— Прости. — Пол потянулся к своему бумажнику. — Я поговорю с Марвином. Что скажешь, если я оплачу сегодняшний обед? — Он достал двадцатку.
Стивен решил не препираться с ним по поводу счета. Хотя, конечно, в этом месяце Пол значительно чаще угощал, чем он.
* * *Юнис сидела в приемной Пола в ожидании встречи с ним. До этого она попробовала поговорить с мужем по телефону, но Рита сообщила, что он велел не беспокоить его, разве только в случае крайней необходимости. Кого‑то консультировал. Юнис знала, что Пол не сочтет эту ситуацию из рада вон выходящей, чтобы прерваться ради нее.
— Мы подойдем к тебе и подождем.
Пол достаточно ясно дал ей понять, чтобы она никогда не пыталась беспокоить его размышлениями вслух. И говорил не раз: «Сначала попробуй разобраться с проблемой сама и только потом приходи ко мне».
То, что Пол обращался с женой и сыном, как с любым другим членом общины, выглядело демократично, но все‑таки это возмущало ее. Сколько раз телефон звонил во время семейного обеда, и Пол с готовностью проводил час, а то и больше, в беседе с нуждающимся в нем человеком? Сколько раз их будил телефонный звонок посреди ночи, и Пол уходил? Для других пастор всегда находил время и силы, но, когда очередь доходила до его собственной жены и сына, у него не оставалось ни того, ни другого. И теперь, пока они с Тимом сидели в приемной мужа, Юнис старательно пыталась подавить негодование.
Рита сочувственно улыбнулась:
— Я подсунула ему записку. Он знает, что вы здесь. Уверена, он скоро закончит. — И она снова принялась печатать.
Прошло пятнадцать минут. Мрачный и безмолвный, Тимоти сидел радом с матерью.
Рита предложила сварить кофе. Юнис ответила, что это вовсе не обязательно. Прошло еще долгих пятнадцать минут, прежде чем отворилась дверь и вышел Роб Атертон, а следом за ним появился и Пол. Пастор похлопал Роба по спине:
— Спасибо, что зашел, Роб.
Роб выглядел изнуренным. Он кивнул Юнис. Пытался ли Пол вытащить из кармана Роба очередное денежное пожертвование?
— Юнис, можете войти в кабинет, — обратился пастор к жене. — Ровно через минуту я освобожусь. — Пол последовал в коридор за Робом Атертоном.
— Удивительно, что у него есть время, — вставая, проронил Тим. Юнис села на роскошный кожаный диван в кабинете мужа.
Только через десять минут Пол объявился в приемной.
— Почти четыре часа пополудни, Рита. Церковный бюллетень можешь допечатать завтра утром.
Он прошагал в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Улыбка испарилась. Также исчезло выражение безграничного терпения, которое обычно появлялось у него при разговоре с такими людьми, как Марвин и Лавонн Локфорд или Джесси Боэм.
— У вас на лицах написано, что у нас проблемы. Разве вы не можете подождать, когда я приду домой, чтобы спокойно поговорить о чем бы то ни было, вместо того чтобы сидеть здесь у всех на виду?
Юнис начала защищаться:
— Утром ты сказал, что задержишься допоздна, поскольку у тебя еще одна важная встреча с членами строительного комитета. Я звонила и узнала от Риты, что ты велел ни с кем тебя не соединять. Ждать больше мы не могли.
Некоторые вещи не терпят отлагательства и легкомысленного пренебрежения. Уже все сроки вышли. А ей вовсе не хотелось, чтобы Пол услышал плохие вести из уст других людей. Джесси, разумеется, все расскажет Джеральду, а уж Джеральд все донесет Полу…
— Ладно. Хорошо. Давай по существу. Что случилось на этот раз?
— Почему ты не спрашиваешь меня, отец? — С побелевшим от злости лицом Тим впился глазами в отца. — Зачем срывать свое негодование на матери?
— Я не пытаюсь отыграться на ней, но, может, тебе следует подумать, как твое поведение негативно отражается на других. Особенно на мне. Все, что ты вытворяешь, пагубно сказывается на моей репутации. — Пол обратился к Юнис: — Итак, ты собираешься говорить или нет?
— Если дашь мне такую возможность. Тим опустил голову.
Пол сел с выражением глубочайшего раздражения на лице.
— Только покороче. — Он взглянул на свои часы. — Через сорок пять минут мне придется покинуть вас ради очень важного совещания.
— Тим отстранен от уроков в школе.
— Великолепно! Именно этого мне и не хватало! — Пол вскочил с кресла и зашагал по кабинету. Подбоченясь, он с таким видом уставился на свои книги, будто пытался найти среди них ту самую, которая поможет ему быстро и легко выйти из этого неожиданного кризиса. — Что вообще с тобой происходит, Тим? Ты что, пытаешься опозорить меня перед моим приходом? — Пол презрительно посмотрел на сына. — Пытаешься сделать из меня всеобщее посмешище?
—Нет.
— А как насчет твоей матери? Что, по–твоему, она чувствует, когда ее вызывают в кабинет директора из‑за твоих выходок? Она не может защищать тебя всю твою жизнь. Когда ты наконец собираешься повзрослеть и перестать цепляться за ее подол? Разве ты не знаешь, что все наблюдают за нашей семьей? Мы важные члены общества. Люди видят в нас пример для подражания. И какой же пример ты подаешь своим подбитым глазом и рассеченной губой? Что скажут люди, когда увидят тебя воскресным утром?
— Меня не волнует, что они скажут.
— Потому что тебе наплевать на всех, кроме себя. Обстановка накалялась, Юнис забеспокоилась:
— Пол…
— Когда ты собираешься повзрослеть? Юнис снова попыталась вмешаться.
— Тебе лучше помолчать. Вечно ты его защищаешь. Ты, кажется, никак не можешь понять самого главного. Если люди увидят, что я не справляюсь со своим собственным сыном, они начнут подвергать сомнению мою способность управлять церковью.
Пол даже не удосужился спросить, что же случилось, по какой причине Тима отстранили от занятий. Неужели все должно сводиться к его церкви, его репутации? С каких это пор истина измеряется тем, что скажут другие? Люди любят сплетничать, а жены некоторых старейшин были настоящими профессионалами в этом деле.
— Ты не оставляешь ему шанса…
— У него было полно шансов.
Пол, казалось, совершенно ослеп и не видел страданий мальчика, который постепенно становился подростком, обозленным и одиноким. Все внимание Пола сосредоточилось на его пасторате, его служении, его репутации.
Юнис вдруг осознала, что ее беспокоят и некоторые другие качества Пола. Он был сама любезность на публике и откровенным тираном дома.
Когда Тим посмотрел на отца, в глазах его стояли слезы.
— Единственное, что тебя волнует, это твоя церковь.
— Меня волнуют все, кто принадлежит к нашей церкви, в том числе и ты.
— Что‑то никогда не замечал.
— Не смей так со мной разговаривать!
— Пол, выслушай его до конца!
Он обернулся к Юнис:
— Если бы ты не пыталась вечно все решать за него, он не оказался бы сейчас в такой переделке.
Юнис всегда следовала инструкциям мужа, она пыталась справиться с неприятностями сама и только потом рассказывала Полу о произошедшем. Но он никогда не слушал!
— Почему ты во всем винишь мать? Почему бы тебе для разнообразия не посмотреть на самого себя? Безупречный пастор Пол.
— Ты думаешь, я не знаю, каково быть сыном пастора? Очень и очень не просто. Но ты и не пытаешься. У меня были высокие оценки в школе! Я побеждал на соревнованиях! Никогда не пропускал собраний молодежной группы! Участвовал в миссионерских поездках! Посещал различные христианские конференции со своей матерью! Я делал все, что было в моих силах, чтобы облегчить жизнь моего отца. А ты… — Пол пренебрежительно махнул рукой. Потом оперся руками о стол и подался вперед. — Каждый раз, выкидывая номера, ты служишь сатане. Открываешь двери этой церкви и приглашаешь его сюда.
— Прекрати! — Охваченная яростью, Юнис вскочила с пылающим лицом. Пол с Тимом вдвоем, как по команде, уставились на нее. За всю свою жизнь она ни разу ни на кого не повышала голос. Теперь же ее всю колотило от негодования. — Тим, иди домой. — Сердце ее заныло при виде лица сына. Она положила руку ему на плечо. — Я должна поговорить с твоим отцом наедине.
С глазами, полными слез, Тим встал.
— Прости меня, мам.
— И ты меня.
Пол сверкнул на нее глазами:
— Ты хоть понимаешь, что сама виновата в происходящем? Он даже не слушает меня.
— Почему он должен слушать тебя? Ведь ты даже не дал ему шанса объяснить, что произошло.
— Мне и не нужно ничего объяснять. У него синяк под глазом и разбитая губа. Он снова подрался.
— На прошлой неделе мне позвонила Ширли Уинк.
— Какое это имеет отношение к произошедшему?
— Она с восторгом и упоением рассказывала, каким терпеливым и понимающим ты был с ее сыном Бобби. А ведь его поймали в церковном туалете, где он несмываемым маркером разрисовывал стену.
Глаза Пола потемнели.
— Бобби заново покрасил стену.
— А еще Ширли сказала, что ты пригласил его в кафе, угостил гамбургером и проговорил с ним более часа. — Юнис схватила свою сумочку. — Да, Пол, Тим подрался. Одного мальчика из церковной юношеской группы в раздевалке мутузили какие‑то футболисты. Наш сын вступился. Их было четверо на одного. Тим вполне мог сейчас оказаться в больнице.
