524. Если б люди могли быть спасаемы непосредственным милосердием, то были бы спасаемы все без изъятия, даже и сущие в аду; мало того, тогда бы не могло быть и самого ада, потому что Господь есть само милосердие, сама любовь, само благо. Вследствие этого противно Божественности Его говорить, что Он мог бы спасти всех, но не спасает; ведомо из Слова, что Господь хочет спасения всех и каждого, а не гибели.
525. Многие из христианского мира, являясь на тот свет, приносят с собой убеждения, что могут быть спасены непосредственным милосердием, о котором и привыкли молиться. При испытании их обнаружилось, что, по их убеждению, сподобиться небесного царствия - значит быть туда допущенным и что всякий, кому дозволяется вступить туда, наслаждается небесным блаженством. Очевидно, они вовсе не понимали, что такое небеса и небесное блаженство; им объяснили, что вход в небеса никому от Господа не воспрещен и что не только все, если желают, могут быть туда допущены, но что даже они вольны там оставаться. Затем желающие свободно туда допускались, но на самом рубеже встречал их поток небесного тепла, т.е. любви, в которой пребывают ангелы, и лучи небесного света, т.е. Божеской истины; от этого на них нападала такая тоска, что они подвергались вместо ожидаемого блаженства адским мукам. Пораженные этим, они спешно бросались вон и, таким образом, живым опытом познавали, что никому не может быть дано небесное царство по одному милосердию.
526. Я нередко беседовал об этом с ангелами, говоря, что многие живущие в мире во зле утверждают, рассуждая о небесах и вечности, будто достичь небесного царства - значит быть допущенным туда по единому милосердию. Этому веруют особенно те, что веру почитают единым путем и средством к спасению. Они по началам веры своей не обращают внимания на жизнь и на дела любви (что составляет саму жизнь), т.е. не ищут, кроме веры, никаких других средств, которыми Господь мог бы поселять в них небеса и соделывать их способными к принятию небесного блаженства.
Отвергая, таким образом, всякое деятельное средство к достижению желанной цели, такие люди, как неизбежное следствие принятого ими начала, должны утверждать, что человек поступает в небеса по одному только милосердию, к которому склоняется Бог-Отец по предстательству сына. На все это ангелы мне отвечали, что им известна необходимость такого догмата из принятого начала о спасении единой верой как догмата главного, но что такое ложное учение никак не может быть проникнуто небесным светом. Оно есть причина того невежества, в котором ныне находится церковь относительно понятий о Господе, о небесах, о посмертной жизни, о небесном блаженстве, о сущности любви и благостыни; вообще о благе и союзе его с истиной, а стало быть, и о самой жизни человека; о том, что она такое и откуда; что мысли сами по себе никогда и ни в ком не образуют жизни, а воля и дела ее с участием в этом мыслей настолько, насколько сами они согласуются с волей; что, следовательно, вера образует жизнь только в той мере, насколько сама вера истекает из любви. Ангелы соболезновали, что такие люди не ведают вовсе, что одной веры самой по себе и быть не может, потому что вера без своего источника, без любви, есть одно только знание или какое-то убеждение под видом веры (н. 482); убеждение, которое не усваивается жизнью человека, а остается вне ее, ибо оно вовсе отделяется от человека, если не связуется с его любовью.
Далее ангелы говорили, что люди, принявшие такое превратное убеждение о существенном средстве к спасению души, поневоле должны верить в непосредственное милосердие, ибо они понимают и видят по природному здравому смыслу, что отрешенная от всего вера не составляет жизни человека, ибо таких же мыслей и убеждений могут быть и люди самой дурной жизни; вследствие чего им и приходится верить, что добрые и злые одинаково могут быть спасаемы, лишь бы они в смертный час с полным упованием беседовали о предстательстве Господнем и об сказуемом вследствие того милосердии. Ангелы утверждали, что пока не видели еще ни одной души, которая бы, несмотря на дурную земную жизнь свою, была принята в небеса по непосредственному милосердию, сколько бы такие люди ни толковали в мире о таком убеждении или уповании своем, как называли они веру в высшем значении. На вопрос об Аврааме, Исааке, Иакове, Давиде и апостолах, не были ли они приняты в небеса по непосредственному милосердию, ангелы отвечали: ни один из них, а каждый по делам жизни своей в миру; знаем, где они теперь, и знаем, что они там не в большем уважении, чем и все прочие. Если же о них с особым почетом упоминается в Слове, то потому только, что под их именами во внутреннем смысле разумелся сам Господь: под именем Авраама, Исаака, Иакова - Господь по Божественности своей и его Божественная человечность; под именем Давида - Господь относительно Божественной царственности своей; под апостолами - Господь в отношении к Божеским истинам. Затем они сказали, что при чтении человеком Слова они вовсе не думают об этих личностях, потому что сами имена эти не доходят до небес, а вместо них понимается Господь в тех значениях, как выше объяснено. Поэтому и в Слове Божием, хранимом на небесах (н. 259), мужи эти нигде не поименованы, так как Слово это есть внутренний смысл того Слова, которое у нас на земле.
527. Могу подтвердить по множеству опытов, что невозможно даровать небесную жизнь тому, кто жил наперекор ей на земле. Иные полагали, что легко примут после смерти Божеские истины, услышав их от ангелов, и что, уверовав в них, изменят род жизни и затем будут приняты на небеса. Это было испытано над многими, бывшими в такой уверенности, и допущено было для того, чтоб убедить их, что после смерти нет покаяния. Иные из них при этом опыте понимали истины и, по-видимому, принимали их, но лишь только они обращались к жизни по любви своей, то отбрасывали истины эти и даже начинали говорить против них; иные тотчас же отвращались от них, не желая и слышать их. Другие требовали, чтобы жизнь по любви или страстям, принятая в миру, была отнята у них и на место ее дана была жизнь ангельская, небесная; и это сделано было над ними по соизволению, но как только жизнь по любви была у них отнята, то они тотчас падали, будто мертвые, без чувств и более собой не владели.
Этими и подобными опытами внушено было простым, но добрым духам, что жизнь человека не может измениться после смерти и что дурная, или адская, жизнь не может быть превращена в добрую, или ангельскую, а всякий дух от головы до пятки таков, какова любовь его, т.е. какова его жизнь, и что превратить ее в противоположную - значит уничтожить этого духа вовсе. Ангелы объявили, что легче превратить сову в голубку или филина в райскую птичку, чем адского духа в небесного ангела. Что человек после смерти остается таким, каким был по жизни на земле, - см. н. 470-484. Из всего этого ясно следует, что никто не может быть принят на небеса по непосредственному милосердию.
Не столь трудна, как полагают, жизнь, ведущая к небесам
528. Иные полагают, что вести жизнь, приводящую человека в небеса, называемую жизнью духовной, весьма трудно. Люди эти слышали, что человек должен отказаться от мирского, от так называемых похотей плотских и телесных, и жить духовно, т.е., как они понимают, что все светское должно быть откинуто, особенно богатства и почести; что должно постоянно предаваться благочестивым помышлениям о Боге, о спасении души, о вечности, проводить все время в молитвах, в чтении Слова и спасительных книг. Это они называют отречением от света и жизнью духовной, не плотской. Но мне дано было познать многими опытами и беседами с ангелами, что это совсем не так, что, напротив, отрекающиеся от мира и живущие духовно по этому способу готовят себе жизнь печальную, не способную к принятию небесного блаженства, потому что жизнь каждого остается при нем навсегда. Чтобы приспособить себя к небесной жизни, человек, напротив, должен жить в миру, в должностях, занятиях и сношениях с людьми, возвышаясь к духовной жизни посредством жизни нравственной и гражданской. Иначе не может образоваться в человеке духовная жизнь или дух его - приготовиться к небесам; а жить одной только внутренней жизнью, не живя в то же время и внешней, значило бы жить в доме, выстроенном без основания, - почему он либо садится, либо, трескаясь, расседается, либо клонится туда и сюда и разрушается.
529. Если разобрать жизнь человеческую разумным взглядом, то оказывается, что она трояка: духовная, нравственная и гражданская - и что каждая из жизней этих различна. Есть люди, живущие одной гражданской жизнью, устранив и нравственную, и духовную; другие живут жизнью нравственной, но не духовной; а иные - жизнью гражданской, нравственной и духовной. Последние живут жизнью небесной, а первые все - жизнью чисто мирской, с устранением небесной. Из этого следует прежде всего, что духовная жизнь не раздельна с жизнью природной, или мирской, но что первая соединена со второй, как душа с телом, и что если бы разделить их, то это, как сказано выше, уподобилось бы жилищу в доме без основания, ибо жизнь нравственная и гражданская есть деятельность жизни духовной; к последней относится всякое благое желание воли (velle), к первым - исполнение его на деле. Если же отделить одно от другого, то духовная жизнь будет состоять в одних только размышлениях и в разговоре, а воли не будет, потому что ей нет опоры; между тем воля-то и образует всю сущность духовного человека.
