И далее: кто помнит это, а также помнит о том, сколь неколебимо Бог хранил верность Своему народу, и сколь часто Он спасал народ и отдельных людей от власти смерти, – тот, конечно, может услышать в этом слове Книги Исход больше, нежели говорит его буква. И тогда он поймет, что за словами «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова» стоит мысль: «Я есмь Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова, Я был таким и остаюсь таким ныне! И потому Авраам, Исаак и Иаков – не ушедшие в прошлое личности! Они и ныне суть. Они и сегодня живут, так как Я есмь их Бог, есмь вечно!».
Другими словами, если Бог и сейчас еще Бог патриархов, то это значит, что они и сейчас еще должны быть живы. А если патриархи живы, то и факт воскресения доказан.
Всякое толкование Писания – сколь бы точно оно ни придерживалось буквы – заблуждение, если оно, это толкование, оставляет без внимания верность Божию (в Писании это именуется «правдой Божией»); заблуждается, если оно оставляет без внимания животворящую силу Божию. Ибо Бог, Который говорит в Писании о том, что Он есть, – «не есть Бог мертвых, но Бог живых» (12.27).
Именно об этом стоит задуматься, если мы хотим выяснить из Писания, каких плодов Бог ожидает от нас, Его народа, Его виноградника (12.2) – и что есть то Божие, которое мы можем Ему отдать: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (12.17).
И это обнаруживает и показывает следующий отрывок Евангелия от Марка, в котором говорится о наибольшей заповеди.
Беседа 32.
В конце предыдущего разговора Иисуса с саддукеями было сказано: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых» (12.27). Живы Авраам, Исаак, Иаков. Живым у Бога может быть каждый. Но что для этого надо делать? Краткий ответ был дан Иисусом перед этим: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (12.17). Теперь разъясняется вопрос, что же именно есть то Божие, что мы можем Ему отдать, чтобы иметь жизнь.
12.28-34 — «Один из книжников, слыша их прения и видя, что Иисус хорошо им отвечал, подошел и спросил Его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет. Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия. После того никто уже не смел спрашивать Его».
Надо сказать, что поражение саддукеев в споре с Иисусом о воскресении мертвых должно было обрадовать книжников, потому что книжники и саддукеи недолюбливали друг друга. И вот некий книжник внимательно слушал беседу Иисуса с саддукеями. Ему понравился ответ Иисуса о Боге живых, то есть фактически ответ, который доказывал возможность и реальность воскресения. И теперь этот книжник обратился к Иисусу с вопросом, по которому в школах раввинов часто велись споры. Он спросил Иисуса о том, какова же самая главная, первая заповедь, которую следует исполнять и таким образом отдавать Богу Божие, чтобы быть живым у Бога. Что нужно от нас Богу? Какие плоды мы можем дать Ему, чтобы жить?
Какова же первая заповедь, исполнение которой и должно означать «отдать Богу Божие»? Дело в том, что в иудаизме была двойная тенденция: с одной стороны расширить закон бесконечно до сотен и тысяч правил и норм, с другой стороны – свести весь закон в одно предложение, одно общее положение, так сказать, резюме всего вероучения.
Известен такой глубокомысленный рассказ: Однажды некто попросил рабби Гиллеля наставить его в Законе, стоя на одной ноге. На это Гиллель сказал: «Не делай другому того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. Вот тебе и весь Закон, все остальное комментарии. Пойди и поучи». Рабби Акиба однажды сказал: ««Возлюби ближнего, как самого себя» – вот величайший и главный принцип закона». А Симон Праведный выразил это так: «Мир покоится на трех вещах – на Законе, почитании Бога и на делах любви». А вот еще замечательный иудейский рассказ: равви Шаммай учил, что Моисей получил на горе Синай 613 наставлений и указаний: 365 – по количеству дней в году и 248 – по количеству поколений людей. Царь Давид в 24 Псалме свел эти 613 наставлений к одиннадцати. Исаия свел их к шести. Михей свел шесть к трем. Исаия свел эти три к двум. И, наконец, Аввакум сводит их к одному: «Праведный своею верою жив будет» (Авв_2.4).
И такая тенденция понятна: бесспорно, что, с одной стороны, все заповеди – по слову Самого Бога – служат жизни: «Соблюдайте постановления Мои и законы Мои, которые исполняя, человек будет жив» (Лев_18,5). С другой стороны, мы не можем не обратить внимание на то, что не все заповеди воспринимаются равноценными в своей важности. Разве запрет убийства не важнее заповеди отдавать десятину от мяты и тмина? Многие (хотя и не все) книжники в то время были убеждены, что существуют более важные и менее важные аспекты закона, что существуют великие принципы, которые важно понять и запомнить. Как афористично сказал много позже блаженный Августин: «Люби Бога и делай все, что ты хочешь».
Одной из животрепещущих проблем иудейского мировоззрения в то время было, как мы видели из примеров, расположить многие заповеди в определенном порядке по их ценности: «Какая первая из всех заповедей?» (12.28). Исходным пунктом для ответа Иисуса послужило основное исповедание веры иудея: «Слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый» (12.29; Втор_6.4). Это исповедение называется Шема, то есть «слушай». Оно употреблялось в следующих трех случаях.
а) Так всегда начиналась (и сейчас начинается) служба в синагогах.
б) Отрывки из Шемы лежали в хранилищах – филактериях, маленьких кожаных коробочках, которые правоверный иудей носил на лбу и на запястье во время молитвы, напоминая себе о своем исповедании веры.
в) Шема хранилась в маленьком цилиндре, называемом мезуза. Этот цилиндр закреплялся на двери каждого еврейского дома и на двери каждой комнаты в доме, чтобы напомнить иудею о Боге при каждом входе и выходе.
Разумеется, когда Иисус произнес это исповедание веры как первую заповедь, с Ним должен был согласиться каждый иудей. «Господь Бог наш есть Господь единый».
И вот, поскольку Бог – единственный Господь, ответ человека этому единственному, одному Господу может состоять только в одном: в любви, как полной самоотдаче: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (12.30). Бог не хочет раздвоенности человека, но хочет его цельности. И именно потому, что Бог ожидает от человека этого одного – полной самоотдачи, от него требуется также и в общении с его ближним только одно, любовь: «Вторая (заповедь) подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (12.31).
«Люби ближнего твоего, как самого себя» – цитата из Лев_19.18. Но Иисус существенно сократил цитату. В оригинальном тексте слово ближний обозначало иудея, т е. соплеменника. Полная цитата такова: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя». Это правило не распространялось на язычника, которого вполне можно было ненавидеть. Но Иисус процитировал эти слова без ссылок на иудеев. Он взял старый закон и наполнил его новым смыслом. Кроме того Иисус объединил эти две заповеди. Ни один раввин никогда не делал этого раньше.
Итак, Бог, в конечном счете, через все многочисленные заповеди и постановления хочет только одного – любви человека. Для Иисуса религия значила – любить Бога и любить людей. Он сказал бы, что человек может доказать свою любовь к Богу лишь через свою любовь к людям. Как мы видели, такой взгляд разделяли многие книжники того времени. Более того, слова Иисуса отвечали лучшим стремлениям людей Его времени и Его народа. И такое толкование Закона близко и понятно книжнику, который ответил Иисусу: «Хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душою, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв» (12.32–33). Да, еще пророк Осия слышал слова Божии: «Я милости хочу, а не жертвы» (Ос_6.6).
Вместе с этим, – по Марку, – дается окончательное обоснование предыдущих размышлений и действий: Поскольку любовь к Богу и ближнему «больше всех всесожжений и жертв», постольку и время храмового богослужения миновало! Поскольку любовь к Богу и ближнему – единственный желанный Богу плод, Бог не является конкурентом государству и его требованиям. И потому Писание правильно понимает только тот, кто имеет мужество слышать в нем призыв того Единого, у Которого речь идет только об одном – о любви, и потому также о вечной жизни, к которой уже причастны Авраам, Исаак и Иаков и прочие праведники, отдававшие себя целиком Богу (12.18–27). «Бог есть Бог живых», и, чтобы иметь жизнь, мы должны отдать Богу Божие – любовь к Нему и к ближнему. Бог – Творец жизни – дает людям Свою свободную любовь. Она – Божия. Ее и надо отдавать Ему.
