В Понедельник тема наиболее ярко выражена в кондаке: «Иаков рыдаше Иосифова лишения…» и богослужение уподобляет Иосифа Христу, как невинного страдальца, проданного на погибель неправедными братьями.
Во Вторник мысль богослужения в основном останавливается на Страшном Суде, и в кондаке говорится так:
«Час, душе, конца помысливши, и посечения смоковницы убоявшися, данный тебе талант трудолюбно делай, окаянная, бодрствующи и зовущи: да не пребудем вне чертога Христова». Тут все вспоминается: и притча о талантах, и притча о десяти девах, и проклятие смоковницы — все, что сконцентрировано в Евангелии и так много раз обыгрывается в богослужении.
А тема Среды — помазание жены-блудницы, и там чрезвычайно интересные тексты. В стихах перед синаксарем этого дня говорится так:
«Жена, полагающи телеси Христову миро,
Никодимов предприят смирналой».
Это помазание миром было предсказанием о смерти Христовой и Его погребении.
В Среду вечера на литургии Преждеосвященных Даров уже начинается богослужение Четверга, но прежде, чем начнется Великий Четверг, в конце чина изобразительных совершается особенный чин, который интересен не просто сам по себе, а как прямое противоречие Триоди Постной. Какой же это чин?
В конце изобразительных полагается всем встать, и предстоятель (или игумен), преклоняя колена, произносит: «Благословите, отцы святии, простите ми грешному, яже согреших во всей жизни моей, и во всей Святей Четыредесятнице словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы». И братия отвечает: «Бог да простит ти, честный отче» и расходится по келлиям, пребывая в молчании. Что это? Это чин прощения за всю Св. Четыредесятницу, который совершается в конце изобразительных в Великую Среду. Таким образом, по мысли Типикона, Четыредесятница кончается в Великую Среду, а по мысли Триоди — в пяток ваий. Это и противоречие, и расхождение, и в то же время очень приятная неоднозначность: мы уже говорили о том, что 40 дней не получаются никаким образом, и формально мы не можем подогнать пост к этому числу, но существовали различные попытки это сделать. Это расхождение и отражено в том, что в Триоди конец Четыредесятницы мыслится в один день, а в Типиконе — в другой.
Хотя богослужение Великого Понедельника, Вторника и Среды уже не великопостное, Среда является днем пограничным, отделяющим один тип богослужения от другого. В среду вечера последний раз стихословится Псалтирь, последний раз служат Преждеосвященную, последний раз читают молитву Ефрема Сирина; с этого дня не кладут земных поклонов в храме (кроме как перед Св. Плащаницей). Прожив первые три дня Страстной седмицы, мы стоим уже в преддверии важнейших дней церковного года.
17. Великий Четверг и Великая Пятница.
В прошлый раз мы остановились на границе Великой Среды и Великого Четверга; говорили о Великой Среде, о Преждеосвященной литургии, которая совершается на вечерне, как это всегда бывает. На изобразительных в Великую Среду Типиконом назначен особый чин, когда игумен и вся братия испрашивают прощение за грехи всей жизни и всей св. Четыредесятницы. Таким образом, по указанию Типикона, выходит, что св. Четыредесятница все же оканчивается в Великую Среду. Как мы помним, Триодь Постная в пяток ваий назначает песнопение «Душеполезную совершивше Четыредесятницу…» т. е., судя по текстам Триоди, Четыредесятница кончается в пяток ваий, а по мысли Типикона — в Великую Среду. Здесь мы видим след разных традиций, способов преодоления той трудности, что сорокадневный пост не получается ни при каком исчислении и является символом, знаком, который для нас важен, но буквально не может быть исполним. Существует расхождение между самим названием Четыредесятницы и тем реальным количеством дней, которые ее составляют: их или больше, чем сорок, или меньше.
Тем не менее, Преждеосвященная литургия Великой Среды — это, безусловно, очень ясная граница. Как Лазарева Суббота является границей, так и Великая Среда, безусловно, является поворотным днем: кончается время Преждеосвященных литургий, кончается чтение молитвы Ефрема Сирина — важнейшего постного текста, кончается стихословие кафизм Псалтири (за исключением 17-й кафизмы в Великую Субботу, все рядовое чтение Псалтири отменяется), в храме не кладут земные поклоны (кроме как перед Св. Плащаницей). В богослужении более не употребляется великопостный распев, и, скорее всего, в этот день облачения великопостные, будничные, могут смениться на те, которые были в Недели Великого поста, и сейчас, на Страстной, очень уместны — это лиловые облачения. Это, безусловно, конец одного периода и начало чего-то совершенно нового. В Великую Среду положено малое повечерие с трипеснцем, затем полунощница. Мы рассмотрим подробно утреню Великого Четверга.
Чтобы лучше почувствовать особенности этой службы, нужно вспомнить все то, что мы знаем об обычных, нормативных службах, о службах периода пения Октоиха, и в то же время вспомнить то, что мы знаем о службах Триоди Постной, потому что сейчас мы столкнемся с соединением несоединимого, с соединением того, что на других службах невозможно поставить рядом. Мы будем говорить о службах Страстной; для нас будет важен план службы и сами тексты.
Утреня Великого Четверга уже в начале являет нам свои особенности. После двупсалмия, шестопсалмия и великой ектеньи поется Аллилуйя. Казалось бы, это нормально, потому что хотя Великий пост в узком смысле уже кончился, но еще поется Постная Триодь, поэтому Аллилуйя здесь для нас вещь привычная. Но после Аллилуйя поется тропарь Великого Четверга. Это уже некоторая особенность, что-то из ряда вон выходящее, потому что обычно у нас Бог Господь поется с тропарем, а Аллилуйя — с особыми Троичными песнями, а Аллилуйя с тропарем — это нечто особенное, и это важно почувствовать. Текст тропаря Великого Четверга все слышали в храме, и во время Четыредесятницы он входит (впрочем, в славянских книгах ошибка: в греческих сказано не «во святую Четыредесятницу», а «во святой Четверток», в правило перед Святым Причащением, поэтому, думается, он всем знаком:
«Егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый, сребролюбием недуговав, омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе, праведнаго Судию, предает. Виждь, имений рачителю, сих ради удавление употребивша: бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия. Иже о всех благий Господи, слава Тебе».
В первой части этого тропаря говорится о канве событий, о том, что происходит: ученики просвещаются на Тайной вечери, а Иуда омрачается сребролюбием, любовью к деньгам и единственного праведного Судию отдает судиям беззаконным.
Вторая часть тропаря не менее важная, в ней содержится обращение, но уже не к участнику евангельских событий. А к кому? К каждому из нас: «Виждь, имений рачителю» — посмотри ты, который заботишься о приобретении, об имуществе, на того, кто ради имений, ради приобретения употребил удавление, кто из-за любви к имуществу и деньгам покончил с собой. «Бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия» — убегай этого, стремись, чтобы у тебя не было такой несытой души, которая на такое решилась, ради любви к деньгам решилась предать Учителя. Этот тропарь являет нам одну из самых ярких особенностей Страстной седмицы. Богослужение Страстной седмицы не только излагает евангельские события, не только толкует Св. Писание, не только обращает наше внимание к ветхозаветным пророческим преобразованиям, не только говорит о догматах, о тайне искупления рода человеческого. В этой седмице присутствует одна очень важная, постоянная тема. Все центральные тексты, самые знаменитые, самые яркие, возникающие на пике службы, обращены к каждому из нас, к нашей душе. Казалось бы, вместе с Четыредесятницей прошло время аскезы, самовоспитания и самоуглубления, и мы теперь должны полностью обратиться к тому, что было в жизни Христа, однако важнейшие тексты обращены вглубь души, сегодня говорится о каждом из нас — в тропаре Великого Четверга, в светильне четырех начальных дней Страстной.
