После Гродненского сейма преследования православных еще более усилились, и ярость по отношению к ним шляхты не знала пределов. Вот в каких словах в своем письме к примасу Польши в Литве изображает преследования православных русский резидент в Варшаве, католик Голембовский: «Ваше Высокопреосвященство! Посмотрите, что делает шляхта: забывши страх Божий, они врываются верхом в церкви, стреляют в алтари и иконы, рвут их, ломают кресты; на духовных и мирян они нападают в церквах; они выбрасывают монахов из монастырей, а в девичьих монастырях для посмешища раздевают монахинь донага и в таком виде изгоняют их; имущество и доходы монастырские отнимают; церкви разрушают: бьют в них окна и ломают крыши, остальное же грозят предать пламени; изображение Спасителя они попирают ногами, режут и прокалывают ножами, бросают и таскают по улицам, приговаривая богохульные речи: "Схизматический Боже! Неужели же Ты не постоишь за Свою обиду". В особенности эта ярость обрушилась на православных единственной в то время Белорусской православной епархии и ее епископа Святополка Четвертинского, человека умного и в православии стойкого, притом, по своему княжескому происхождению и общественному положению, более других гарантированного от грубых насилий, тяготевших над православным духовенством в Польше. Зная по опыту, с какими трудностями приходится сталкиваться православным, рассеянным по всей Польше, бороться с натиском латинства, Четвертинский решил объединить для борьбы с латинством все силы православных и организовать защиту. Такая роль организатора была не по душе врагам Православия, и на жизнь его было совершено покушение. Жалуясь императору Петру I на бедственное положение православных в Речи Посполитой, он между прочим писал: «Там бьют, на другом месте церкви отьемлются, лошадей, рухлядь, доходы грабят, а самого меня в заключении держат. Слезно прошу показать нам бедным милосердие и помощь, да не рекут языцы: где есть Бог их?»
Глава XIX
ЗАМОЙСКИЙ УНИАТСКИЙ СОБОР И ЛАТИНИЗАЦИЯ УНИАТСКОЙ ЦЕРКВИ
В ряду важнейших событий в истории Литовской церковной унии после Брестского Собора самое видное место, несомненно, занимает, во-первых, учреждение базилианского ордена (1617), а во-вторых, созвание Замойского униатского Собора. Так как уния построена была на фундаменте Римской Церкви, то и все стороны ее внутренней и внешней жизни должны были развиваться в духе Римской Церкви и по аналогии с ее развитием. И так как в последней главная забота о распространении, утверждении и охранении Церкви была поручена монашеским орденам, копирование того же мы видим и в Униатской Церкви. В ней охранение ее интересов тоже поручено было особо установленному для этой цели базилианскому ордену, сходному, как мы видели, по структуре и образу действий с латинским иезуитским орденом. Предоставленные базилианскому ордену апостольской столицей права и преимущества возвысили его, нанесли ущерб правам и власти униатских иерархов и тем причинили много вреда Униатской Церкви, в особенности благодаря опеке над ней ордена иезуитов. Уже во второй половине XVII в. униатский епископ Иаков Суша на конгрегации, состоявшейся в 1666 г. в Бресте, между прочим жаловался на то, что базилиане изменили весьма многое в обрядах Святой Восточной Церкви и в совершении Божественной литургии и до того перепутали все в Униатской Церкви, что униатские обряды нельзя назвать ни греческими, ни латинскими; что базилиане вмешиваются в юрисдикцию униатских епископов. В дальнейшей истории базилианского ордена мы видим, что базилиане все больше и больше закабаляли в своих руках высшую униатскую иерархию, так что на конгрегации в Новогрудке в 1686 г., согласно предписанию папы и конгрегации de propaganda fide, приобрели почти полную самостоятельность в своих действиях, а вместе с этим и полнейшую победу над униатскими митрополитами. Подчиняясь всецело влиянию иезуитов и сделавшись поклонниками Римской Церкви, базилиане уже в конце XVII в., за весьма малыми исключениями, по своей вере и убеждениям были настоящими латинянами, так что один из лучших базилиан того времени принужден был с великим прискорбием констатировать, что национально-русскому делу в Литовско-Польском государстве грозит неминуемая гибель, а Униатская Церковь, теряя свой православный облик, постепенно приближается к латинству, чтобы впоследствии совершенно с ним слиться.
Приобретая первенствующее значение в делах Униатской Церкви, базилианский орден значительно суживает права и власть высшей униатской иерархии, ставит на высшие иерархические места Униатской Церкви своих кандидатов, захватывает в свои руки воспитание и образование молодого униатского поколения и ведет Униатскую Церковь к предназначенной ей цели. Так подготавливалась почва для латинизаторских по отношению к Униатской Церкви действий базилианского ордена, и следует отдать справедливость — базилианский орден положил прочный фундамент под это гибельное для Униатской Церкви дело.
Вследствие энергичной защиты православных Польши Петром Великим, католики оставили на некоторое время православных в покое, а все свое внимание обратили на униатов. Имея опору в базилианах, иезуиты и латино-польское духовенство нашли теперь самое удобное время для того, чтобы положить прочное начало к сближению унии со своим исповеданием посредством введения в нее римских догматов и римских обрядов. Но прежде чем приступить к этому делу, они начали действовать так же, как и при введении унии. Униатские иерархи, вопреки первоначальному обещанию короля и папы, не были уравнены в правах с латинской иерархией. Это преимущество латинского духовенства всегда служило для униатского духовенства предметом зависти, домогательства и источником недовольства своим положением. К тому же латинское духовенство всегда относилось к униатскому с презрением, недоброжелательством и решительно противилось уравниванию его с собой в правах, в чем можно убедиться из постановлений Собора латинских епископов в Красноставе в 1643 г., одним из которых требовалось, чтобы униатские епископы отказались от титула, присвоенного католическим епископам, и чтобы за преступления подлежали суду латинского епископата. Презирая белое униатское духовенство, провозглашая его из ненависти к унии «схизматическим» и враждебным Римской Церкви, латиняне позволяли себе самые непристойные выходки даже против высших униатских иерархов. Для примера приведем следующий случай, описанный униатским епископом Яковом Сушей, из жизни последнего. «Случилось не так давно, — пишет Суша, — что один из отцов (пиаров), сказывая проповедь об искусителе Господа Иисуса Христа на горе, осыпал меня многими ругательствами и так заключил свое слово: "Молитесь Господу Богу, дабы Он дьявола (Сушу) — старика плешивого, седого, бородатого, сидящего на горе (кафедра Суши помещалась на горе) — низринул с горы долу"». Сверх этих издевательств латинское духовенство, подобно польской шляхте, позволяло себе делать нападения на униатские церкви и униатское духовенство, причем не обходилось без грабежа и даже насилий. Особенно было падко латинское духовенство к десятинам, получаемым униатским духовенством и составляющим главную поддержку его материального быта, и посягало на них. При таком отношении к униатам латинян униатское духовенство не могло не жаловаться на свое положение и искало из него какого-либо выхода, хотя бы и с большими уступками в пользу латинства. Последним обстоятельством воспользовались ревнители латинизации Униатской Церкви и посредством подарков и разного рода обещаний сначала склонили на свою сторону высшую униатскую иерархию, а затем приступили и к самому делу. После нескольких частных совещаний относительно сближения унии с католичеством, инициаторы сего дела решились провести его соборным порядком, что и было сделано на Замойском униатском провинциальном Соборе. Собор этот был созван в 1720 г. униатским митрополитом Львом Кишкой с соизволения папы Климента XI, человека в высшей степени властолюбивого и сильно восстававшего против христиан, не признававших римского учения о главенстве Римской кафедры. Желая, чтобы постановления этого Собора велись в духе требований Римской Церкви, Климент XI назначил председателем Собора своего нунция в Польше епископа Едесского Иеронима Гримальди, дал ему обширные полномочия и обязал повиноваться ему во всем не только униатское духовенство и епископов, но и самого митрополита, что и выразил в своих бреве, данных на имя Гримальди и митрополита. В этих бреве наперед были определены рамки Собора, за пределы которых он не смел перешагнуть, и предуказан характер его постановлений. На Соборе, кроме униатов, присутствовали латинские католики и иезуиты. На состоявшихся трех соборных заседаниях были рассмотрены догматы Униатской Церкви и ее обрядовая сторона, составлена была программа для обращения в унию православных Литвы и Белоруссии, а самое главное — был разрешен вопрос о сближении Униатской Церкви с Латинской посредством замены некоторых догматов и обрядов греко-восточного исповедания догматами римско-католического. Для этой цели, провозгласив унию как единственную законную Церковь греко-восточного обряда в Речи Посполитой, члены Собора без всякого протеста с чьей бы то ни было стороны постановили обязать униатов признавать латинские догматы: об исхождении Св. Духа и от Сына (filioque), о чистилище, индульгенциях, о непогрешимости папы в делах веры; признавать постановления Тридентского Собора касательно первородного греха, оправдания, канона священных книг, а также постановления Флорентийского Собора; ввести в Униатской Церкви совершение литургии как на опресноках, так и на квасном хлебе и праздники в честь Тела Христова и в честь Иосафата Кунцевича; считать формулой, прелагающей хлеб и вино в Божественное Тело и Кровь Христову, слова Спасителя: «...сие есть Тело Мое... сия есть Кровь Моя». Это были главные, так сказать, постановления Замойского Собора, но были еще и второстепенные, как-то: поминать за богослужениями папу, посвящать в священники и безженных лиц, одеваться униатским священникам в одежды латинского покроя; освобождать униатов от соблюдения Петрова поста, если они того пожелают; ввести в число церковных богослужений читанные литургии (cicha msza). Постановлениями Собора внесено было также много обрядовых изменений в совершение таинств. Сверх того Замойский Собор даровал базилианам новые привилегии и права, подтвердив вместе с тем и все прежние, дарованные им ранее, — словом, признал за ними первенство в Униатской Церкви и их самостоятельность. В заключение всего этого Замойским Собором было постановлено: издать для униатов новые богослужебные книги в соотвествии с теми догматическими и обрядовыми изменениями, какие введены были им в Униатскую Церковь. Постановления Собора были рассмотрены конгрегацией de propaganda fide, и папа Бенедикт XII в 1724 г. их утвердил.
