Толкователи службы говорят: нет, это не тот брак, это Жених Церковный спешит на брак со Своею невестой — Церковью, и уже не воду Он претворит в вино, а Свою Кровь даст нам в питие. Мы будем подходить к Чаше с Божественной Кровью, и это будет вино нового брака, нового Царства.
И дальше Пресвятая Дева говорит еще более яркие, острые слова: «Что Мне делать? Стоять ждать или идти с Тобою?» Подразумевается, что Христос молчит. И тогда: «Даждь Ми слово, Слове, Сохранивший Меня чистой Девой, не проходи мимо Меня, скажи Мне что-нибудь…» Этот текст, конечно, один из лучших.
После канона поется знаменитый ексапостиларий Разбойника благоразумного, который кончается опять же вопросом о судьбе каждого из нас: «И мене Древом Крестным просвети, и спаси мя». Какое бы событие, какое бы Евангельское повествование ни вспоминалось, постоянно встает вопрос: а я? Иуда предал, а я? Апостолы убежали, а я где бы стоял? Разбойники — один ругал, а другой просил помянуть его в Царствии, а я, я ведь тоже такой же разбойник. Господи, спаси и меня тоже! Церковь учит нас очень личному, очень острому участию во всем происходящем. Это не где-то когда-то с кем-то происходило, а это решается судьба каждого из нас, и каждый должен постоянно ставить себя перед таким вопросом — где он, на какой стороне.
И снова Евангелие, девятое. Вслед за ним хвалитные псалмы и стихиры на хвалитех. Стихиры на хвалитех обращаются к теме невместимых, страшных страданий Христа. В одной из стихир говорится, что ни один уд, ни один член Его плоти, ни одна часть Его тела не осталась неповрежденной. Все части тела Христова претерпели какое-либо страдание за нас:
«Кийждо уд Святыя Твоея плоти, безчестие нас ради претерпе: терние — глава; лице — оплевания; челюсти — заушения; уста — во оцте растворенную желчь вкусом; ушеса — хуления злочестивая; плещи — биения, и рука — трость. Всего телесе протяжения на Кресте; членове — гвоздия, и ребра — копие. Пострадавшей за ны, и от страстей Свободивый нас, Снизшедый к нам человеколюбием, и Вознесши нас, Всесильно Спасе, помилуй нас» (2-я стихира на хвалитех).
Эта стихира, с одной стороны, очень сдержанно, а с другой стороны, очень страшно ставит нас перед лицом тех страданий, о которых мы привыкли читать в Евангелии.
После хвалитных стихир — десятое Евангелие, затем вседневное славословие и просительная ектения, а после них одиннадцатое Евангелие и стихиры на стиховне.
Наконец, двенадцатое Евангелие, уже конец всего — кустодия у дверей гроба, когда поруганный, убитый и положенный во гроб, Он все еще страшен, Он все еще опасен. Все еще надо Его сторожить, надо что-то такое придумать, чтобы не было так, как хотел Господь.
Прочитано двенадцатое Евангелие, и опять обычный текст — Благо есть, обычный для утрени, затем Трисвятое по Отче наш, и снова звучит тропарь. Здесь звучит уже другой тропарь Великого Пятка. Справедливости ради надо сказать, что ранее этот текст звучал в качестве седальна, и это говорит нам о родстве тропарей и седальнов. Но в конце утрени он звучит уже по-другому. Он звучит второй раз, и звучит как некоторый итог, в конце страшного и тяжелого последования. Вот его текст:
«Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию, на Кресте пригвоздився, и копием прободся, безсмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе».
Этот тропарь говорит о самом глубоком, самом высоком, самом главном смысле тех страданий, которые претерпел Христос. И в заключение службы он звучит как радостный вздох облегчения после всего страшного, что мы услышали. Церковь научает нас тайному смыслу того необъяснимого, что совершилось: «Искупил ны еси от клятвы законныя…»
Тот, Кто называл Себя царем, распят; тот, Кто обещал победить, Сам побежден; того, Кто исцелял, подвергли страданиям. Это очень трудно вместить, а Церковь говорит нам о том, что это и есть замысел, что это есть искупление рода человеческого.
Ектения сугубая сокращенная и окончание утрени. В этот день, один из трех дней в году, к утрени не присоединяется первый час, потому что Великий Пяток, также как и два Сочельника — Рождественский и Крещенский, это дни совершения Великих, или Царских, часов. И, безусловно, Великие часы в сочельники — это некое уподобление, часам Великого Пятка, которые могут быть названы часами часов. Если литургия Великого Четверга — это литургия всех литургий, то часы Великого Пятка — это часы всех часов. Как мы помним, темы часов связаны именно со Страстями Спасителя в шестой и девятый час, так что именно эти часы, часы Великого Пятка — главные часы года. Что же они собой представляют?
С одной стороны, Царские часы — это часы трипсалмные, потому что на каждом из них читается по три псалма. С другой стороны, сами номера псалмов в этих часах не совпадают с псалмами часов обычных. 50-й и 90-й псалмы повторяются, а другие заменены на более подходящие к этому дню. Кроме того, Царские часы имеют очень значительную гимнографическую вставку. После трех псалмов и тропаря, который, кстати, на каждом часе разный, поются особые тексты. Они названы тропарями, но им предшествуют стихи, поэтому, по нашей терминологии — это стихиры, которые снова говорят о страданиях Христа.
После них следует очень обширная библейская часть, чтение Священного Писания. Возглашается прокимен и читаются пророчества ветхозаветные, после них Апостол и Евангелие. Затем — окончание часа с кондаком, а кондак общий для всех часов: «Нас ради Распятаго приидите вси, воспоим…»
Эти часы совершенно особенные, но представить их в полной мере можно только, взглянув на их тексты.
Отслужены часы, и, естественно, должны быть изобразительны; ведь литургии в Великий Пяток не будет; литургия не служится в этот день. Она возможна только в одном единственном случае — если Благовещение попадет на Великий Пяток, тогда литургия служится ради величайшего праздника Воплощения Сына Божия. Во всех остальных случаях литургии не будет.
Устав назначает изобразительны «поскору» — т. е. без пения, без поклонов, как в те дни, когда особенно трудная служба.
И, наконец, предпоследняя служба Великого Пятка — это вечерня, которая очень много говорит нам и о Великом Пятке, и о Великой Субботе, и о литургическом значении вечерни. Еще раз мы можем видеть, что вечерня стоит на грани двух дней, что граница между богослужебными днями проходит не до вечерни, а как бы внутри нее.
Вечерня по структуре будничная; по возгласе обычное начало, 103-й псалом, великая ектения, и поются стихиры на Господи, воззвах. Эти стихиры целиком посвящены страданиям Христа, событиям Его предательства, мучений, Распятия и смерти, т. е. они целиком относятся к событиям Великого Четверга и Великого Пятка.
После этих стихир совершается вход с Евангелием; это очень редко бывает на вечерне, только в тех случаях, когда будет читаться Евангелие; вечерня Великого Пятка — как раз один из тех редких случаев.
Естественно, поется Свете Тихий, и потом возглашается прокимен и читаются паримии — Исход, Иов и Исайя, т. е. те книги, которые больше всего подходят к преобразованию центральных событий Евангельского повествования.
Затем снова прокимен и чтение Апостола. После Апостола читается особенное Евангелие; формально оно называется 110 зачалом от Матфея, но на самом деле оно является составным Евангелием, потому что в середину там вставляются кусочки из других евангелистов. Оно подчинено принципу составления максимально емкого, максимально полного чтения о страданиях и смерти Христа. Все Евангелия, как мы помним, очень личные; у каждого евангелиста своя манера, свой стиль, своя степень подробности, поэтому пришлось составить такое чтение обо всем, что говорится о Страстех Господних. И это Евангелие, естественно, целиком относится к Великому Пятку и как бы подытоживает все то, что было отслужено в эти дни за утреню, часы и вот сейчас вечерню.
Прочитано Евангелие, сугубая ектения и Сподоби, Господи, просительная ектения, и после нее поются стихиры на стиховне. Эти стихиры на стиховне, помимо своей поэтической и певческой красоты, замечательны тем, что являют нам момент перелома от богослужения Великого Пятка к богослужению Великой Субботы.
