Данная молитва представляет для нас некоторые трудности, в первую очередь, в связи с её названием. Означает ли здесь «приношение» (proskomide) проскомидию, приношение даров, т. е. призвана ли эта молитва сопровождать приношение хлеба и вина? Рассмотрим текст молитвы:
«Господи Боже Вседержителю, Едине Святе, приемляй жертву хваления от призывающих Тя всем сердцем, приими и нас грешных моление, и приведи нас[7] ко Святому Твоему Жертвеннику, и удовли нас приносити Тебе Дары же и жертвы духовныя о наших гресех и о людских неведениих: и сподоби нас обрести благодать пред Тобою, еже быти Тебе благоприятней жертве нашей, и вселитися Духу благодати Твоея Благому в нас, и на предлежащих Дарех сих, и на всех людех Твоих»
Как мы видим, это молитва совершающих Литургию клириков, просящих Бога позволить им приблизиться к Его святому Престолу и благосклонно призреть на них, чтобы могла быть совершена эта жертва и плоды этой жертвы — схождение Духа Святого.
Кого-то может смутить перевод «приведи нас ко Святому Твоему Жертвеннику». Поскольку в греческом тексте местоимение «нас» отсутствует, это место обычно понимают, как относящееся к упомянутой перед этим молитве: «принеси ю (молитву) ко Святому Твоему Жертвеннику». По многим причинам, особенно поскольку «Святой Жертвенник» здесь означает престол церкви, а не Небесный Алтарь, и поскольку в Литургиях свв. Василия и Марка эта фраза явно указывает на служащих, а не на молитву, данная фраза должна быть переведена именно так, как мы это сделали выше.
Таким образом, это молитва не о дарах, но о служащих. Это не молитва приношения, а молитва входа служащих, когда они шли в процессии от амвона в центре храма к алтарю. Текст молитвы предполагает, что это первое приближение служащих к престолу, следовательно, вся Литургия Слова совершалась вне алтаря, в соответствии с антиохийской и старой константинопольской традицией. Прочтение данной молитвы происходило непосредственно во время процессии, когда служащие приближались к престолу и полагали на него дары.
Название «Молитва приношения» здесь должно означать «молитва возношения, анафоры», поскольку греческое слово proskomide[8] здесь использовано именно в этом смысле; эта молитва, таким образом, является молитвой, открывающей Евхаристическую Литургию.
Была ли в Литургии собственно молитва приношения даров? Конечно, и её произношение вводилось возгласом диакона, всё ещё сохранившимся в ектенье: «О предложенных честных дарех, Господу помолимся». Молитва, следовавшая за этим возглашением, сейчас находится в конце проскомидии, перед Литургией: «Боже, Боже наш, Небесный Хлеб, Пищу всему міру, Господа нашего и Бога Иисуса Христа пославый, Спаса и Избавителя, и Благодетеля, благословяща и освящающа нас, Сам благослови предложение сие и приими е в пренебесный Твой Жертвенник. Помяни, яко Благ и Человеколюбец, принесших и ихже ради принесоша, и нас неосуждени сохрани во священнодействии Божественных Твоих Тайн…»
Мы знаем, что до VIII века приготовление даров совершалось непосредственно перед началом Евхаристической Литургии, примерно как сейчас всё ещё совершается приготовление епископом на архиерейской Литургии. Всех нынешних молитв и поминовений тогда не существовало, они были введены, начиная с X столетия. Существовала лишь молитва о дарах, и она читалась после положения даров на престол.
Текст ектении, читаемый сейчас после входа с дарами, очень старый; он находится уже в писаниях свт. Иоанна Златоуста и в Апостольских постановлениях. Её прошения, начиная с «Дне всего совершенна, свята, мира и безгрешна, у Господа просим», совершаются от имени присутствующих; она отличается от мирной ектении, где прошения носят более универсальный характер.
Данная ектения никогда не читалась независимо, но только как добавление к великой ектенье. С конца четвёртого века мы находим её в конце вечерних и утренних молитв, где она находится и сейчас в Византийском служебнике. Обычно мирная ектения читалась коленопреклонённо, тогда как ектения о частных нуждах читалась стоя. Соединением между двумя ектениями служила фраза: «Заступи, спаси, помилуй…», где добавлялось также прошение «возстави нас, Боже, Твоею благодатию», после которого люди вставали.
В старых документах, эта ектения заканчивает всё богослужение; после неё следовало только заключительное благословение. Её задачей было сделать переход от богослужения к конкретной жизни наступающего дня или ночи. Это объясняет, почему она не читалась в Литургии Слова после великой ектении, ведь верные не выходили, но оставались в храме. Напротив, она была добавлена к ектении об оглашенных, которые после благословения епископа должны были покинуть храм. Эта ектения, таким образом, не относится к Литургии, где присутствуют только верные.
Прежнее вхождение в алтарь
Подытоживая всё вышесказанное, мы может описать вход в алтарь (Великий вход), как он совершался в древности.
Литургия Слова, вплоть до окончания «Молитвы верных», т. е. мирной ектении, совершалась в притворе храма; клирики были в центре, лицом к алтарю. Как только ектения завершалась, хор начинал петь гимн Предложения, ныне это Херувимская. Епископ и священники из центра храма шли в алтарь, читая молитву входа (молитву приношения: «Господи Боже Вседержителю, Едине Святе…»), в то время, как диаконы приносили дары из диаконника или боковой ризницы, где они были приготовлены. Епископ полагал дары на Престол и читал молитву: «Боже, Боже наш, небесный Хлеб…», предваряя которую, диакон возглашал: «О предложенных честных дарех, Господу помолимся». После этого начиналась Анафора.
Сейчас, после ектении, священник поворачивается к народу и говорит: «Мир всем», начальное приветствие церемонии мира. Диакон приглашает людей: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы (нашу веру)», на что народ отвечает: «(В) Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную».
В этом возглашении и ответе мы видим слившиеся вместе две вещи; одна — это приглашение к целованию мира: «Возлюбим друг друга», как она записана в наиболее древних рукописях византийской Литургии; другая — «Да единомыслием…», которая является более поздним добавлением и вводит чтение Символа веры.
Символ веры, как известно, не является исконным элементом Литургии. Вера, особенно таинство искупления, выражена в самой анафоре. Символ веры — это формула, читаемая оглашенными перед принятием таинства Крещения; по этой причине, будучи индивидуальным исповеданием веры, он начинается словами «(Я) верую». Сирийская и испанская Литургии, когда в них был введён Символ веры, стали использовать форму множественного числа: «Веруем», более подходящую для исповедании веры общиной. Символ веры был введён в византийскую Литургию патриархом Тимофеем (512–518), но ссылка на Символ в диаконском призыве к целованию мира появилась лишь в XI или XII веке.
В четвёртом веке целование мира было печатью любой церковной службы. На Литургии оно совершалось в конце Литургии Слова, перед перенесением даров. Апостольские постановления, в восьмой книге, указывают: каждый да целует своего соседа, мужчины мужчин, женщины женщин; и тогда диаконы приносят хлеб и вино.
Поскольку целование мира совершалось в конце Литургии Слова, Златоуст видит в нём приготовление к Евхаристической Жертве. Он ссылается на Евангелие от Матфея (5, 23–24): «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.» Таким образом, этот дополнительный смысл стал прямым приготовлением к совершению Анафоры.
Фактически, идея «мира» в Литургии может быть понята двумя путями. Первый, как мы видели в цитате из Златоуста, предполагает мир как предварительное условие принятия нашей жертвы Богом. Мир не снисходит с престола на верных через священников и диаконов, но им делятся друг со другом присутствующие на Литургии: священники со священниками, диаконы с диаконами, верные с верными. Этот мир имеет смысл примирения со своим соседом. Это основная идея мира в византийской Литургии; такое раздельное примирение между различными категориями верующих объясняет также, почему исчезло это целование между верными: не было специально назначенного человека, который бы эту церемонию инициировал.
Другое понимание мира присутствует в римской Литургии. Христос — наш Мир, Он Тот, Кто примирил Небо и землю, и человека с его Небесным Отцом. Поэтому целование мира совершается после пресуществления Даров, как результат совершённого Христом искупления. Служащий берёт мир с алтаря[9], передаёт его диакону, и дальше всем верным.
