Абие же святый епископь Афанасий повелѣ клириком вънити въ святый олтарь; сам же поем блаженнаго Сергиа, потщався въниде въ святую церковь. И облечеся въ священныа ризы, и поим блаженнаго Сергиа, повелѣ изглаголати емуизложение образ святыа вѣры, еже есть: «Вѣрую въ единого Бога». И по скончании того, Сергию главу поклоньшу, святитель же знамена и крестаобразно, и сътворь молитву сановную, и постави его иподьдиаконом, та же и диаконом, и съвръши божественую литургию, и въкупѣ причастишася божественаго тѣла и крове Господа нашего Исуса Христа. Наутриа же съвръши его иерѣйскым саном и пакы повелѣ ему сътворити святую литургию и своима ему рукама принести безкровную жрътву. Преподобный же отець Сергий вся повелѣнаа ему съ страхом и радостию духовьною съвръши.
Епископъ же Афанасий особь поим его, и правила апостольскаа, и отечьскаа учениа, яже суть на строение и исправлению душевному, и бесѣдова к нему: «Длъжно ти есть, възлюбленне, по апостолу, «немощи немощных носити, а не себѣ угажати. Но на съграждение кождо ближнему да угаждаеть». И пакы к Тимофѣю посыѣлает, глаголя: «Сиа прѣдаждь вѣрным человѣкомь, иже достижни будут и иных научити». Еще же: «Другь другу тяжести носите, и тако скончаете законъ Христовъ». Сиа исправивъ, и сам спасешися, и сущаа с тобою». И сиа рекъ, духовными даръми учредивъ его, и о Христѣ цѣлование дасть ему, и отпусти его въистину игумена, и пастуха, и стража, и врача духовнѣй братии.
Сице не кромѣ нрава боголюбива бысть се, ни же кромѣ Божиа промысла се съключися; яко не о себе игуменьство взя, но от Бога поручено бысть ему начальство. Не бо наскакывалъ на се, ни же превъсхыщаль прѣд нѣкым, ни посуловъ сулилъ от сего, ни мъзды давалъ, яко же творят нѣции санолюбци суще, другь прѣд другом скачюще, врътящеся и прехватающе, не разумѣюще Писания, глаголющаго: «Ни хотящему, ни текущему, но милующему Богу, от Него же всяко даание благо, всякъ даръ совръшенъ свыше есть, сходя от Бога, Отца свѣтом». Яко да здѣ Божиа плъка въеводьство вручено будет ему, идѣ же убо толико множьство инокъ, акы воиньства духовьныа храбры, общему всѣх Владыцѣ привести хотяще. И поне же чистоты ради житиа его достоинъ бысть таковыя благодати, достоинъ бысть предстательству, пастырь паствѣ; стаду словесных овець и священному монастырю началникъ явися, Богъ бо произведе угодника Своего на игуменьство.
О началѣ игуменьства святого
Пришед же преподобный отець нашь игумен Сергий въ свой ему манастырь, въ обитель Святыа Троица. Братиа же усрѣтше его и поклоньшася ему до земля пред ним, радостию испльнишася. Онъ же, вшед въ церковь, паде лицемь на земли, съ сльзами молитву творяше к невидимому царю, възираше на икону Святыа Троица, на помощь призываше Святую Богородицу, служителя же престолу его небесныа сила Предтечюи мудрыа апостолы, сь сими же началныя святителя — Василиа Великого, и Богослова Григориа и Златаустаго Иоанна и вся святыа. Их же молитвами просить от десница Вседръжителя, дабы далъ несумѣнно смѣние у престола славы стати Живоначалныа Троица и коснутися рукама агньца Божиа, за мир заколенаго Христа, Сына Божиа.
И начат блаженый сице къ братии глаголати Господемъ реченая: «Подвизайтеся, братиа, внити узъкыми враты; «нужно бо есть царьство небесное, и нужници въсхищают е». Павелъ же к галатом глаголеть: «Плодъ духовный есть любы, радость, миръ, тръпѣние, благовѣрие, кротость, въздержание». Давидъ рече: «Приидѣте, чада, послушайте мене: страху Господню научю вы». И благослови братию, рекъ к ним: «Молите, братие, о мнѣ: грубости бо и неразумиа исплънень есмь. Таланътъ приахъ Вышняго царя, о нем же и слово отдати ми есть о паствѣ пещися словесных овецъ. Боязни устрашаютмя, слово, Господемь реченое: «Иже аще съблазнит единого от малых сих, полезно быти ему дабы жръновъ ослий обязанъ о выи его и ввръженъ въ море». Колми паче иже многы душа погрузит въ своем неразумии! Или возмогу дръзновенно глаголати: се аз и дѣти, яже ми далъ еси, Господи! И услышу ли сий божественный глас гръним и нижним пасьтыря, великаго Господа, благосръднѣ вѣщающа: «Благий рабе, вѣрне! Въниди въ радость Господа своего».
И сиа рекъ, помышляше въ умѣ жития великых свѣтилъ, иже въ плоти живущеи на земли аггельскы пожиша, реку Антониа Великаго, и Великаго Еуфимиа, Саву Освященнаго, Пахомиа аггеловиднаго, Феодосиа общежителя и прочихь. Сих житию и ньравом удивляася блаженный, како, плотяни суще, бесплотныа врагы побѣдиша, аггеломъ съжители быша, диаволу страшьнии. Им же цари и человѣци удивльшеся, к нимь приристаху, болящеи разлиѣчными недугы исцѣлѣваху, и въ бѣдах теплии избавители, и от смръти скории заступници, на путехъ и на мори нетруднии шественици, недостатьствующим обилнии предстатели, нищим кръмители, вдовам и сиротам неистощаемое съкровище, по божественому апостолу: «Акы ничто же имуще, все съдръжаще». Сих житиа на сердци [имѣа], блаженный моляшеся къ Святѣй Троици, дабы невъзвратно шесътвовати по стопам сихъ преподобныхъ отець.
Божественую на всякъ день служаше литоргию, утреняа же и вечерняа молитвы не трудно славословяше и о смирении всего мира, и о благостоании святых церквий, и о православных царихъ, и князех[407], и о всѣхъ православных христианехъ. Глагола къ братиамь: «Подвигъ немалъ длъжно ны есть подвизатися на невидимаго врага: съй бо акы левъ рыкаа ходит, ища когождо хотя поглотити». Мала же нѣкаа словесы глаголаше, наказаа братию, мноѣжайшаа же паче дѣлесы сам образ бываше братии.
Кто достигнет поистинѣ исповѣдати добродѣтелнаго житиа его, благодати цвѣтущи въ души его? Болми въоружашеся на спротивныа силы, силою възмогаем Святыя Троица. Многажды же диаволъ хотя устрашити его, овогда же звѣрми, овогда же змиами претваряшеся. И очивѣсть или в кѣлии, или егда в лѣсѣ блаженный[408] дровца збираше на потребу манастырьскую, внезаапу врагъ многообразною злою покушашеся поне мысль ему съвратити от молитвы и от добродѣтелных трудовъ его. Богоносный же отець нашъ[409] Сергие вся неприазненаа его мечтаниа и козни акы дымъ разганяа и акы паучину претръзаше, силою крестною въоружаем, еуангельское слово на сердце полагаа, Господем реченнаа: «Съ дах вам[410] власть наступати на змиа и на скорпиа и на всю силу вражию». В начало же игуменьства его, бѣаше братиа числом два на десяѣте мних кромѣ самого игумена, третиаго на десяте. Сь же число — двое на десятное обрѣтъшееся в них, сице живяху тогда и по два лѣта, и по три, ни же болѣ сего умножашеся, ни же менше сего умаляхуся. И аще ли когда единъ от них или умрет, или изыдет от обители, то пакы другый на его мѣсто братъ прибудет, да не число истощимо обрящется. Но единаче[411] въ едином числѣ двои на десятнѣм бяху пребывающе, яко нѣкоторым от сего глаголати: «Что убо будет сь? Или повсегда двѣма на десяте мнихом быти въ мѣсте сем, по числу 12 апостолъ, яко же есть писано: «Призва Господь ученикы Своа, и избра от них 12, яже и апостолы нарече»; или по числу двою на десяте колѣн Израилевъ; или будет по числу 12 источникъ водъ, или по числу избранных камений драгых 12, бывших на ризахъ архиерейскых по чину Аароню». И сице имь пребывающем, донде же прииде къ ним Симонъ, архимандритъ смоленский, и тъй разрушить число двое на десятное;и оттолѣ братиа множахуся от того дни болѣ, и уже числяхуся множайшим числом паче, нежели двое на десятным.
Елма же о реченѣмъ Симонѣ въмалѣ помянухом, и не лѣнюся пакы повѣдати о немъ пространнѣе, его же память не утаися, и бесѣда яже о нем явѣ его творит, и добродѣтели его мало пошедше напреди явьствуются.
Сей убо дивный мужь Симонъ бяше архимандритъ старѣйши, славный, нарочитый, паче же рещи добродѣтелный, живый въ градѣ Смоленьскѣ. И оттуду слышавъ яже о житии преподобнаго отца нашего Сергиа и ражьжегъся душею и сердцемь: оставляет архимандритию, оставляет честь и славу, оставляет славный град Смоленескъ, вкупѣ же с ним оставляет отечьство и другы, ужикы, ближникы, и вся знаемыа и сръдоболя; и въсприемлет смирениа образ, и произволяеть странничьствовати. И оттуду въздвижеся,от таковыа от далняа страны земля, от Смоленьска, в Московьскыа предѣлы, еже есть в Радонѣжь. Прииде в монастырь къ преподобному отцу нашему игумену Сергию, и съ мнозѣм смирением моляше его, дабы его приалъ жити у него под крѣпкою рукою его в повиновании и въ послушании. Еще же и имѣние принесе съ собою и предасть то игумену на строение монастырю. Преподобный же Сергий приатъ его с радостию. Симонъ же по много лѣтъ поживе въ покорении и въ послушании, паче же въ странничьствѣ и въ смирении, и всѣми добродѣтельми исплъненъ, и въ старости добрѣ преставися къ Богу. Игуменъ же Сергий проводи его до гроба и съ братиами погребе его чьстно. И тако бысть вѣчьнаа ему память.
О Иванѣ, сыне Стефановѣ
Стефанъ же, присный[412] брат Сергиевъ, прииде от граѣа от[413] Москвы, ведый съ собою сына своего именем Иоанна меньшаго. И въше въ церковь, имъ за руку десную сынасвоего, предасть его игумену Сергию, веля его пострищи въ иночьскый образ. Игумен же Сергий постриже его и нарече имя ему въ мнишеском чину Феодоръ. Старци же видѣвше, удивишяся вѣрѣ Стефановѣ, яко тако не пощадѣ сына своего, отрочати суща, но из младеньства прѣдасть его Богу, яко же древле Авраамъ не пощадѣ сына своего Исаака. Феодор же от млад ноготь въспитанъ бысть в постничьствѣ, и въ всем благочестии, и въ чистотѣ, яко же научися от своего дяди, всѣми доброизволении мнишескыми исплъненъ и украшенъ, донде же постиже възрастомъ в мѣру мужа съвръшена. Нѣции же рѣша яко десяти лѣт постриженъ бысть, и инии же двою на десяте лѣт; прочаа же его дѣания индѣ напишутся, яко убо иного времени подобно требующа слово. Нам же над предлежащее слово возвратитися, да не прекращение нынѣшней повѣсти внесем.
