В то время как сей угодник Божий, Василий Великий, мужественно боролся в Кесарии Каппадокийской за святую веру Христову[47], царь Юлиан Отступник, богохульник и великий гонитель христиан[48], похвалявшийся тем, что он погубит христиан, шел войною на персов. Святой Василий тогда молился в церкви пред иконою Пресвятой Богородицы, у ног Которой было изображение святого великомученика Меркурия в виде воина с копьем[49]. Молился же он о том, чтобы Бог не попустил гонителю и губителю христиан Юлиану возвратиться живым с Персидской войны. И вот, он увидел, что образ святого Меркурия, стоявшего близ Пресвятой Богородицы, изменился, и изображение мученика на некоторое время стало невидимо. Спустя немного времени мученик снова показался, но с окровавленным копьем. В это самое время Юлиан был пронзен на Персидской войне святым мучеником Меркурием, посланным Пречистою Девою Богородицей погубить врага Божиего.
Имел святой Василий Великий и такой благодатный дар. Когда он во время литургии возносил Святые Дары, то золотой голубь с Божественными дарами, висевший над святым престолом, движимый силою Божиею, сотрясался три раза. Однажды, когда Василий служил и возносил Святые Дары, обычного знамения с голубем, который своим сотрясением указывал сошествие Святого Духа, не было. Когда Василий размышлял о причине сего, то увидел, что один из диаконов, державших рипиды[50], смотрел на одну женщину, стоявшую в церкви. Василий повелел тому диакону отступить от святого жертвенника и назначил ему епитимию – семь дней поститься и молиться, проводить целые ночи без сна в молитве и из имения своего раздавать милостыню нищим. С того времени святой Василий повелел устроить в церкви пред алтарем завесу и перегородку, для того чтобы ни одна женщина не могла смотреть в алтарь во время совершения Божественной службы; непослушных же повелел выводить из церкви и отлучать от Святого Причащения [51].
В то время, как святой Василий был епископом, Церковь Христову смущал царь Валент[52], ослепленный арианской ересью. Он, свергнув много православных епископов с их престолов, возвел на их места ариан, а иных, малодушных и боязливых, заставил присоединиться к его ереси. Он гневался и мучился внутренне, видя, что Василий безбоязненно пребывает на своем престоле как непоколебимый столп своей веры – и подкрепляет и увещевает других гнушаться арианством, как ненавистным для Бога лжеучением. Обходя свои владения и чрезвычайно притесняя повсюду православных, царь по дороге в Антиохию прибыл в Кесарию Каппадокийскую и здесь стал употреблять все меры к тому, чтобы склонить Василия на сторону арианства. Он внушил своим воеводам, вельможам и советникам, чтобы они то моленьями и обещаниями, то угрозами побудили Василия исполнить желание царя. И царские единомышленники настойчиво убеждали святого к этому; кроме того, некоторые благородные женщины, пользовавшиеся расположением царя, стали посылать своих евнухов к святому, настойчиво советуя ему, чтобы он мыслил заодно с царем. Но никто не мог заставить этого непоколебимого в своей вере иерарха отпасть от православия. Наконец эпарх Модест[53] призвал Василия к себе и после того, как оказался не в состоянии склонить его льстивыми обещаниями к отпадению от православия, начал с яростью грозить ему отнятием имущества, изгнанием и смертью. Святой же на угрозы его дерзновенно отвечал:
– Если ты отнимешь у меня имение, то и себя этим не обогатишь, и меня не сделаешь нищим. Полагаю, что тебе не нужны эти ветхие мои одежды и несколько книг, в которых заключается все мое богатство. Ссылки нет для меня, потому что я не связан местом, и то место, на котором живу теперь, не мое, и всякое, куда меня ни сошлют, будет мое. Лучше же сказать: везде место Божие, где ни буду «странником и пришельцем» (Пс. 38:13). А мучения что могут сделать мне? Я так слаб, что разве только первый удар будет для меня чувствителен. Смерть же для меня – благодеяние: она скорее приведет меня к Богу, для Которого живу и тружусь, и к Которому давно я стремлюсь.
Изумленный сими словами, правитель сказал Василию:
– Никто так дерзновенно не говорил со мною до сих пор!
– Да, – отвечал святитель, – потому что тебе не случалось ранее говорить с епископом. Во всем ином мы показываем кротость и смирение, но когда речь идет о Боге и против Него дерзают восставать, тогда мы, все прочее вменяя ни за что, взираем только на Него Единого; тогда огонь, меч, звери и железо, терзающие тело, скорее будут радовать нас, нежели устрашать.
Донося Валенту о непреклонности и неустрашимости святого Василия, Модест сказал:
– Побеждены мы, царь, настоятелем Церкви. Этот муж выше угроз, тверже доводов, сильнее убеждений.
После сего царь запретил тревожить Василия и, хотя не принял общения с ним, стыдясь показать себя переменившимся, но стал искать оправдания более благоприличного.
Наступил праздник Богоявления Господня. Царь со свитою своею вошел в церковь, где служил Василий и, вступив в среду народа, сим самым хотел показать вид единения с Церковью. Взирая на благолепие и порядок церковный и внимая пению и молитвам верных, царь дивился, говоря, что в своих арианских церквах он никогда не видал такого порядка и благолепия. Святой Василий, подойдя к царю, начал беседовать с ним, поучая его от Священного Писания; слушателем этой беседы был и Григорий Назианзин, случайно бывший там в то время, который и написал об этом. С того времени царь стал лучше относиться к Василию. Но, удалившись в Антиохию, он снова раздражился против Василия, будучи возбужден к этому злыми людьми, поверив доносам которых, он и осудил Василия на изгнание. Но когда царь хотел подписать этот приговор, престол, на котором он сидел, закачался, и сломалась трость[54], которою он должен был сделать подпись. Взял царь другую трость, но и с тою было то же; то же случилось и с третьей. Потом у него задрожала рука и страх напал на него; увидев в этом силу Божию, царь разорвал хартию. Но враги православия опять стали настойчиво докучать царю относительно Василия, чтобы он не оставлял его в покое, и от царя был послан один сановник по имени Анастасий, чтобы привести Василия в Антиохию. Когда сей сановник пришел в Кесарию и возвестил Василию о повелении царя, святой отвечал:
– Я, сын мой, несколько времени назад узнал, что царь, послушавшись совета неразумных людей, сломал три трости, желая подписать указ о моем заточении и помрачить через это истину. Бесчувственные трости удержали его неудержимую стремительность, согласившись лучше переломиться, чем послужить оружием для его неправедного приговора.
Будучи приведен в Антиохию, Василий предстал на суд эпарха, и на вопрос: «Почему он не держится той веры, какую исповедует царь?» – отвечал:
– Никогда не будет того, чтобы я, уклонившись от истинной христианской веры, стал последователем нечестивого арианского учения; ибо я от отцов наследовал веру в единосущне[55], которую исповедую и прославляю.
Судья грозил ему смертью, но Василий отвечал:
– Что же? Пусть я пострадаю за истину и освобожусь от телесных уз; я давно желаю этого – только вы не измените своему обещанию.
Эпарх донес царю, что Василий не боится угроз, что убеждения его нельзя изменить, что сердце его непреклонно и твердо. Царь, воспылав гневом, стал думать о том, как бы погубить Василия. Но в это самое время сын царя, Галат, внезапно заболел и врачи уже обрекли его на смерть. Его мать, придя к царю, с раздражением говорила ему:
– Так как ты неправильно веруешь и гонишь архиерея Божиего, то за это отрок и умирает.
Услышав сие, Валент призвал Василия и сказал ему:
– Если Богу угодно учение твоей веры, то исцели своими молитвами сына моего!
Святой отвечал:
– О царь! Если ты обратишься в православную веру и даруешь покой церквам, то сын твой останется жив.
Когда царь обещался это исполнить, святой Василий тотчас же обратился к Богу с молитвою, и Господь послал царскому сыну облегчение в болезни. После сего Василий отпущен был с почестями на свой престол. Ариане, слыша и видя сие, воспламенились завистью и злобою и говорили царю:
– И мы могли бы это сделать!
Они снова прельстили царя, так что он не воспрепятствовал им совершить крещение над своим сыном. Но когда ариане взяли царского сына, чтобы окрестить его, он тотчас же умер на руках у них. Это видел своими очами вышеупомянутый Анастасий и рассказал о сем царю Валентиниану[56], царствовавшему на западе, брату восточного царя, Валента. Валентиниан же, удивившись такому чуду, прославил Бога, а святому Василию через Анастасия послал большие дары, приняв которые, Василий в городах своей епархии устроил больницы и дал там приют многим немощным и убогим.
Блаженный Григорий Назианзин сообщает еще, что святой Василий и того эпарха Модеста, который был так суров к святому, исцелил молитвою от тяжкой болезни, когда тот в болезни своей со смирением искал помощи от его святых молитв.
