В тексте евангелиста Марка, описывающего Страсти, Иисус в течение всего судебного процесса хранит молчание. Автор ничего не говорит о том способе, которым Иисус будет распят, о пригвождении к кресту, о том, что его всякий будет оскорблять, в том числе и двое разбойников, распятых рядом с ним. Лишь в конце Иисус произносит мольбу из Псалма 21: «Элой! Элой!
Ламма савахфанй? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34). Затем он издает предсмертный крик и умирает. Здесь Иисус изображается в состоянии отчаяния, безмолвным, как бы в состоянии шока, преданным одним из учеников, покинутым друзьями, осмеянным первосвященниками и старейшинами, обруганным даже двумя разбойниками, распятыми по обе стороны от него, и в довершение всего, чувствующим себя брошенным даже самим Богом. Это очень драматичный момент.
Обратите внимание, я приводил только текст Марка. Я не упоминал другие Евангелия, чтобы смягчить данное в нем изображение глубоких страданий отвергнутого Иисуса. Ведь первые читатели Евангелия от Марка не имели доступа, скажем, к Евангелиям от Матфея, Луки или Иоанна, где можно найти иные нюансы. Если вы хотите знать, что думал о казни Иисуса Марк, вам следует читать именно Евангелие от Марка.
В то же время, хотя и сам Иисус не понимает, что происходит, для Марка ясно, что его читатель все знает. Сразу после того, как Иисус испускает дух, происходят два важных события: в Храме разрывается надвое завеса, а сотник, стоящий напротив креста, признается себе: «Истинно Человек Сей был Сын Божий» (см.: Мк. 15:38–39). Оба события являются ключевыми для понимания описания смерти Иисуса у Марка. В иудейской традиции храмовая завеса отделяла самую священную комнату — так называемое святилище — от остальной части храма. Бог присутствовал именно в Святая Святых; именно в этом земном месте присутствовал Бог. И никто не смел войти в Святая Святых, к находящемуся там Богу, чаще одного раза в год. Это был День Искупления; тогда иудейский первосвященник заходил за завесу, предлагая две жертвы. Одна жертва была за его собственные грехи; а после своего очищения первосвященник предлагал жертву за грехи людей, чтобы они также могли быть снова оправданы перед Богом.
В Евангелии от Марка, когда Иисус умирает, эта завеса разрывается надвое (см.: Мк. 15:38). Что это может значить? Бог больше не отделен от своего народа. После смерти Иисуса Бог стал доступен для всех людей — не благодаря иудейской системе жертвоприношений, а благодаря смерти Иисуса — Его мессии. С системой жертвоприношений теперь покончено. Отныне люди сами могут стоять перед лицом Бога благодаря деянию, совершенному Иисусом.
Дело спасения наконец было признано — не последователями Иисуса, сбежавшими с места трагических событий, не иудейскими первосвященниками и старейшинами, которые по-прежнему враждебно настроены по отношению к Иисусу и всему, чему он учил, и даже не верующими иудеями, которые следовали за Иисусом во время его служения. Спасение, принесенное смертью Иисуса, было признано совершенно посторонним человеком — языческим воином, распявшим его, — тем, кто вдруг понял, что Иисус действительно «Сын Божий» (см.: Мк. 15:39). Это признание очень важно для автора Евангелия от Марка, потому что еще никто в этом повествовании, кажется, не понял, кем же на самом деле был Иисус. В начале Евангелия мы узнаём, что родственники Иисуса считают, будто он сошел с ума (см.: Мк. 3:21), первосвященники и старейшины полагают, что им руководит дьявол (см.: Мк. 3:22), люди его родного города отвергают его как выскочку (см.: Мк. 6:1–6), и даже его собственные ученики так и не поняли, кто он (см.: Мк. 6:51–52; 8:21). В разных местах Евангелия Иисус неоднократно говорит своим ученикам, что ему предстоит идти в Иерусалим, чтобы быть отверженным и казненным, и каждый раз, когда он говорит им это, они демонстрируют непонимание его слов (см.: Мк. 8:32–33; 9:32; 10:35–40). А когда, наконец, наступает финальный момент, их нет рядом, чтобы увидеть происходящее. Все они сбежали.
Но сотник, который видит смерть Иисуса, понял всё и признает Иисуса, чего Петр и другие ученики никогда не делали. Понимание того, что Иисус — Сын Божий, приходит именно в момент его смерти на кресте, а не в моменты демонстраций им потрясающих чудес.
Я считаю, что Марк написал свою историю казни Иисуса на кресте для того, чтобы сделать теологическое заявление: именно эта смерть принесла спасение миру. Несомненно, на сей счет существуют исторически достоверные воспоминания. Но Марк не стремился к беспристрастному описанию того, что произошло утром первого апреля в Римской Палестине. Он хотел преподнести теологический урок о миссии смерти Иисуса по отношению к грехам мира. Историки, которые хотят понять, что произошло на самом деле, должны принять во внимание теологический характер этого повествования. В противном случае они будут использовать Евангелие от Марка как хронику реальных событий, а не теологически мотивированный их пересказ.
То, что авторы Евангелий интересовались главным образом теологическими пересказами, становится очевидным, если сравнить версию Марка с другими имеющимися текстами. Здесь я не буду приводить исчерпывающее сравнение, а просто рассмотрю текст евангелиста Луки, повествующий о тех же событиях.
У Луки акценты, поставленные Марком на безмолвии Иисуса до того как его распяли на кресте, на его отчаянии перед лицом смерти, полностью изменены. В его повествовании Иисус не молчит во время шествия на Голгофу. По пути к месту казни (это отражено только у Луки) Иисус видит нескольких женщин, плачущих около дороги, и обращается к ним, говоря: «…дщери Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших…» (Лк. 23:28). Пригвожденный к кресту, он не корчится от боли в забытьи, а молится (только в Евангелии от Луки): «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Уже распятый на кресте, он не молчит, а разговаривает с одним из разбойников, распятых рядом с ним. В отличие от Евангелия от Марка, где оба преступника «поносят» Иисуса, в Евангелии от Луки «злословил Его» только один из них. Другой же унимает первого, после чего говорит Иисусу: «…помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!». Иисус в ответ утешает его, говоря: «…истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:39–43).
Иисус в Евангелии от Луки, в отличие от рассказа Марка, не молчит, как будто находясь в шоковом состоянии и не понимая, что с ним происходит. Он не чувствует себя покинутым Богом. Он прекрасно осознает, что с ним происходит и почему. Он испытывает сострадание к другим («дщерям Иерусалимским»). Он обращается к Богу как к своему Отцу. Он молится за спасение других. И что особенно важно, он знает, что должен умереть, но затем пробудиться в раю перед лицом самого Бога (вместе с одним из распятых разбойников). Это особенно отчетливо видно в самом конце текста. В Евангелии от Луки Иисус не «возопил» перед смертью, что традиционно понимают как крик отчаяния («Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»). Вместо этого он смиренно молится Богу, тем самым показывая, что он знает — его благой Отец на его стороне до самого конца: «Отче! В руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46). И затем умирает.
Отличие от текста Марка поразительное, и его не следует смягчать тем соображением, что оба повествования достоверны. Но именно так происходит, если читатели берут сюжет из Евангелия от Марка, объединяют его с тем, что написал Лука, а затем для полного счастья добавляют туда слова из Евангелий от Матфея и Иоанна, так что в итоге получается образ Иисуса, не существующий ни в одном из Евангелий. Конечно, никто не может запретить делать это. Но необходимо понимать, что, если вы именно так трактуете Евангелие, соединяя четыре самостоятельных текста в один большой, в котором Иисус говорит и делает все, что было описано в каждой из версий, то тем самым вы создаете свое собственное Евангелие, вместо того чтобы пристально рассмотреть тексты Евангелий такими, какие они есть на самом деле, то есть как самостоятельные тексты. Действительно, изображение личности Иисуса, данное Лукой, отличается от того, что мы находим у Марка (так же, как оно отличается и от описаний у Матфея, Иоанна и других). Более чем немногословный и несчастный Иисус у Марка, у Луки спокоен и сдержан, полностью осознает свою судьбу, верит Богу и знает, что в конце концов все будет хорошо, знает, как всё произойдет («…истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»).
Несомненно, у Луки были причины изменить сюжетную линию Марка. Некоторые ученые предполагают, что Лука писал для какого-то преследуемого властями христианского сообщества и своим текстом стремился показать им, как следует встречать смерть, если придется с нею столкнуться. Подобно Иисусу, они должны сохранять самообладание, зная, что в конце концов Бог позаботится о них. Если они смогут вынести муки тяжелого испытания в полной вере в Бога как своего Отца Небесного, они тоже будут вознаграждены блаженством в раю. Другими словами, это не исторический текст, написанный для того, чтобы показать, что в действительности происходило в жизни Иисуса. Текст Луки — образец для подражания, призванный показать, что может произойти в жизни последователей Иисуса.
