Почему бы нам не последовать слову Иисуса и не называть друг друга именно братьями? Вместо, например, «отец Михаил» — «брат Михаил» и т. д. Это сразу сократило бы дистанцию между паствой и пастырем и существенно снизило бы соблазн превозношения для последних. Могут возразить, что так–де обращаются друг к другу баптисты (что правда) Но стоит ли из–за этого пренебрегать Евангельским наставлением? Ведь в проповеди священнослужители обращаются к верующим: «Братья и сестры!» Почему же обращение верующих к священнослужителю как к «брату» невозможно?
2. Нигде в Новом Завете мы не найдем именования учеников Иисуса Христа священниками. Иногда, правда, в таких случаях ссылаются на I Тим. 4,14: «Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства». Однако эта ссылка не может быть признана доказательной из–за неверного русского перевода. В греческом тексте Послания в данном месте стоит слово «пресвитерион» — «старейшин».
Понятие «священник» было присуще Ветхому Завету и указывало на культовую специализацию людей, отделенных на служение Богу. Еврейское слово «кадош» — святой — означало именно «отделенный». В Новом Завете все уверовавшие во Христа становятся «отделенными», «народом святым», «людьми, взятыми в удел» (то есть выделенными Богом для благовестил всему остальному миру). Выделение в свою очередь новозаветного священнического сословия не может не возвращать людей в религиозные и психологические установки Ветхого Завета, при которых вновь возрождается триада: Бог — священники — народ; вместо Бог — Христос — человек. Ведь одно из главных спасительных действий Иисуса Христа именно в том, что через Него… (мы) имеем доступ к Отцу» (Еф. 2,18). Когда же утверждается необходимость п о с р е д н и ч е с т в а священников вместо просто п о м о щ и и поддержки более опытного в вере, тогда утрачивается драгоценная близость Бога, дарованная в Иисусе Христе.
Говоря богословски, Богочеловечество Иисуса забывается, и Он становится лишь Богом, милующим, мудрым, но все же далеким от нашей человеческой участи, «слившимся» с Отцом. Монофизитство, некогда побежденное догматически на 4–м Вселенском Соборе, взяло реванш в богослужебном и церковном укладе.
Остается еще один немаловажный вопрос: все эти будущие возможные нововведения, быть может, и дадут самые замечательные результаты, но как жить в настоящее время?
Разумеется, чтобы ответить на этот вопрос более или менее полно, понадобилось бы написать еще столько же. Если же попытаться ответить кратко, то можно сказать следующее:
1. Несмотря на все имеющиеся недостатки, наша Церковь остается главным источником духовной поддержки для миллионов людей. Ее молитвословия, песнопения, архитектура и живопись содержат в себе много такого, что помогает человеческим сердцам достигать духовного общения с Богом. Поэтому следует быть внимательным к тому живому и подлинному, что мы имеем в жизни нашей Церкви, быть благодарным за это Богу и тем людям, трудами которых все это создавалось и хранилось. Впервые в нашей истории в настоящее время верующие в нашей стране получили возможность приступить на приходах ко всей той работе, которая раньше только мечталась, но была запрещена: заниматься благотворительностью, катехизацией, религиозным воспитанием детей, словом, всем, что необходимо для того, чтобы создать при каждом храме не просто приход, а общину. И сейчас зависит все уже от нас самих — от нашей веры, надежды и любви.
2. Что касается тех черт жизни нашей Церкви, которые представляются нам устаревшими, тяжелыми для честного принятия и просто несоответствующими ни духу Евангелия, ни здравому смыслу, то к этому следует относиться как к поставленной перед нами задаче, которую мы должны творчески решать. Это тот участок истории нашей Церкви и нашего народа, который поручен нам для работы — анализа причин, истории возникновения удерживающих сил и поиска путей преодоления.
3. Религиозная жизнь каждого из нас должна как «минимум» включать следующие обязательные элементы:
— Молитва (утреннее и вечернее правило с добавлением собственных свободных молитв);
— Ежедневное чтение Слова Божия (одновременно с чтением религиозной, богословской и духовной литературы).
— Участие в жизни Церкви (хотя бы раз в неделю — посещение храма; что позволит нам постоянно ощущать жизнь всей Церкви и не уходить в крайний индивидуализм, переходящий, как правило, в религиозное безразличие. Исповедь и причащение 1—2 раза в месяц);
— Стараться в жизни своей руководствоваться принципами Евангелия (это кажется довольно абстрактным, но каждый на самом деле для себя понимает, о чем идет речь: «ищите прежде Царствия Божия и правды его, и остальное приложится вам»).
Кроме этих четырех моментов, в общем достаточно очевидных, очень важным для возрастания христианина в вере является организация в приходам так называемых «малых групп». Движение «малых групп» началось независимо около 30 лет назад в Западной Церкви и у нас, в Православии, причем в последнем как в либеральных, так и во вполне консервативных кругах. Столь сходные устремления, возникшие в разных условиях, очевидно указывают на какую–то общую потребность современного человека — соприкоснуться с жизнью Церкви на уровне братского дружеского общения. Здесь налицо потребность внести в институт Церкви кроме исторического и социального измерений братскую задушевную близость. Эти устремления вполне оправданы. Достаточно вспомнить, что первая Церковь была Церковью именно небольших (от 10 до 50 человек) групп верующих, собиравшихся именно по домам в самой обыденной обстановке. Да и первая община — Иисус и 12 учеников — тоже, можно сказать, была такой «малой группой».
Малые группы (в наших условиях от 5 до 20 человек) ни в коем случае не подменяют собой посещение храма. Они лишь восполняют то, чего не может дать приходская жизнь, — более близкое, дружеское общение верующих. Причем это не должно быть просто совместными чаепитиями и разговорами о жизни вообще и о религиозных вопросах в частности. Дружеские и непринужденные отношения должны сочетаться с осознанием себя малой общиной, частью прихода, а также частью огромного тела Церкви. Это вполне удается, когда встречи носят регулярный характер (раз в неделю) и когда они осознаются как «где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я посреди них».
Лучше всего, когда в центре таких встреч неизменно находится Священное Писание. Это может быть совместное изучение какой–либо книги Ветхого или Нового Завета, прочтение отрывка из Евангелия (например, очередное церковное чтение) и беседа о нем. Часть времени непременно следует посвятить совместной молитве. Это не только сближает духовно, но и делает группу действительно частью тела Церкви. Без этого группа будет просто христианским кружком. Это само по себе неплохо, но в кружке общение верующих ограничивается главным образом интеллектуальной сферой, в то время как именно совместная молитва превращает христианский кружок в малую группу, часть церковной общины.
Если продолжить знаменитую метафору апостола Павла — «Церковь есть Тело Христово», — то можно сказать, что каждый отдельный верующий есть клеточка этого тела. Но его реальное, ощутимое участие в жизни тела происходит через соседние клеточки. Без этого тело будет не организмом, а лишь колонией разрозненных клеток. Малые группы как раз и выполняют эту роль реального соединения христиан в живое, действующее тело Церкви. Без этого очень велика опасность того, что Церковь останется для нас всего лишь институтом, не живым организмом, а внешней, по отношению к нам, организацией, которая нас ведет, которую мы почитаем и ценим, но по отношению к которой у нас не будет реального живого чувства причастности ко всей полноте Ее жизни.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЭКУМЕНИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
К осени 1991 г., когда книга должна была сдаваться в печать, в нашей Русской Церкви все более отчетливо обозначилась одна проблема, ставшая лакмусовой бумажкой на «правоверие», — проблема э к у м е н и з м а. Для многих, особенно пришедших в Церковь недавно, это слово стало почти бранным, ярлыком, которым, можно легко и просто клеймить всех тех, для кого восприятие Церкви и мира не умещается в ясные и простые схемы: черное — белое; свои — чужие; православные — еретики и т. д. Поэтому представилось целесообразным посвятить этой проблеме последнюю небольшую главу.
Под экуменическим движением в Церкви понимается стремление к реальному единению всех верующих во Христа. Призывы к такому единству можно проследить с древнейших времен, начиная с Нового Завета, началом современного экуменического движения можно считать Эдинбургскую конференцию 1910 г. На основе достигнутых соглашений в 1925 году была созвана Всемирная Христианская Конференция в Стокгольме, а в 1927 г. — первая Всемирная Конференция «Вера и Церковное устройство» в Лозанне. Эти два экуменических движения объединились в 1948 г. на конференции в Амстердаме, и был создан Всемирный Совет Церквей. Этот последний включает в себя все основные протестантские деноминации Запада, почти все Восточные Православные Церкви (в том числе нашу Русскую Православную Церковь), а с 1968 г. и Римско–Католическую Церковь.
