Ознакомительная версия.
На суде у Пилата
(Матф. 27:1-2, 11-32; Марк. 15:1-19; Луки 23:1-25 и Иоан. 18:28-19:16).
«И связавши Его, отвели и предали Его Понтию Пилату правителю» — Со времени подчинения Иудеи римлянам у синедриона было отнято право наказывать преступников смертью, что видно и из Иоан. 18:31. Избиение камнями Стефана было самовольным поступком. По закону обвиненные в богохульстве побивались камнями, но иудеи, бессознательно исполняя тем волю Божию, желали предать Господа Иисуса Христа более поносной смерти — распятию на кресте — и с этой целью, после вынесения смертного приговора синедрионом, отвели Его к Понтийскому Пилату игемону, то есть правителю.
Понтий, по прозванию Пилат, был пятым прокуратором, или правителем Иудеи. Он получил назначение на эту должность в 26 г. по Р. Хр. От римского имп. Тиверия. Человек гордый, надменный и жестокий, но вместе с тем малодушный и трусливый, он ненавидел иудеев и, в свою очередь, был ненавидимым ими. Вскоре после распятия Христова он был вызван в Рим на суд, заточен в Венне (в южной Галин) и там кончил жизнь самоубийством. Прокураторы обычно жили в Кесарии, но на праздник Пасхи для наблюдения за порядком переселялись в Иерусалим.
Подробнее всего о суде у Пилата повествует св. Евангелист Иоанн. Он говорит, что иудеи повели Иисуса в преторию, то есть судебную палату римского правителя, вероятно, в крепости или близ крепости Антоньевой на северо-западе от храма, в которой помещался римский гарнизон. Прикосновение к чему-либо языческому считалось осквернением, а потому они не вошли внутрь, дабы не воспрепятствовать вкушению Пасхи (ясное указание, что Пасха наступала в тот день вечером, и что Христос вкушал Пасху накануне праздника, а принес Себя в жертву, как истинный Агнец Пасхальный, в самый день наступления ветхозаветной Пасхи, Бывшей прообразом Его страдания). Пилат, делая в данном случае уступку иудейским обычаям (известно, что римляне старались щадить привычки и обычаи побежденных народов, чтобы не слишком их восстанавливать против себя), сам вышел к ним на лифостротон — открытое возвышенное место перед жилищем прокуратора (каменный помост от греч. лифос, lithos — камень) — и спросил: «В чем вы Его обвиняете?» Первые два Евангелиста начинают описание суда Пилата допросом Господа, третий — обвинениями Господа со стороны приведших Его, а св. Иоанн — вопросом Пилата к Приведшим Господа: таким образом, св. Иоанн начинает с самого начала и дальше, во всем описании, держится более подробного и последовательного порядка судопроизводства, дополняя повествования первых трех Евангелистов.
«Какое же зло сделал Он? Я ничего достойного смерти не нашел в Нем» — иудеи не хотели нового разбирательства дела Иисусова: они надеялись, что Пилат будет только исполнителем произнесенного ими приговора. Пилат хорошо понимал, с какими людьми он имеет дело, а потому сразу поставил обвинителей в должное положение по отношению к себе, как представителю римской власти: я не могу осуждать, не выслушав дела, а потому «Возьмите Его вы, и по закону вашему судите Его». Синедриону действительно было предоставлено право без утверждения римской власти осуждать и приводить в исполнение некоторые наказания: нельзя было только наказывать смертью. Пилат и предлагает им воспользоваться их правом. Изменяя гордый тон на покорный, иудеи сознаются, что их права ограничены, и они не могут достойного, по их мнению, смерти преступника подвергнуть казни: «Нам не достоит убить никого же, »да слово Иисусово сбудется, как сказал, какой смертью Он хотел умереть». Господь действительно не раз предрекал, что Его предадут язычникам (Матф. 20:19), что Он будет вознесен от земли, то есть распят (Матф. 26:2; Иоан. 12:32). Враги Христовы вынуждены были после этого изложить свои обвинения против Христа, что мы и находим у св. Луки: «Мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лук. 23:2) —лукавые лицемеры, ненавидящие сами римлян, изобретают это клеветническое обвинение чисто политического характера, чтобы легче добиться утверждения смертного приговора для Иисуса. На это обвинение, как повествует св. Иоанн (Иоан. 18:33), Пилат наедине, внутри претории, спросил Иисуса: «Ты ли есть Царь Иудейский?» — «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» спросил на это Господь: надо было знать, каково происхождение этого вопроса — если Пилат сам пришел к нему, то надо было ответить «нет», потому что Христос не был царем в смысле Пилата; если вопрос Пилата — только повторение того, что говорили иудеи, то надо было дать ответ утвердительный, ибо Христос действительно был Царем Истины.
Христос не был политическим царем иудейским, но был теократическим царем вселенной. Господь и хотел заставить Пилата высказаться, в каком смысле он употребляет в отношении к нему это слово «царь», то есть, сам ли он обвиняет Его в присвоении Себе этого титула или только повторяет обвинение иудеев. Ответ Пилата дышит презрением к иудейству: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне: что Ты сделал?» — то есть никакого царственного достоинства во Христе он не допускает, а только хочет знать, за что народ и первосвященники предали Его, обвиняя Его в присвоении Себе титула царя. Отвечает Иисус: «Царство Мое не от мира сего» — Господь утверждает, что Он действительно царь, но не в политическом, а в духовном смысле этого слова, не такой царь, как ты себе представляешь. «Сказал же Ему Пилат: итак Ты Царь?» — поняв, что Иисус не политический претендент на земное царство, Пилат выражает сомнение в возможности существования какого-то другого духовного царства. Тогда Господь подтверждает, что Он действительно Царь — Царь духовного Царства Истины и пришел на землю для того, чтобы свидетельствовать об Истине, разумея под «Истиной», конечно, религиозную истину Своего Божественного учения. Его подданные те, кто способны внимать этой Истине. Пилат, конечно, как грубый язычник, не мог понять этих слов Господа и пренебрежительно сказал: «Что есть истина?», но он понял, что Царство Иисуса не политическое и ничем не угрожает римскому владычеству.
Языческий греко-римский мир в то время дошел до такого умственного и нравственного растления, что утратил веру в возможность существования истины вообще и не верил, что есть истина. Выражением этого отчаянного неверия в истину служит исторический вопрос Пилата: «Что есть истина?», ответа на который он даже не желал и выслушать, а просто вышел к иудеям и заявил, что он никакой вины не находит в Иисусе. Это заявление глубоко уязвило самолюбие членов синедриона, и они, как повествуют об этом первые три Евангелиста, начали настойчиво обвинять Господа во многом, желая, во что бы то ни стало добиться Его осуждения.
Господь хранил при этом непрерывное молчание, «так что правитель весьма дивился» (Матф. 27:14). Тут они обмолвились, что Он возмущает народ, уча по всей Иудее, начиная от Галилеи (Лук. 23:5), и Пилат, спросив тогда: «Разве Он галилеянин?», отправил Его к царю Ироду, жившему тогда тоже, в связи с праздниками, в Иерусалиме. О суде Господа пред Иродом сообщает только один Евангелист Лука в 23:7-12. Вероятно, Пилат надеялся получить от Ирода более определенные сведения о лице и деле обвиняемого, которые были для него не совсем понятны. Из дальнейшего же замечания св. Луки, что Пилат и Ирод с того времени стали друзьями, можно заключить, что Пилат нарочно отправил Господа к Ироду, желая таким образом прекратить существовавшую между ними вражду. Может быть, он надеялся получить от Ирода благоприятный отзыв об Иисусе, чтобы избавить Господа от рук Его настойчивых обвинителей. Недаром же он после указывает на то, что и Ирод не нашел в Нем ничего достойного смерти (Лук. 23:15).
Ирод очень обрадовался, увидев Иисуса. Это был тот самый Ирод Антипа, который умертвил Иоанна Крестителя, и услышав о делах Христовых, подумал, что это воскресший из мертвых Иоанн. Ирод надеялся видеть от Господа чудо: не для того, чтобы уверовать в Него, но насытить зрение, подобно, как мы на зрелищах смотрим, как кудесники представляют, будто они проглатывают змея, мечи и т. п. и удивляемся (бл. Феофилакт). Ирод, видимо, считал Господа чем-то в роде чародея. Задавал он Ему и многие вопросы, надеясь услышать что-нибудь занимательное, но на все его вопросы Господь хранил полное молчание. Первосвященники и книжники без умолку обвиняли Господа, вероятно, доказывая, что проповедь Его опасна столько же для Ирода, сколько и для кесаря. Надругавшись над Господом, Ирод облек Его в белую одежду и отослал обратно к Пилату. В белую (светлую) одежду облекались у римлян кандидаты на какую-либо начальственную или почетную должность (самое слово «кандидат» происходит от лат. «кандидус», что значит белый, светлый). Одев в такую одежду Господа, Ирод тем самым хотел выразить, что он смотрит на Иисуса только как на забавного претендента на иудейский царский престол и не считает Его серьезным и опасным преступником. Так это понял и Пилат.
Ознакомительная версия.
