Ознакомительная версия.
Когда 19 октября Марк Эдвардс делал фотографии К. за четыре дня до отлета его в Индию, он нашел, что К. выглядит замечательно. Тем не менее, в течение недели, проведенной в Нью-Дели, он почти не спал и ничего не ел; вот почему по приезду его в Раджхат 2 ноября доктор Пачуре, ожидавший его, нашел его ужасно слабым. С того дня врач не покидал К. до самой смерти, делая ежедневные записи о состоянии его здоровья.
Находясь в Раджхате, К. выполнил одну из своих главных задач в Индии — найти новую главу (как называли его там — «ректора») Раджхатской школы. Им стал доктор Р. Кришна, племянник Радхи Бурньера, профессор физики в Индийском университете Бенареса, который согласился, с одобрения вице-канцлера, оставить свой пост и приступить к выполнению новых обязанностей в феврале.
Вместо того, чтобы каждый день писать письма Мери Зимбалист, как он делал раньше в Индии, когда ее не было рядом, К. начитывал длинные письма практически ежедневно на кассеты, которые отправлял ей по почте. Причиной тому была трясущаяся рука. 9 ноября он сообщил Мери из Раджхата, что его кровяное давление резко понизилось, ноги «ходят ходуном» и он с трудом ходит; накануне он упал на ступени, потому что не смог их перешагнуть. Доктор Пачуре давал ему некоторые упражнения, массировал его ноги, надеясь что скоро они окрепнут. Он не мог больше есть вместе с другими, ел он в постели. Люди все время приходили в его комнату, чтобы с ним повидаться; там же проходили дискуссии. Пупул Джаякар, Нандини Мехта, Радхика Херцбергер, Сунанда и Пама Патвардхан — все они находились в Раджхате. К 11 числу с ногами стало лучше, и он весь окреп. Он говорил о красоте реки, когда около 6.15 встало солнце. Он читал «Линкольна» Гора Видала, находя книгу «действительно изумительной».
Несмотря на слабость, К. выступил с двумя публичными беседами в Радхжате, принял участие в ряде дискуссий с индийскими попечителями и некоторыми буддистскими учеными, включая Яганната Упадхьяя. Индийское правительство выделило деньги Г. Аравиндану, известному режиссеру, для создания полнометражного фильма — о жизни К. под названием «Видящий, идущий один». К съемкам приступили год назад и заключительные кадры сняли в Раджхате во время последнего визита К.
Когда К. в конце ноября поехал в Риши Вэлли, его слабость проявилась, по словам доктора Пачуре, в дневных прогулках, когда он «склонялся вправо так, что мог упасть». К тому же он все время чувствовал холод, возможно, из-за потери веса. Он жаловался Мери, что ночью его не согревают ни одеяла, ни грелка, температура падала до 48 по Фаренгейту даже по утрам. Он ел один в своей комнате, как и в Раджхате, и намеревался так же есть в Мадрасе. Но, казалось, он не представлял как он болен, поскольку 4 декабря сообщил Мери, что собирается 20 января выехать из Мадраса в Бомбей, а оттуда в Лондон 12 февраля; проведя 4 дня в Броквуде, он хотел вылететь в Лос-Анджелес, чтобы увидеться с ней 17 февраля (в день, когда ему было суждено умереть). 11 числа он сказал, что чувствует себя значительно сильнее; ноги стали «чуть тверже».
В середине декабря учителя со всех школ Кришнамурти собрались в Риши Вэлли на конференцию. Скотт Форбз, один из тех, кто прибыл из Англии, был до боли поражен ухудшением физического состояния К. Он позже напишет:
«Люди в Риши Вэлли были озабочены его слабостью; все ученики и преподаватели относились к нему очень мягко и бережно. В воздухе витало чувство дурного предзнаменования. Об этом не говорили открыто, по крайней мере со мной, — но непрозрачно намекали, что не ожидали возвращения Кришнамурти в Риши Вэлли. Должно быть, Кришнамурти готовил к этому людей, потому что они постепенно приняли как должное что он, вероятно, больше никогда не приедет в Индию.
Радхика выступала в роли хозяйки, ведя конференцию, и стараясь так же хорошо заботиться о Кришнаджи, как и выполнять обязанности в школе. Несколько раз я отмечал про себя, что она отлично справлялась со всем, держа в руках очень, очень трудную ситуацию настолько хорошо, как это только было возможно».
Ко всеобщему удивлению, К. принял участие в учительской конференции, трижды выступив и «установив все на иную основу с сияющей глубиной», как выразился один из английских учителей. В последнем случае К. спросили, есть ли разум, который не рожден знанием, и, следовательно, свободный от личного интереса. К. провел различие между умом и мозгом, назвав последний физическим механизмом, главным образом, вместилищем мысли. Ум — это совершенно иное, не имеющее отношения к мысли в сфере времени. Он спросил: «Разве в добродетель вовлечено время?» Он высказал мысль, что, вопреки человеческому опыту, добро никак не соотносится со злом, ни как реакция на него, ни как противоположность. Он поднял на конференции ряд дискутируемых вопросов, таких как учебный план, в чем, по К. была основная цель школ, — как сформировать новый мозг и что означает расцвести в добродетели.
В Риши Вэлли К. разговаривал и с детьми. Он подчеркивал, как когда-то говорил нам в 1924 году в Пержине, что нет ничего хуже, чем вырасти посредственным. Можно достичь высоких государственных постов и остаться посредственным. Это вопрос бытия, а не достижения.
Между Радхикой Херцбергер и Скоттом состоялась небольшая дискуссия о небольшом учебном центре, который предстояло построить в Риши Вэлли на средства Фридриха Гроэ. Небольшие центры предлагалось построить в Раджхате и в Уттар Каши в Гималаях, неподалеку от Дерадуна, на участке земли, преподнесенном в дар индийскому фонду и труднодоступному зимой. Все здания финансировались Фридрихом.
Во время вышеупомянутых дискуссий на подоконнике в спальне К. обычно сидела птичка-удод с длинным клювом и высоким хохолком, ударяя клювом в стекло, словно желая войти. Это случалось и во время других визитов. К. никогда не кормил птицу; и казалось, у нее не было причин проникать в комнату; однако, почти все время она была там. К. разговаривал с птицей, говорил, что ей нравится звук его голоса. Она была, как обычно, на своем месте, ударяя в стекло во время последнего вопроса К. Ее очень отчетливо слышно в записях на кассете.
19 декабря, за два дня до отъезда в Мадрас, К. сообщал Мери в своем ежедневном звуковом письме:
«Я сильно худею, быстро устаю. К середине января ты узнаешь, поеду ли я в Бомбей или полечу сингапурской воздушной линией из Мадраса в Сингапур, из Сингапура в Лос-Анджелес. Меня это привлекает — не приземляться в Лондонском Хитроу, чтобы потом пять дней спустя садиться в самолет снова до Лос-Анджелеса... посмотрим как выйдет. Я неплохо себя чувствую — ни сердечной, ни головной боли; состояние мозга хорошее, мозг работает отлично, печень и все остальное в порядке, но я, похоже, не в состоянии набрать вес. Я худею, поэтому будет мудро добраться до Сингапура, а оттуда прямо через Тихий Океан... Ты узнаешь, ведь я каждый день пишу тебе, разговариваю с тобой. Чем меньше я путешествую, тем лучше; меня сейчас все утомляет».
В записи есть заминка, когда К., очевидно, разговаривал с удодом: «Входи сюда. Я здесь. Входи же. Входи, старушка, я с этой стороны. Входи и садись. (Простите, я разговариваю с птицами) У тебя острые глазки, правда?»
К 21 числу, как он сообщил Мери, К. отменил выступление в Бомбее, приняв решение лететь в Лос-Анджелес через Сингапур. «Нельзя терять вес, — продолжал он, — я потерял немало; если так пойдет и дальше, это настолько меня ослабит, что я не смогу ходить. Так не годится».
Теперь он просил Скотта Форбза поехать с ним в Охай вместо возвращения в Европу с другими учителями. Он обменял свои и доктора Пачуре билеты, чтобы лететь Сингапур-эрлайнз, и купил один билет для Скотта. К счастью, у Скотта оказалась америкен-экспресс-кард, с помощью которой все можно было уладить. К. не мог вынести холод Европы. Он собирался покинуть Мадрас прямо с мадрасских бесед, и совещания индийских попечителей.
Доктор Пачуре организовал для К. консультацию у известного врача, как только они прибыли в Мадрас. Теперь К. весил около 97 фунтов и температурил. Врач, подозревая злокачественную опухоль, хотел взять анализы, но К. отказался предпринимать что-либо, способное помешать ему во время бесед. В результате он выступил с тремя вместо четырех бесед, выступая вечерами в саду Висанта Вихар, и попросил Скотта сдвинуть день вместо 17 на 10 января. (Он буквально мчался в Охай, чтобы передать себя в руки доктора Дойтча, — записал доктор Пачуре). Несмотря на болезнь, К. продолжал ежедневные прогулки во второй половине дня по берегу, идя от дома Радхи Бурньера.
В начале января все остановившиеся в Висанта Вихар, за исключением К., отправились на премьеру фильма Аравиндана в Мадрасе; фильм был закончен в рекордно короткие сроки. В фильме есть несколько удачных кадров, хотя жалко, что не названы места, где мы видим гуляющего и разговаривающего К.
К. закончил третью беседу от 4 января 1986 года — последнюю в своей жизни беседу — словами:
Ознакомительная версия.
