Призыв же бодрствовать, не спать находит себе отрицательный пример в образе спящих апостолов на Масличной горе, перед арестом их Господа. Тогда «Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово» (14.37–39). Образ «бодрствующего привратника» из притчи делает всё это наглядным. Внезапные события «близко, при дверях», и привратник не должен спать. Так в Евангелии утверждается, что ожидание конца и готовность к Страстям неразрывно связаны. И вот Тот, Кто некогда грядет с облаками небесными, Сын Человеческий, теперь готов идти к Своему Кресту. Так мы переходим к заключительным главам Евангелия, в которых будет рассказано о Страстях, Кресте и Воскресении Господа Иисуса Христа.
VIII. Завершение земного пути Иисуса.
В 14-й главе начинается рассказ о двух последних днях земной жизни Иисуса Христа. В этом рассказе много чаще, чем до сих пор, упоминаются точные указания на время, место, действующие лица. Это уже не отрывочные сообщения о тех или иных случаях в жизни Иисуса, но логически последовательное изложение событий. Иначе говоря, здесь мы имеем дело с целостным древним преданием, которое сначала пересказывалось устно, а затем было письменно зафиксировано. Это предание о Страстях и Воскресении Иисуса Христа. Большинство исследователей убеждены в том, что этот рассказ о Страстях не был создан самим Евангелистом, но перешел к нему из некоего письменного источника.
Для этой истории в Евангелии от Марка характерны следующие моменты:
1. Вся открытая публичная деятельность Иисуса Христа в этом Евангелии ориентирована на историю Страстей. Некоторые исследователи называют даже Евангелие от Марка Историей Страстей с длинным предисловием. Вся деятельность и учение Иисуса становятся понятными только в свете Его крестной смерти. На это указывают все намеки на предстоящую смерть Иисуса, уже с первых же Его шагов. Например, при исцелении сухорукого в субботу «фарисеи, выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его» (3.6). Об этом трижды прямо заявляет Своим ученикам и Сам Господь: «И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (8.31, то же самое в 9.31 и в 10.32). На это намекает и так называемый мотив «тайны Сына Человеческого», или «мессианской тайны Иисуса», а также сквозной мотив непонимания учеников. Они боязливы, у них нет веры (4.40), они постоянно изумляются, дивятся, и при этом ничего не понимают (5.31; 6.49–52). Иисусу приходится постоянно сокрушаться: «Неужели и вы так непонятливы? Неужели не разумеете?» (7.18) и так далее. Два слова об этом феномене «мессианской тайны» в Евангелии от Марка:
Бог и Его Царствие присутствует в Иисусе и Его деяниях. Но что это означает, человек может узнать и пронять, если он смотрит на распятого, всеми покинутого и осмеянного Иисуса, Которому остались верными только несколько женщин (15.20–41). Именно в этой, полной отчаяния ситуации открывается Бог, пославший Своего Сына. Только при взгляде на Распятого в мире впервые могло быть возвещено: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (15.39). Для того, чтобы объяснить все это своим читателям, евангелист Марк прибег в своем Евангелии к так называемой «тайне Мессии». Согласно этому литературному средству, демоны, например, знают, что Иисус – Мессия, но Он запрещает демонам разглашать их знание: «И Он ... изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (1.24,34); «И духи нечистые, когда видели Его, падали пред Ним и кричали: Ты Сын Божий. Но Он строго запрещал им, чтобы не делали Его известным» (3.11–12). То же касается исцеленных: «И сказал исцеленному от проказы: смотри, никому ничего не говори, но пойди, покажись священнику и принеси за очищение твое, что повелел Моисей, во свидетельство им. А он, выйдя, начал провозглашать и рассказывать о происшедшем, так что Иисус не мог уже явно войти в город» (1.44–45); после исцеления дочери начальника синагоги «Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал» (5.43); при исцелении глухого косноязычного Иисус «повелел им не сказывать никому. Но сколько Он ни запрещал им, они еще более разглашали» (7.36). И так далее. Приказ молчания о том, что Он есть Мессия, отдается и ученикам: «Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Петр сказал Ему в ответ: Ты Христос. И запретил им, чтобы никому не говорили о Нем» (8.29–30). После Преображения «Он не велел никому рассказывать о том, что видели, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (9.9). Впрочем, эту тайну не удается полностью сохранить: время от времени, как мы видели, она открывается, разглашается и провозглашается (1.45; 3.11; 7.36–37). Что все это означает? Это означает в Евангелии от Марка следующее: До тех пор, пока люди не узнают Сына Божия в Уничиженном и Распятом, для Его учеников и для Церкви остается опасность неправильно понять сам смысл Богосыновства Иисуса, Его Мессианства. Такая опасность существовала в Церкви всегда. Существует она и теперь, когда люди ожидают от Господа всяческих земных благ и душевного покоя, в то время как Он обещал Своим последователям крест и ненависть мира.
2. На Кресте происходит решающее Богооткровение. В тот час, когда Иисусу был официально вынесен смертный приговор, Он впервые открыто объявляет о Себе как о Мессии и Сыне Божием: «Первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (14.61–62). И только в предсмертном крике умирающего римский сотник, язычник, узнал Сына Божия: «Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий» (15.39).
3. С точки зрения Евангелиста, история Страстей имеет, конечно, чрезвычайное значение для самопонимания и деятельности христианской Церкви.
4. В истории Страстей кроме того выражены две мысли: а) Вера учеников Иисуса в реальность смерти их Господа и б) Их стремление сообщить внешнему миру их собственное прозрение в том, что крестная смерть Иисуса Христа – не есть некий абсурд, но – спасительное событие. И в том и в другом ученикам на помощь приходит Священное Писание (в их случае книги Ветхого Завета), Писание, прочитанное в свете Воскресения. Некоторые места из Писания становятся ключевыми для формирования истории Страстей. Примеров этому мы увидим достаточно много. Здесь укажу хотя бы слова, произносимые за Тайной Вечерей:
«И, когда они возлежали и ели, Иисус сказал: истинно говорю вам, один из вас, ядущий со Мною, предаст Меня» (14.18). Это почти цитата из Пс 40.10: «Даже человек..., который ел хлеб мой, поднял на меня пяту».
Или: Господь говорит на Тайной Вечери о Крови Завета, повторяя слова из книги Исхода, когда похожие слова о крови Завета были произнесены впервые: «И взял Моисей крови и окропил народ, говоря: вот кровь завета, который Господь заключил с вами» (Исх_24.8).
Говоря «все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы», Иисус Христос прямо цитирует пророка Захарию (Зах_13.7).
Иначе говоря, в истории Страстей мы встречаем не просто исторический репортаж, но отрефлектированное и продуманное богословское истолкование истории.
К чтению и разбору самой истории Страстей мы приступим со следующей беседы.
Беседа 36.
Крестная смерть не была для Иисуса Христа громом среди ясного неба. Он был давно подготовлен к такому исходу. Его враги давно замыслили убить Его. Тайный замысел, наконец, становится явным заговором.
14.1-2 — «Через два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущения в народе».
Приближался праздник Пасхи. Этот праздник выпадал на 14 нисана, т. е. приблизительно на 14 апреля. Он начинался с заходом солнца перед первым полнолунием после дня весеннего равноденствия. Праздник опресноков – это были семь следующих за Пасхой дней. Так открывался год нового урожая, почему перед ним и должно было быть удалено из дома всё квасное. Пасха была великим праздником, и к ней относились также как к субботе. Праздник опресноков называли меньшим праздником. Пасха была одним из трех заповеданных в Исх_34.23, обязательных для всех иудеев праздников. Кроме Пасхи обязательными были также Пятидесятница и праздник Кущей. На праздник Пасхи в Иерусалим обязаны были приходить все взрослые иудеи мужского пола, жившие в радиусе 25 км от Иерусалима, но приходило намного больше людей. Каждый иудей мечтал вкусить хотя бы раз в своей жизни Пасху (то есть пасхального агнца) в Иерусалиме. Число паломников в Иерусалиме могло составлять около трех миллионов.
