Таинства и передача веры
40. Церковь, как всякая семья, передает детям содержание своей памяти. Как ничего при этом не упустить, а, наоборот, передать наследие веры во всей его глубине? Через Апостольскую Традицию в Церкви, при поддержке Святого Духа, мы находимся в живом соприкосновении с основополагающей памятью. «Переданное Апостолами, – как утверждает Второй Ватиканский Собор, – объемлет всё то, что помогает народу Божию вести святую жизнь и умножать веру; и таким образом Церковь в своем учении, жизни и богослужении непрерывно сохраняет и передаёт всем поколениям всё то, чем она является, всё то, во что она верует».[35]
Ибо вера нуждается в таком месте, где она могла бы провозглашаться и сообщаться, и это место должно быть подобающим и сообразным тому, что сообщается. Для передачи в чистом виде доктринального содержания или идеи хватило бы, пожалуй, одной книги или устного повторения вести. Но то, что сообщается в Церкви, то, что передается ее живой Традицией, это новый свет, рождающийся от встречи с живым Богом, свет, проникающий в недра личности, в сердце, затрагивая ее ум, волю и чувства, открывая ее живым отношениям в союзе с Богом и другими людьми. И чтобы передать это во всей полноте, существует особое средство, вовлекающее всю личность, тело и дух, внутренний мир и взаимоотношения. Это средство – Таинства, совершаемые в литургии Церкви. В них передается память воплощенная, связанная с местом и временем, в них личность, будучи членом живого субъекта, вовлечена в совокупность общинных отношений. Поэтому если Таинства - это действительно Таинства веры,[36] следует сказать, что вера имеет сакраментальную структуру. Обновление веры происходит через обновленное восприятие таинства жизни человека и человеческого бытия, демонстрируя как зримо и материально они открываются вечной тайне.
41. Передача веры происходит в первую очередь в Крещении. Могло бы показаться, что Крещение - только некий символический способ исповедания веры, педагогический акт, предназначенный для тех, кто нуждается в образах и жестах, но без которого, в конечном счете, можно было и обойтись. Одна фраза св. Павла о Крещении убеждает нас, что это не так. Ибо он настаивает, что «мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим 6,4). Через Крещение мы поставляемся в новое творение и [достоинство] названых чад Божиих. Апостол утверждает затем, что христианин вверяет себя некоему «образу учения» (typos didachés), которому послушен сердцем (ср. Рим 6,17). То есть в Крещении человек принимает также доктрину, которую следует исповедовать, и особый образ жизни, вовлекающий всю его личность целиком и направляющий ее ко благу. Он переносится в новую среду, вверяется новой среде, новому общему образу действия в Церкви. Крещение напоминает нам, что вера - не занятие обособленного индивидуума, не поступок, совершаемый человеком в расчете лишь на собственные силы, но она приобретается через вступление в церковную общину, передающую дар Божий: никто сам себя не крестит, как никто из самого себя не приходит в бытие. Мы крещены.
42. Каковы же крещальные элементы, вводящие нас в этот новый «образ учения»? Прежде всего, на оглашенного призывается имя Троицы: Отца, Сына и Святого Духа. Следовательно, с самого начала дается формула пути веры. Бог, призвавший Авраама и пожелавший называться его Богом, Бог, открывший свое имя Моисею, Бог, который отдал нам своего Сына, полностью открыв тем самым тайну своего Имени, дает крещаемому новую сыновнюю сущность. И здесь обнаруживается смысл действия, совершаемого в крещении, а именно, погружение в воду: вода - одновременно символ смерти, призывающий нас, пройдя через обращение собственного «я», открыться своему более великому «я», но она же и символ жизни, лона в котором мы рождаемся, следуя Христу в его новом бытии. Так, через погружение в воду, Крещение говорит нам, что вера имеет структуру воплощения. Поступок Христа напрямую касается нашей собственной реальности, в корне преображая нас, соделывая названными чадами Божьими, соучастниками божественной природы, ибо изменяет все наши отношения, нашу неповторимую участь в мире и в космосе, открывая ее для жизни в богообщении. Эта динамика преображающего движения, свойственная Крещению, побуждает нас осознать всю важность оглашения, которое сегодня приобретает особое значение для новой евангелизации, в том числе в обществах с древними христианскими корнями, где растет число взрослых, приступающих к таинству крещения.
Для понимания взаимосвязи между Крещением и верой, обратим внимание на высказывание пророка Исайи, которое древняя христианская литература относит к Крещению: «Убежище его - неприступные скалы; […] вода у него не иссякнет» (Ис 33,16).[37] Крещаемый, спасенный из воды смерти, может встать ногами на «неприступной скале», поскольку обрел крепость, на которую может опереться. Таким образом, вода смерти превратилась в воду жизни. Греческий текст описывал ее как воду pistós, то есть воду «верную». Вода Крещения верная, потому что ей мы можем довериться, так как ее поток увлекает нас во всемогущество любви Иисуса, источник безопасности на пути нашей жизни.
43. Архитектоника крещения, его подобие новому рождению, в коем мы получаем новое имя и новую жизнь, помогает нам понять смысл и важность крещения младенцев. Ребенок не может совершить свободный акт принятия веры, еще не способен исповедовать ее самостоятельно, и именно поэтому она исповедуется его родителями и крестными от его имени. Вера, проживаемая внутри общины Церкви, включена в общее «мы». Поэтому ребенок может получить поддержку других, его родителей и крестных, и может быть принят в их вере, которая есть вера Церкви, символизируемая тем светом, что зажигает отец от пасхальной свечи в ходе литургии крещения. Эта структура крещения демонстрирует важность совместных усилий Церкви и семьи для передачи веры. По словам св. Августина, родители призваны не только дать детям жизнь, но привести их к Богу, дабы, посредством крещения они, родившись заново как чада Божии, получили дар веры.[38] Таким образом, вместе с жизнью они дают им фундаментальный ориентир бытия и уверенность в благом будущем, ориентир, который впоследствии будет скреплен в Таинстве миропомазания печатью Святого Духа.
44. Таинственная природа веры достигает своей вершины в Евхаристии. Она является драгоценной пищей веры, встречей со Христом, реально присутствующим посредством высшего акта любви, дарования самого Себя, порождающего жизнь. В Евхаристии пересекаются две оси, по которым вера вершит свой путь. С одной стороны, движение по оси истории: ибо Евхаристия есть акт памяти, актуализация тайны, в которой прошлое, как событие смерти и воскресения, обнаруживает свою способность открывать будущее, предвосхитить финальную полноту. Литургия напоминает нам об этом своим hodie, «ныне*» тайн спасения. С другой стороны, здесь же проходит ось, ведущая мир видимый к незримому. В Евхаристии мы научаемся видеть горнее. Хлеб и вино пресуществляются в тело и кровь Христа, что делает его присутствующим на его пасхальном пути к Отцу: это движение вводит нас, телом и душой, в движение всего мироздания к полноте в Боге.
* (букв. днесь – сегодня, прим. пер.)
45. В совершении Таинств Церковь передает свою память преимущественно через исповедание веры. И оно не подразумевает лишь согласие с набором абстрактных истин. Наоборот, в исповедании веры всякая жизнь вступает на путь к полному единению с живым Богом. Можно сказать, что в Символе веры (в Credo – «Верую», лат. – прим. пер.) человек верующий призывается войти в тайну того, что он исповедует, и позволить себя преобразить тому, что исповедует. Чтобы понять смысл этого утверждения, задумаемся прежде всего о содержании Credo. В нем присутствует тринитарная структура: Отец и Сын сочетаются в Духе любви. Таким образом, верующий утверждает, что центр бытия, высшая тайна всех вещей состоит в богообщении. Кроме того, Кредо заключает в себе также христологическое исповедание: оно обозревает тайны жизни Иисуса, вплоть до его Смерти, Воскресения и Вознесения на небеса, до грядущего пришествия во славе. Можно заключить, что это богообщение, взаимный обмен любовью в Духе между Отцом и Сыном, способно объять историю человека и ввести его в свой динамизм общения, который берет начало в Отце и в нем же имеет свою конечную цель. Исповедующий веру вовлекается в ту истину, которую исповедует. Не может поистине произнести слова символа "Верую" тот, кто сам при этом не преображается, не погружается в историю любви, которая охватывает его, раздвигает границы существования и делает участником огромной общины, главного субъекта, провозглашающего "Верую", то есть Церкви. Все истины, в которые веруют, возвещают тайну новой жизни веры как пути общения с Живым Богом.
