Квинт Септимий Флорент Тертуллиан - О прескрипции против еретиков

25

Однако, как мы сказали[36], это равное безумие – с одной стороны, признавать, что апостолы все знали и не проповедовали ничего несогласного между собою, и, с другой стороны, настаивать, что они не все всем открывали, ибо одно-де они передавали открыто и всем, а другое – тайно и немногим; ведь и Павел воспользовался этим словом, обращаясь к Тимофею: «О Тимофей! Храни преданное тебе» (1Тим.6:20) и еще: «Храни добрый залог» (2Тим.1:14). Что это за залог, столь тайный, что его нужно счесть другим учением? Или его нужно считать тем завещанием, о котором он говорит: «Это завещание вручаю тебе, сын мой Тимофей» (ср. 1Тим.1:18)? Или же тем распоряжением, о котором он говорит:«Завещаю тебе... перед Богом, все животворящим, и пред Иисусом Христом, Который засвидетельствовал пред Понтием Пилатом доброе исповедание,.. соблюсти заповедь» (1Тим.6:13–14)? Какая же это заповедь, какое завещание? Из выше – и ниженаписанного нужно заключить, что этими словами он вовсе не делал никаких намеков на некое тайное учение, но скорее призывал не допускать никакого другого, кроме того, которое [Тимофей] слышал от него самого и, думаю, открыто:«При многих, – говорит он, – свидетелях». (2Тим.2:2). Если этих «многих свидетелей» они не желают понимать как церковь, то это неважно, ибо не было тайным то, что говорилось «перед многими свидетелями». Однако желание [Павла], чтобы [Тимофей] передал это «верным людям, которые способны и других научить» (2Тим.2:2), нельзя толковать как доказательство в пользу некоего тайного Евангелия. Ибо, когда он говорит «это», он говорит о том, о чем писал в тот момент, а о тайном, как только ему известном, он сказал бы не «это» (haec), а «то» (illa).

Далее, разумно было бы, чтобы он напомнил тому, кому поручил соблюдение Евангелия, не пользоваться им всюду и неосмотрительно, дабы, согласно слову Господню, «не бросать жемчуга свиньям и святыни псам» (Мф.7:6). Господь явно сказал это, без всякого намека на какое-либо скрытое «таинство» (ср.Ин.18:20). Он Сам заповедал: «Если что услышите во тьме и тайно, то проповедуйте при свете и на кровлях» (Мф.10:27). Он Сам путем образного сравнения предупреждал, чтобы ни одну «мину», то есть ни одно слово его, не скрывали без пользы в тайнике (ср. Лк.19:20 сл.). Он Сам учил: «Свечу не ставят под сосудом, но на подсвечнике, чтобы светила всем, кто в доме» (ср. Мф.5:15). Апостолы либо оставили это без внимания, либо плохо поняли, если не исполнили этого, скрывая кое-что из света, то есть из слова Божьего и таинства Христова. Они, сколько я знаю, никого не опасались – ни иудеев, ни язычников; и уж тем более свободно проповедовали в церкви те, кто не молчал в синагогах и публичных собраниях. Разумеется, они не смогли бы ни обратить иудеев, ни наставить язычников, если бы по порядку (ср.Лк.1:3) не излагали того, в чем хотели их уверить; тем более они не скрыли бы от уже окрепших в вере церквей ничего, что отдельно доверяли другим немногим. Хотя кое-что они обсуждали, так сказать, в домашнем кругу, тем не менее, не нужно видеть в этом нечто такое, чем вводилось новое Правило веры, другое и даже противоположное тому, которое они возглашали всем принародно, – так что одного Бога возглашали в церкви, другого – в домашнем общении, одно существо (substantia) Христа изображали открыто, другое – тайно, одну надежду на воскресение возвещали при всех, другую – в узком кругу. Ибо сами они в посланиях своих заклинали, чтобы «все говорили одно и то же, дабы не былонесогласий и разделений в церкви» (ср. 1Кор.1:10), – поскольку и Павел, и прочие проповедовали одно и то же. А еще они напоминали: «Да будет слово ваше «да, да», «нет, нет»; а что сверх того, то от лукавого» (Мф.5:37), – чтобы, стало быть, не толковать Евангелие по-разному.

Итак, если невероятно, чтобы апостолы или не знали полноты проповеди, или не сообщили всем все содержание Правила веры, то посмотрим: может быть, апостолы передавали все открыто и полно, а церкви, по изъяну своему, приняли все не так, как им проповедовали. Знай же, что еретики приводят все это как повод к мелочной придирчивости. Они указывают, что апостол порицал испорченные церкви: «О несмысленные галаты, кто прельстил вас?» (Гал.3:1) и: «Вы шли так хорошо, кто вас остановил?» (Гал.5:7); и в самом начале: «Удивляюсь, что вы так быстро переходите к другому благовестию от Того, Кто призвал вас благодатью» (Гал.1:6). Равно и к коринфянам написано, что они еще «плотские», еще «питаются молоком и непригодны к твердой пище» (1Кор.3:1–2), и «думают, что знают что-нибудь, в то время как не знают еще того, что должно знать» (1Кор.8:2). Если они ссылаются на изъяны церквей, пусть верят в исправленные. Пусть узнают они и те церкви, знанию и общению которых радуется апостол и благодарит Бога: а ведь они, вместе с теми, испорченными, и ныне делят права на единое учение.

Хорошо, допустим теперь, что все церкви впали в заблуждение, что и апостол был введен в заблуждение, давая о некоторых хорошее свидетельство, что Дух Святой ни об одной из них не имел попечения, чтобы «наставить ее на истину» (ср. Ин.14:26), – Дух, для того посланный Христом и испрошенный у Отца, чтобы быть учителем истины. Пренебрег-де своей обязанностью управитель Божий, наместник Христа, попустивший церквям тем временем иначе понимать, иначе верить, чем Он Сам проповедовал через апостолов. Да разве правдоподобно, чтобы столь многие и великие церкви заблуждались в одной и той же вере? То, что происходит среди многих людей, не имеет одинакового результата. поэтому ошибки в учении церкви должны были разниться. То же, что у многих оказывается единым, – не заблуждение, а предание.

Итак, дерзнет ли кто-нибудь утверждать, что заблуждались те, которые передали?

Как бы ни свершилось заблуждение, оно, во всяком случае, царило до тех пор, пока не было ересей. Для своего освобождения истина ждала каких-то маркионитов и валентиниан: а тем временем превратно учили Евангелию, превратно верили, тысячи тысяч неправильно были крещены, столько дел веры неправильно исполнялось, столько чудес неправильно совершено, столько даров неправильно получено, столько священнодействий и служб совершено неправильно, наконец, столько мучеников увенчано неправильно! А если все это не было неверно и втуне, то как же дела Божьи творились раньше того, чем открылось, какого Бога это дела? Как могли быть христиане прежде, чем найден был Христос? Как ереси могли существовать прежде истинного учения?

На деле, конечно, истина предшествует своему изображению, подобие следует за вещью. Право, совершенно нелепо считать, что ересь существует прежде истинного учения, – хотя бы потому, что само это учение возвестило: ереси будут и нужно их остерегаться. Для церкви, обладавшей этим учением, написано, – или, вернее, само учение наставляет свою церковь: «Если бы даже ангел с неба благовествовал вам иначе, чем мы, да будет анафема» (Гал.1:8).

Где был тогда Маркион, понтийский корабельщик, приверженный стоическому учению[37]? Где был Валентин, преданный платоническому? Ведь известно, что они были не так уж давно, чуть ли не в правление Антонина[38], и поначалу признали всеобщее учение в Римской церкви, в епископат благословенного Элевтерия[39], – пока за свою всегдашнюю беспокойную любострастность (которой они совращали братьев) не были изгнаны единожды и дважды, а Маркион притом с двумястами [тысяч] сестерциев, которые он внес в церковь[40]; и в недавние времена, отлученные от церкви навечно, они распространяли яд своих учений. После того Маркион, принеся публичное покаяние, был поставлен перед условием – он получит общение в том случае, если вернет церкви тех, кого научил на их погибель, – но смерть предвосхитила его. «Ибо надлежало и ересям быть». (1Кор.11:19). Но ереси вовсе не суть благо потому, что им надлежало быть, – как будто бы и злу не надлежало быть. Ведь надлежало, чтобы Господь был предан, но «горе предателю» (Мк.14:21)! Пусть никто не защищает ересь на этом основании. Если нужно рассмотреть родословие Апеллеса, то и он так же не древен, как Маркион, его наставник и поучатель. Связавшись с женщиной, этот отступник маркионова воздержания[41] ушел от очей «святейшего» учителя в Александрию. Оттуда он вернулся через несколько лет, ни в чем не став лучше (разве что перестал быть маркионитом), и сошелся с другой женщиной, известной девицей Филуменой, о которой мы сказали выше [гл. 6] (потом она сделалась ужасной блудницей), той самой, обманутый чарами которой он записал откровения, от нее полученные. До сих пор есть в живых люди, которые их помнят, даже собственные их ученики и последователи, которые поэтому не могут отрицать, что они – недавнего времени. Впрочем, «делами своими, – как сказал Господь, – обличаются» (Мф.7:16). Ибо если Маркион отделил Новый Завет от Ветхого, то он – позже того что разделил, потому что он не мог бы разделить того, что не было единым. Стало быть, единство до разделения и последующее разделение показывает, что разделитель был позже. Да и Валентин, иначе толкующий и, вне сомнения, исправляющий Писание, ясно показывает, что все исправленное им (как прежде ошибочное) существовало раньше него. Их мы упомянули как самых заметных и постоянных исказителей истины. Но кроме них и некто Нигидий, и Гермоген[42], и многие другие до сих пор блуждают, искажая пути Господни. Могут ли они показать мне, от какого авторитета изошли? Если они проповедуют другого бога, то почему пользуются делами, писаниями и именами Того Бога, против Которого проповедуют? Если Того же, то почему по-другому? Пусть докажут, что они – новые апостолы: пусть возвестят, что Христос вновь сошел, что Он снова учил, что снова распят, снова умер, снова воскрес. Ибо, как описывал апостол, так Он имел обыкновение поступать[43]: даровал апостолам способность совершать те же знамения, что и Он Сам. Поэтому я желаю, чтобы явлены были и чудеса их. В одном только я признаю великое их чудодейство, где они превратно соперничают с апостолами: те превращали мертвых в живых, а эти живых делают мертвыми.