55
О Моисее говорит большая часть Пятикнижия, но Илии посвящено всего лишь несколько глав в Третьей и Четвертой книгах Царств: 3 Цар 17–19; 4 Цар 1–2.
Доступнее всего подобные персонажи описаны в ценной книге Geza Vermes, Jesus the jew (New York: Macmillan, 1973), pp. 65–78, 206–213. Кроме того, см. E.E.Urbach, The Sages (Jerusalem: Magnes, 1975), vol. 1, pp. 97-123; а из работ их предшественников: A.Buchler, Types of Jewish Palestinian Piety (New York: KTAV, 1968; впервые издана в 1922), pp. 87-107, 196–252. Книга Гезы Вермеша вышла три десятка лет назад, и некоторые ученые подвергли критике его аргументацию главным образом на основании того, что иудейские источники, откуда он черпал сведения об этих персонажах, созданы несколько веков спустя и их историческая ценность сомнительна. Но даже если принимать во внимание аргументы критиков, эти предания все равно отражают благочестие иудеев постбиблейского периода. Мы вправе задать себе вопрос: если подобный тип людей никогда не существовал, зачем кому-то понадобилось придумывать истории такого рода?
В романе Энн Райе «Иисус: возвращение из Египта» автор описывает семилетнего Иисуса, который уже ребенком осознает свои особые отношения с Богом. В приложении к роману содержится резкая критика скептицизма, который, как думает Энн Райе, присущ ведущим современным исследователям жизни Иисуса. При этом она строит свой рассказ на поздних апокрифах, которые ни один исследователь из всех, которых я знаю, даже из консерваторов или фундаменталистов, не считает исторически достоверными — и эта непоследовательность выглядит комично. Разумеется, автор романа имеет на это полное право. Но в приложении она делает ошибку, когда выражает надежду на то, что ее книга найдет поддержку среди консервативных историков.
См. также Ис 64:1, где есть образ «разорванного» неба: «О, если бы Ты расторг небеса и сошел!»
В более старых английских переводах «тихим малым голосом».
Я позаимствовал данный термин у Уильяма Джемса, хотя использую его в несколько ином смысле. Я так называю опыт встречи с «демоническим», тогда как у Джемса это мистический опыт при психических нарушениях, таких как бред и паранойя (Varieties of Religious Experience, p. 334). Важно понимать, что сам по себе мистический опыт нравственно неоднозначен, он может вести и ко злу. В книге Dorothee Soelle, The Silent Cry: Mysticism and Resistance (Minneapolis: Fortress, 2001) описан мистический опыт национализма, пережитый многими немцами в первые годы существования Третьего рейха. Это дьяволический опыт в каком-то третьем смысле. Джемс предлагает использовать прагматический тест, позволяющий отличить подлинный мистицизм от дьяволического: «По плодам их познаете их» (Мф 7:16). Возможно, этот же критерий позволяет отличить видение от галлюцинации. Если опыт улучшает работу психики, это видение, если нарушает ее работу, это галлюцинация.
Среди различных причин скептического отношения к ним ученые выдвигают следующие: (1) это повествования о переживаниях Иисуса наедине, без свидетелей; (2) здесь используется выражение «Сын Божий», которое многие ученые считают послепасхальным; (3) поскольку и Иисус, и сатана тут цитируют Писание, данный рассказ больше похож на литературное произведение. Первое возражение менее всего убедительно. Иисус был там один, однако ученики могли об этом услышать от него в наставлениях. Иисус, вероятно, думал, что такой рассказ поучителен и для его учеников.
О понятии Gevurah см. Urbach, The Sages, pp. 80–96; см. его интерпретация данного стиха: pp. 85–86.
О слове «аминь» см. И. Иеремиас, Богословие Нового Завета. Часть первая. Провозвестие Иисуса (М.: «Восточная литература», 1999), с. 52–54. По подсчетам Иеремиаса это слово употребляется 13 раз у Марка, 9 раз в Qj 9 раз у Матфея, 3 раза у Луки и 25 раз у Иоанна. Таким образом, это выражение приводят все слои традиции.
См. шесть аутентичных речений из Нагорной проповеди: Мф 5:21–22, 27–28, 31–32, 33–34, 38–39, 43–44. Некоторые исследователи относят к аутентичным только первое, второе и четвертое (например, Rudolf Bultmann, The History of the Synoptic Tradition [New York: Harper & Row, 1963], pp. 134–136). В защиту аутентичности всех шести И. Иеремиас, Богословие Нового Завета. Часть первая. Провозвестие Иисуса.
У Матфея говорится «Дух Божий», у Луки — «перст Божий», но эти два выражения — синонимы.
Otto, The Idea of the Holy, особенно 155-59. На с 158 Otto пишет: «Кажется, что „святой“ или „пророк“ изначально больше, чем „просто человек“ — так его воспринимают последователи. Он удивителен и загадочен, иногда кажется, что он принадлежит к более высокому порядку вещей, к самому ноумену. И дело не в том, что он сам стремится заявить, что непохож на других, но в том, что другие это ощущают на опыте общения с ним» (курсив наш). См. также Otto, The Kingdom of God and the Son of Man, trans. F.V.Filson and B.L.Woolf (Grand Rapids, MI: Zondervan, 1951), особенно pp. 162–169, 333–376.
В переводе NRSV стоит «боялись» а не «были исполнены трепета». Однако «трепет» тут лучше передает смысл. Как пишет Отто, «эта мастерская и богатая смыслами формулировка» Марка «с поразительной простотой и силой показывает, какое впечатление на людей производило то ноуменозное, что было в Иисусе». The Idea of the Holy, p. 158; курсив наш.
Присутствие Моисея и Илии знаменательно не тем, что они представляют в своем лице «Закон и Пророков», как часто пишут комментаторы, поскольку во времена Иисуса они не считались символами «Закона и Пророков». Скорее, это два величайших «святых» Ветхого Завета.
Обвинение Иисуса в том, что он одержим бесом, содержится также в Q: Мф 12:27–28, Лк 11:19–20.
В целом Мк 3:19-35 демонстрирует литературный прием, который называют «техникой сэндвича», когда евангелист начинает один рассказ, затем прерывается, чтобы вставить туда другой, после чего возвращается к первому. Отрывок начинается с родственников Иисуса, затем переключается на книжников из Иерусалима и их разговор с Иисусом (3:22–30), после чего возвращается к его семье (3:31–35). Марк как бы указывает на то, что две истории проливают свет одна на другую. В данном случае, когда люди считают, что Иисус болен или одержим бесом, они не распознали действия Духа Божьего в нем и таким образом отвергли Иисуса. Именно это Марк называет «хулой на Духа Святого» (3:29).
Лука в большей мере, чем другие евангелисты, указывает на значение молитвы в жизни Иисуса; см., кроме 6:12, 3:21; 5:16; 9:18; 9:28–29; 11:1. Это нельзя объяснить просто редакторской работой Луки, поскольку о молитве Иисуса рассказывают и другие евангелисты.
Об истории иудейской мистики времен Иисуса и ранее см. особенно Gershom Scholem, Major Trends in Jewish Mysticism (New York: Schocken, 1946); jewish Gnosticism, Merkabah Mysticism, and Talmudic Tradition, 2d ed. (Hoboken, NJ: KTAV, 1965). Изучение иудейской апокалиптики позволяет утверждать, что между апокалиптикой и видениями или путешествиями в иные миры существует тесная связь. См., например, книгу John J. Collins, The Apocalyptic Imagination (New York: Crossroad, 1984), где говорится о двух традициях иудейской апокалиптики, одна из которых связана с видениями, вторая — с путешествиями в иные миры.
Классическое рассмотрение слова abba см. в книге J.Jeremias, The Prayers of Jesus (Naperville, IL Allenson, 1967), хотя Иеремиас переоценивает его значение, утверждая, что это уникальное обращение к Богу Иисуса (вероятно, это утверждение основано на его богословских предпосылках). Разбор этого утверждения, в котором учитываются последние достижения библеистики, см. в книге James D. G. Dunn, Jesus Remembered (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2003), pp. 548–550.
Vermes, Jesus the Jew, pp. 210-13.
Данные из книги James D. G. Dunn, The Christ and the Spirit, vol. 1 (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1998), p. 8.
На протяжении последних нескольких десятилетий представители феминистского богословия постоянно нападали на широкое употребление слова «Отец». В связи с этим мне хочется отметить, что это слово использовалось, чтобы подчеркнуть не мужскую природу Бога, но семейный характер взаимоотношений с Ним. Важно также помнить, что слово «Отец» — метафора (как и слова «Царь», «Пастырь», «Горшечник», «Мать» и т. д.). В буквальном смысле Бог не «отец», лишь в переносном смысле он царь, пастырь, горшечник или мать. В метафорическом смысле Бога можно наименовать всеми этими словами, но в буквальном — ни одним из них.
Рейнольд Нибур, быть может, один из самых известных богословов американского происхождения, насмешливо говорил, что мистицизм начинается в тумане, ставит «Я» в центре всего, а кончается расколами. Карл Барт, один из двух известнейших протестантских богословов XX века, приравнивал мистику к атеизму.
