Дмитрий Мережковский - Тайна Трех. Египет и Вавилон

«Се, оставляется вам дом ваш пуст», – это сказано не только Израилю, но и нам всем.

Два Завета, друг другу противоборствуя, уничтожают друг друга, и вот, на месте их – пустота: мерзость запустения, царство Антихриста.

Так начинается «скорбь, какой не было от начала мира», наша скорбь – «Апокалипсис наших дней». И не только современным, настоящим, но и будущим, апокалипсическим становится Египет, Вавилон, Ханаан, Израиль – Вечный Израиль – Вечный Жид.

Говоря о тайне Двух в Озирисе-Изиде, в Таммузе-Иштаре, в Адонисе-Астарте, в Аттисе-Кибеле, в Митре-Анагите, в Дионисе-Деметре – во всех умирающих и воскресающих богах, Мужеженщинах – как было не сказать о той же тайне в вечном, современном, настоящем, будущем, апокалипсическом Израиле?

Израиль – Жених и Невеста, Он и Она, Мужеженщина, так же как Дух, Ruach, первое явление Божьего лица в Бытии; так же как Элогим, сотворивший человека, по образу своему – мужчину и женщину – двух в одном.

Это в Отце, это и в Сыне.

«Был же Иисус спрошен: когда приидет царствие Твое? сказал: когда два будут одно,

, и мужское будет женским, и не будет ни мужского, ни женского» (Clemens Alex., III, Stromata, XIII, 92).

Древние иудеохристиане, наассеяне (офиты) верно поняли это слово Господне: «Горняя Сущность Эонов пребывает там, где нет ни женского, ни мужского, а есть новая тварь, новый человек – Мужеженщина,

«(Hippolit. Philosophum., V, 7).

Так в одной и той же трансцендентной точке пола два Завета противоборствуют друг другу и согласуются: «противоположное – согласное»,

(Heraclit. Fragm., 8).

Нельзя говорить об этих тайнах без ужаса. «Ужас и мрак великий» напал на Авраама, когда Бог заключал с ним Завет пола – обрезания (Быт. XV, 12). Но если пол естественный окружен мраком и ужасом, то «двуестественный», διφυής (орфики), тем более.

«Как страшно место сие!» – сказал Иаков-Израиль, поклоняясь двойному Бэтилу, звездному Фаллу-Ктеису. И всего страшнее то, что тут смешное и страшное вместе. «Пал Авраам на лицо свое и рассмеялся», тут же, пред лицом Божиим, в великом мраке и ужасе (Быт. XVII, 12).

Я себя не обманываю, я знаю, что не страшными и даже не смешными кажутся слова мои, а только пустыми в «пустом доме», где их и слышать некому.

«Господи, пусто и страшно в мире Твоем!» (Гоголь). Такая пустота, такая скорбь в мире, какой не было от начала мира.

Говорю бедным языком человеческим, но молюсь, а не кощунствую: Отец не утешил, не утешает Сын – утешит Мать – Дух. «Как утешает кого-либо мать, так утешу Я вас» (Ис. LXVI, 13). Вот почему Дух назван «Утешителем». Не Он, а Она утешит: это самое детское слово Того, Кто спас мир детством.

Мир гибнет, оттого что забыл Мать.

Мужское возобладало над женским. Война есть дело мужское, – и вот, война бесконечная: «Все будут убивать друг друга». И погибнет мир в огне войны, если не потушат огня слезы Матери.

Какая разница между Отцом и Матерью? Этого не знают мудрецы – знают дети: Отец накажет, Мать простит.

Все язычество – христианство до Христа – есть неутолимая тоска о Сыне; все христианство после Христа есть неутолимая тоска о Матери.

Наступила ночь Отца – взошло солнце Сына; наступает ночь Сына – взойдет солнце Матери.

Три Завета, три любви захватывают мир, одна за другой, одна глубже другой: глубока любовь Отца, а любовь Сына глубже; глубока любовь Сына, а еще глубже любовь Матери.

Отец не спас, Сын не спасает – спасет Мать.

Отец против Сына, и Сын против Отца, доколе не пришел Дух. В Духе Сын и Отец – одно: «Два будут одно».

Два Завета, Первый и Второй, противоборствуют в себе, но в Третьем – согласуются. Первый Завет – Отца, Второй – Сына, Третий – Духа – Матери.

Так совершается Тайна Трех.