдают душею, смотря на их преступления: неужели и от Тебя, Господи, они должны пострадать заодно с ними? Нет, Господи, Ты не попустишь сего. Хотя пред лицом правды Твоей никто не постоит, но сравнительно праведные все же лучше нечестивых. Ради этого различия Ты не накажешь тех и других безразлично, иначе скоро перевелся бы род правых на земле и некому было бы противодействовать нечестию словом и примером; Ты не только пощадишь праведных, но ради их, как ни мало их в Содоме, может быть, не больше пятидесяти, —Ты помилуешь нечестивых.
26. Рече же Господь: аще будут в Содомех пятьдесят праведницы во граде, оставлю весь град и все место их ради.
Господь готов пощадить Содом и все место, т. е. соседние с ним нечестивые города, ради пятидесяти праведников, если только наберется такое количество их. Эта условность обещания, выраженного, вероятно, тоном сожаления, что едва ли наберется пятьдесят праведников, — побудила Авраама продолжать ходатайство о пощаде нечестивых ради меньшего числа праведников — 45, 40, 30, 20, наконец 10. Вот это ходатайство, с ответами на оное Господа:
27—32. И отвещав Авраам, рече: ныне начах (теперь я решился) глаголати ко Господу моему, аз же (хотя я) есмь земля и пепел: аще же умалятся пятьдесят праведницы в четыредесят пять, погубити ли ради четыредесяти пяти весь град? И рече: не погублю, аще обрящу тамо четыредесят пят. И приложи (продолжал Авраам) еще глаголати ко Господу и рече: аще же (если же) обрящутся тамо Четыредесять? И рече: не имам погубити четыредесяти ради. И рече (Авраам), что, Господи, (ничего Господи), аще возглаголю (еще)? Аще же обрящется тамо три–десять? И рече: не погублю тридесяти ради. И рече (Авраам): понеже (еще) имам глаголати Господу Богу моему: аще же обрящутся тамо двадесять? И рече: не погублю, аще обрящутся тамо двадесять. И рече (Авраам): что, Господи, (ничего Господи), аще возглаголю еще единою? Аще же обрящутся тамо десять? И рече: не погублю десятих ради.
В беседе Авраама с Господом открывается, с одной стороны, великое смирение: он чувствует и исповедует, что он — земля и пепел, существо ничтожное пред Тем, с Кем беседует, — но, с другой стороны, великое дерзновение пред Ним в ходатайстве за людей, угрожаемых погибелью, в числе которых был Лот, его племянник. Это дерзновение, эта настойчивость Авраама возрастает с каждым благосклонным ответом Господа на его ходатайство. Господь Иисус требует, чтобы с подобною святою настойчивостью или неотступностью люди всегда умоляли Бога о своих нуждах, и говорит: «просите и дано будет вам, стучите, и отворят вам» (Лук 11, 5 — 10; 18, 1 — 8). Господу угодно, чтобы люди, не стесняясь мыслию о беспредельном расстоянии, отделяющем их от Творца, прямо устремлялись к сердцу Его с молитвой веры и не ослабевали в подвиге сей молитвы. Господь поставил Себя в такое отношение к людям, что не только Сам действует на них Своею благодатью, но и людям допускает действовать на Него силой веры.
33. Отыде же Господь, яко (когда) преста глаголати ко Аврааму: и Авраам возвратися на место свое.
Господь оставил Авраама, не дав ему продолжать свое ходатайство, чтобы не опечалить его открытием, что кроме Лота с семейством в Содоме нет больше праведников, и чтобы самому событию — погибели Содома — имеющему за сим последовать, предоставить договорить волю Божию, не вполне открытую в беседе с Авраамом. Авраам возвратился на место свое, т. е. к мамврийскому дубу, и уже отсюда в следующее утро видел дым и пламень от погибающих городов (Быт 19,28). Праведность Лота была такова, что, при ходатайстве Авраама, ее достаточно было только для спасения его одного с семейством от участи, постигшей нечестивых.
Глава: XXVIII. Паремия, положенная в пяток пятой седмицы Великого поста и в Великую Субботу (Быт 22,1–18).
В сей паремии повествуется о послушании Авраама Господу, повелевшему ему принести в жертву Исаака.
Гл. 22. ст. 1. Бысть по глаголех сих, Бог искушаше Авраама и рече ему: Аврааме, Аврааме. И рече: се аз.
По глаголех сих, — т. е. после всего сказанного выше о событиях в жизни Авраамовой, в которых так явно открывались пути особенного о нем и о судьбе его потомства Промышления Божия. Когда же именно? Сие не сказано, но можно догадываться, что Исаак, когда велено было принести его в жертву, достиг совершеннолетия, судя по тому, что он один на своих плечах мог нести тяжелую ношу дров на место, указанное для жертвоприношения (ст. 6). Бог искушаше Авраама: испытывал Авраама, или поставлял его в такое положение, в котором должно было открыться, до какой степени духовного совершенства, духовной зрелости достиг он рядом всех предшествовавших испытаний его веры и преданности Богу. Не для Бога нужно было это испытание, — Всеведущий знал, на что способен был решиться Авраам; но Ему угодно было, по любви к Аврааму, дать ему случай чрез предстоящий ему подвиг беспримерного самоотвержения проявить силу своей веры и преданности Богу и за беспримерный подвиг заслужить беспримерную награду. И рече (Бог) ему Аврааме, Аврааме: и рече, се аз. На воззвание Божие Авраам немедленно отвечал: се аз, т. е. вот я предстою пред Тобою, Господи, и как раб Твой готов исполнить все, что Тебе угодно будет повелеть мне. Глаголи, Господи, яко слышит раб Твой (1 Цар 3,10).
2. И рече: пойми сына твоего возлюбленнаго, егоже возлюбил еси, Исаака, и иди на землю высоку, и вознеси его тамо во всесожжение, на едину от гор, ихже ти реку.
Великое испытание приготовлено Аврааму. Каждое слово Господа должно было острым ножом вонзиться в его сердце: ибо требованием от него на жертву сына, Господь одним разом отъемлет у него все, что всего дороже было ему на свете. Пойми сына твоего: возьми для жертвы не вола, не агнца, не голубя, а сына твоего. Возлюбленнаго. у тебя есть сын от Агари, Измаил, но не сына рабыни Я требую, а сына, рожденного тебе от законной твоей жены Сарры, для тебя несравненно более дорогого, чем тот.
Егоже возлюбил еси: знаю, что ты горишь к нему великою любовью, и понятно почему: он сын старости твоей, чудесно дарованный тебе от неплодной жены; он сын обетования и вместе наследник дарованного тебе обетования о многочисленных потомках и о владычестве их над Ханаанской землей; с утратою этого сына ты можешь утратить надежду исполнения этого обетования. Исаака: возьми того, кто составляет твое утешение, твою радость, ибо самое имя Исаак означает радость. И иди на землю высоку, — на место гористое, — и вознеси его тамо во всесожжение; не другой кто вместо тебя, а ты сам, родной отец Исаака, своею рукою заколи его и принеси во всесожжение, — всего отдай на жертву, всего сожги, так, чтобы ни одной части, ни одной кости не осталось тебе на память о дорогом для тебя существе. (Иди) на едину от гор, ихже ти реку: далеко ли до этой горы, близко ли, Я тебе теперь не открою; тяжела, томительна для тебя эта неизвестность, но покорись Моей воле, — достаточно тебе знать только направление предлежащего тебе пути, а не конец его.
3. Востав же Авраам утро, оседла осля свое: поят же с собою два отрочища, и Исаака сына своего и растнив (наколов) дрова во всесожжение, востав иде, и прииде на место, еже рече ему Бог, в третий день.
Востав утро: следственно, откровение дано было ночью или с вечера накануне. Как провел Авраам время до наступления утра, когда он приступил к исполнению повелений Божиих, не сказано; но само собою разумеется, что в это время должна была происходить в душе его борьба помыслов. Слова повелений Божиих рассчитаны были именно на эту борьбу; тяжесть искушения состояла именно в том, что оно вызывало в душе Авраама помыслы один другого мрачнее. В том, что сам Бог явился ему и открыл Свою волю, Авраам не мог сомневаться, потому что прежде неоднократно удостаивался Богоявлений и Божиих откровений. Но он мог усомниться в непреложности обетований Божиих о многочисленном от Исаака потомстве; ему могло показаться невозможным, чтобы эти обетования исполнились, если Исаак умрет без детей. Это было искушением для веры Авраама, но не меньше оно было для родительского его чувства. Чем больше он любил Исаака, тем тяжелее отзывалось в нем повеление Божие расстаться с ним, и как расстаться! Наложить на него свою руку. Но недолго продолжались колебания в душе Авраама: вера и любовь его к Богу восторжествовали над искушением. Его озарила мысль о воскресении Исаака, как свидетельствует апостол (Рим 4, 17. Евр 11, 19). Авраам помыслил, что Бог силен воскресить из мертвых Исаака, что потеря Исаака не невозвратна, что Всемогущий, чудесно даровавший жизнь Исааку, может так же чудесно возвратить ему ее для того, чтобы исполнить данные о нем обетования. — Не видно, чтобы Авраам объявил Сарре и о повелении Божием, и о своей решимости исполнить его: он пощадил ее женскую немощь, справедливо опасаясь, что не найдет в ней той твердости духа, какой сам был одушевлен. Собираясь в путь, Авраам оседла осля свое, на котором сам должен был ехать. Поят с собою два отрочища, вероятно, для несения дров на жертву. Не надеясь достать сухих дров на месте жертвоприношения, он запасся домашними и расколол их. И прииде наместо еже рече ему Бог: конечно, по указанию Божию Авраам держал путь на север, хотя во время пути ему не открыт был предел его. В третий день: путь начался от Вирсавии (кладезя клятвенного) на юге Филистимской земли, где Авраам обитал в последнее время после Содомского разрушения. Отсюда до горы Мории, на которой ему надлежало совершить всесожжение, и на которой впоследствии воздвигнут будет храм Соломонов, — насчитывается всего 20 часов пути. Но путешествие Авраама было продолжительнее, потому что или Господь вел его непрямым путем, или тяжесть груза из дров и съестных припасов замедляла движение.
