Создавайте равновесие. Обучайте науке, но создавайте также в школах, колледжах, университетах такую атмосферу, в которой можно медитировать, молиться, в которой у людей может начаться рост и их внутреннего чувства, иначе вы разрушите в них человеческое и сделаете их бесчеловечными. Тогда они будут лишь как роботы. Они будут лишь зомби. Они будут ходить в офис и работать, они будут ходить на фабрику и работать и что-то производить Но в этом не будет творчества. Они будут производить, но в этом не будет радости. Они будут жить и все время недоумевать: «Зачем мы живем?» Они будут жить, но в жизни их не будет смысла, в жизни их не будет поэзии.
Вы только посмотрите на людей: они живут, но что это за жизнь?
Какое-то прозябание, тусклое прозябание. Камень на душе, и постоянное ощущение, что все никчемно, все случайно, и нет никакого смысла. А когда нет смысла, откуда взяться радости и празднованию?
Обучайте науке, это необходимо, вне всяких сомнений, однако это не все. Существует и кое-что выходящее за ее сферу. Проза хороша, но человек, не знающий поэзии, упускает что-то чрезвычайно ценное. Математика хороша, но человек, не чувствующий музыку, — не настоящий человек Производство хорошо, но человек отнюдь не машина — необходимо еще и какое-то творчество, какое-то творческое выражение. А это всегда приходит через внутреннее чувство.
И все поняли своим внутренним чувством, что это был Кхидр, бессмертный Проводник всех суфиев. И они стали его ждать, чтобы он поделился с ними своей мудростью.
Мудрость приходится ждать О ней нельзя просить. Если вы станете о ней просить, вы получите лишь знание. Ждите, терпеливо ждите. Мудрость приходит только тогда, когда вы созрели. Мудрость приходит сама. Бог дает вам ровно столько, сколько вы можете вместить и усвоить, и ни в коем случае не больше. Они ждали...
Когда же Кхидр встал, чтобы уйти, он просто сказал: «Вы, два странствующих дервиша, дивились, глядя на Ибрагима Но от чего вы сами отреклись, чтобы следовать по пути дервиша?»
Вы ни от чего не отреклись Вы остались теми же. Вы неразрывны со своим прошлым. Прорыва так и не произошло, отречение же означает прорыв, «от чего вы сами отреклись?».
«Вы отказались от надежности, от обычной жизни».
«Да, вы от чего-то отказались, но лишь от ваших слов, надежности и обычной жизни. Вам нечего было отдать Религия досталась вам дешево. Вы не заплатили за нее никакую цену».
«А Ибрагим бен Адам был могущественным царем и оставил султанское владычество в Баркхе, чтобы стать суфием».
Запомните эти слова:
«Вы отказались от надежности и обычной жизни».
«Вы не отказались ни от чего особенного. У вас ничего не было. Вы отдать ничего не отдали, но в вас столько ожиданий наград на том свете. Вы ждете тех наград. Отречение ваше мотивировано: оно исходит из жадности».
Люди бывают религиозными или из жадности, или из страха, но в таком случае они не являются истинно религиозными.
«А Ибрагим бен Адам был могущественным царем и оставил султанское владычество в Баркхе, чтобы стать суфием».
«...и оставил...». Прислушайтесь к этим словам! Он даже не отрекся, он это оставил. Когда вы отрекаетесь, вы думаете, что это имеет некую великую ценность. Вы поднимаете вокруг этого много шума. А он это просто взял и оставил! Увидев, что в этом нет смысла, увидев ложность всего этого, он просто взял это и оставил.
Отречение Ибрагима имеет колоссальную значимость, он никогда не оглядывался назад. Он совсем об этом забыл, как если бы оно вообще никогда не существовало.
«Вот почему он значительно вас опередил».
О нем заботится Бог. Доверие его бесконечно.
«К тому же за свои тридцать лет вы получали награды от самого отречения».
И вы ходили и хвастались об этом на каждом углу. И рассказывали о своем отречении А ведь вы ни от чего не отреклись! Те, кто говорят о своем отречении, на самом деле ни от чего не отреклись Те же, кто действительно отреклись, не говорят об этом! А вы получали от этого удовлетворение, провозглашая себя великими саньясинами, суфиями. Вы снискали уважение людей, их почтение, перед вами преклонялись, вы прославились, вы известны как знаменитые дервиши. А об Ибрагиме никто не знает. Вы же наполняли ваше эго, и это ваша цена.
«Это была ваша плата. А он всегда воздерживался от притязаний на какую-то ни было награду за свою жертву».
«Когда жертва исходит из чистой любви, она ничего не требует. Это всецело радость отдавания. И он все отдал Богу в полнейшей радости, в понимании, что «на самом деле это принадлежит Ему — это никогда мне не принадлежало». Дело не в том, что он сделал Богу одолжение. Дело не в том, что он сделал и впрямь что-то великое... он ничего не сделал! Он просто понял истину. И от этого понимания в нем выросла великая любовь. Эта любовь и делает суфием».
Есть два вида любви: любовь к своей жене, к своей возлюбленной, которую подобает выражать тайно и без всяких свидетелей, потому что эта любовь может исполнить себя в месте, отдаленном от прочих творений; и любовь к братьям, сестрам, детям, друзьям, приятелям и компаньонам, которая не нуждается в скрывании.
Так и суфии говорят, что есть два вида любви к Богу любовь через молитву и медитацию — этой любви подобает исполнять себя в молчании, в уединении, точно так же, как вашей любви к возлюбленному, и та любовь, что выражается через действие и служение другим.
Божественный человек, суфий — а слово «суфий» происходит от слова «суфа»; суфа означает чистоту ясность, прозрачность — это человек внутренней чистоты, живущий любовью двух измерений. Одно — личное измерение, совершенно личное, индивидуальное, сокровенное, такое же, как любовь к вашей женщине или вашему мужчине — в уединении. Вы не хотите, чтобы она стала достоянием общественности. Сделать ее достоянием общественности было бы осквернением, кощунством, преступлением. Суфии общаются с Богом — в медитации, в молитве — в абсолютной уединенности.
Суфии говорят не молись на виду у других — даже на виду у своей жены. А средь ночи, когда все спят — спит твоя семья, спит твоя жена — проснись средь ночи, сядь на кровати и молись Богу. Не допускай, чтобы кто-то об этом узнал, ибо ум очень хитер: он может и это сделать путешествием эго. Он может начать хвастаться: «Смотрите! Вот какой я великий медитирующий».
Молись Богу, медитируй над Ним втайне, в уединенности — один.
И другое измерение — измерение служения любви к Его творениям: деревьям, горам, людям, рекам. Лей свою любовь к этому миру открыто, а свою любовь к Нему — в уединении, и ты станешь суфием.
Назначение Мастера — дать тебе эти два измерения любви. Совершенный же мастер — тот, в чьем присутствии запускается этот процесс, и вы начинаете расти в этих двух направлениях любви. И высшее крещендо этих двух видов любви — свобода от страдания, свобода от ума, свобода от тела, свобода от нового прихода в этот мир — свобода от всех видов тюремного заключения. Эта свобода и есть цель.
Держите эту цель всегда у себя перед глазами. И постепенно отбрасывайте и отбрасывайте все то, что мешает видеть эту цель. Входите в гармонию с видением этой конечной цели свободы. Становитесь все более и более свободными. А вы непременно станете свободными с самого первого шага.
Настоящий Мастер, Совершенный Мастер, о котором мы говорили все эти тридцать дней, Совершенный Мастер помогает вам становиться свободными, он дает вам свободу. Ведь любовь всегда дает свободу.
Первый вопрос:
Послушать Вас, так все настолько легко. Но так ли это? Действительно ли это так? Мне кажется, что все это не в наших руках. И у нас не больше шансов сдаться, чем быть в эго. Я живу своей жизнью, в какие-то дни я счастлив, а в какие-то грустен, но я не просветленный. Должно быть, здесь какой-то трюк, какая-то алхимия. Пожалуйста, просветите меня.
Дхармен, ты ведь уже нашел это! Это трюк, это алхимия: понять, что ничто не в наших руках — это и означает сдачу. Сдача — это не что-то такое, что ты должен или можешь сделать. Если это делаешь ты, какая же здесь будет сдача? Это не действие. И не может им быть по своей природе. Само определение сдачи свидетельствует о том, что ты не можешь этого сделать. Если ты увидел самую суть, что ничто не в наших руках, то так или иначе, независимо от полноты эго или безэгости — если ты это увидел, случается сдача. А что же тогда остается? Если ты действительно это увидел, то понял весь секрет.
Проблему создает язык, потому что язык все поворачивает, все обращает во что-то другое. Как только я говорю: «Сдайся!», — в ту же секунду ты начинаешь думать: «А как это сделать?» Это лингвистическое заблуждение. Когда я говорю «сдайся», это именно то, что я говорю: я говорю, что ничто не в наших руках. На самом деле тебя нет позади твоих рук. Все случается.
