— Я не случайно пригласил на нашу встречу эту очаровательную особу, коллега. Дело в том, что Алексия Мессинг, — Мишель сделал ударение на слове «Мессинг», — специалист по новейшей истории, профессор Сорбонны. Ну и по совместительству — моя дочь.
В этот момент от волнения я разлил кофе на оранжевую скатерть. Да сколько же может Мишель торжествовать?! В голове промелькнуло: «взрослая дочь молодого человека».
— Узкая специализация Алексии — Третий рейх, — продолжил мой наслаждающийся друг.
Я совсем растерялся.
— Третий рейх, — повторил Мессинг. — Впрочем, Алексия сама вам все расскажет.
— Видите ли, папá, — легкий акцент выдавал в дочери Мишеля иностранку, а ударение в слове «папá» было сделано на последнем слоге, — рассказал мне про вашу экспедицию в Тибет, про музыкальный минерал и про долгожителей. В сфере моих научных интересов оказалось сейчас нечто очень близкое к тому, чем занимаетесь вы.
Видимо, Алексии от отца досталась эта привычка делать паузы в речи. Или я должен что-то спросить? Но что? Действительно, один из пяти камней-звезд, поисками которых мы занимались в Непале, был достоянием Третьего рейха, принадлежал Гитлеру, а затем Борману. Именно этот камень стараниями Белоусова уплыл вместе с Борманом в Аргентину, где был уничтожен в 1972 году. Кажется, других отсылок к немецким нацистам не было.
— В фашистской Германии, коллега, — продолжил Мишель, — велись специальные исследования, целью которых на определенном этапе было следующее: доказать происхождение германской расы от атлантов и, возможно, предшествовавших им или за ними последовавших лемурийцев. Алексии удалось найти документ, недвусмысленно указывающий на этот факт.
На этих словах Мессинга девушка открыла сумочку и передала мне набранный на компьютере листок.
— Это перевод на русский язык, — сказала Алексия.
Я взял листок в руки и прочел следующее:
«Генриху Гиммлеру.
10.09.1935.
Настоящим докладываю, что во вверенном вам Институте были проведены специальные исследования макрокосмической оболочки земного шара в районах J, K и O. Тотальная систематизация данных еще впереди, но уже сейчас можно сказать, что в этих районах и по сей день проживают представители атлант-лемурийского этноса, возраст которых часто превышает сто лет. Таковых в районе J было обнаружено двое, в районе K пятеро и в районе O один. Во все эти районы настоятельно рекомендуется снарядить экспедиции уже в нынешнем году. Финансирование готов взять на себя концерн „BMW“. Предполагаемые результаты: получение артефактов, способных увеличить срок жизни человека.
Вольфрам Зиверс[3]».
— Кто этот Вольфрам Зиверс? — не мог не спросить я.
— О, это страшный человек! — воскликнула Алексия. — Он был генеральным секретарем специального института в составе СС. По приговору Нюрнбергского трибунала был повешен, но до этого успел провести столько бесчеловечных экспериментов над людьми, что имя его, пока существует наш мир, будет проклято.
— Состоялись ли те экспедиции? Удалось что-то найти? Что это за районы, обозначенные латинскими буквами? — вопросов у меня было более чем достаточно.
— Вот тут — сплошные загадки, — произнес Мессинг. — У Алексии есть уверенность в том, что экспедиции были. Только документов по ним пока обнаружить не удалось.
— Не то чтобы совсем не удалось, — заметила Алексия, — но самих документов у меня на руках нет. Есть только отдельные упоминания в переписке гауптштурмфюрера СС Августа Хирта и в дневниках археолога Отто Рана. Очевидно, что в 1936 году была экспедиция, профинансированная именно BMW. Эсэсовцы ездили на север Африки, в район J. Но если судить по этим записям, то поездка оказалась неудачной: к моменту прибытия нацистов оба представителя атланто-лемурийского этноса куда-то исчезли. После этого экспедиции по проекту «JKO» долго не проводились. Поездка в район O самим Гиммлером была признана нецелесообразной — там ведь был всего один человек из атлантов. А вот экспедиция в район K все-таки состоялась в 1943 году.
Навстречу новым путешествиям!
— Алексия, что это за район K? — я, кажется, начинал нащупывать соль грядущего проекта.
— Если бы это было известно, мой друг, — за дочь ответил Мишель, — то я бы позвонил вам еще пять дней назад и представил примерную смету грядущей нашей поездки. Пока же я связался только с Настей Ветровой и вкратце обрисовал ситуацию в надежде, что Настя что-то раскопает по своим журналистским каналам.
— И что же?
— Пока ничего. Впрочем, Настя сама должна подойти с минуты на минуту. — Мессинг посмотрел на часы.
— Фашисты жестоки, — заметила Алексия. — Этот Август Хирт, который руководил африканской экспедицией, в годы Второй мировой войны «прославился» как врач-экспериментатор. Знаете, что он делал? В Дахау замораживал людей заживо, чтобы понять возможности человеческого организма. Как-то даже писал Гиммлеру, что хорошо бы его экспериментальную базу перенести из Дахау в Аушвиц. Там, дескать, климат прохладнее — стало быть, заморозка пойдет легче. И еще там территория больше: подопытные очень кричат, когда их замораживают, и тем самым привлекают ненужное внимание. В процессе этих «работ» температура живого человеческого тела доходила до двадцати пяти градусов! Ужас!
— Как называлась эта организация? — я стал вспоминать, что когда-то читал про такого рода эксперименты, проходившие под патронажем СС.
— Аненербе, — ответила Алексия.
Тут дверь кафе распахнулась, и в нее влетела Настя, принеся очередную порцию Балтийского моря и легких духов.
— Еле успела, — еще не отдышавшись, сказала журналистка.
Я, признаться, ждал сцены знакомства Насти и Алексии по сценарию Мессинга, но ожидания мои не оправдались — девушки оказались знакомы друг с другом. При встрече они даже расцеловались.
— Звонила Александру Федоровичу, — с места в карьер начала Настя. — Сегодня вечером бегу к нему. У Белоусова есть что рассказать про Аненербе.
Ну почему я обо всем узнаю последним? Вот и Настя уже в курсе всех этих дел. Не удивлюсь, если Петрович тоже все знает. Мой телефон зазвонил. «Петрович», — высветилось на экране. Ну, долго жить будет. Или будет богатым? Впрочем, Петрович не беден, да и живет долго.
— Короче, так, — заклокотало в трубке, — деньги есть. Вполне себе в любую точку мира слетаем. Только куда лететь-то будем?
Телефон у меня попросила Алексия:
— Привет, Петрович. Это Алексия Мессинг. Если бы мы знали, куда лететь, ты бы уже паковал чемоданы.
Они уже на «ты»? Вот тебе раз. Нет, я потребую объяснений от всей этой компашки, почему меня не поставили в известность раньше. Хотя… По громкой связи голос полковника извещал всех посетителей кафе о том, что парни из Аненербе в 43-м ездили точно не в Америку и не в Африку, ну и не в Антарктиду; это он в энкавэдэшных архивах пробил по своим каналам…
— Да подожди ты, — раздраженная «Марина Влади» стала еще прекрасней. — Сегодня Настя идет к Белоусову. У Федоровича есть что-то такое, что он готов предоставить нам. Я тебе вечером позвоню.
Почему все знают то, о чем я слышу впервые?
— Ну, знаете, — все-таки я не смог сдержаться, — давно не чувствовал себя таким чужим в этом мире. Все все знают, кроме меня.
— Простите, коллега, что так поступили с вами, — Мишель, когда это было нужно, умел превращаться в кающегося грешника. — Но тому, поверьте, были причины. И всю ответственность в данном вопросе я беру на себя.
— Можно я начну? — прервала Мессинга Настя. И, не дождавшись разрешения, продолжила: — Тогда, в Тибете, пока мы ждали вас из пещеры, Белоусов рассказал мне и Петровичу немного о деятельности Аненербе по поискам атлантов. Сразу по возвращении в Петербург я поделилась своими соображениями с Мишелем…
— А я, — теперь уже Мессинг перебил Настю, — сразу позвонил Алексии в Париж. И вот она здесь.
Последнюю фразу Мишель произнес с нескрываемой гордостью.
— Но почему же мне ничего об этом не рассказали раньше? — я все еще был возмущен.
Слово опять взял Мессинг:
— А вы так и не поняли, мой друг? Тогда скажите, чем вы занимались, после того как мы все вернулись из Непала?
— Можно подумать, вы не знаете. Исследовал музыку минерала, который мы добыли в той тибетской пещере.
— Вот именно поэтому мы вас и не отвлекали по пустякам. Вы же, Рушель, натура увлекающаяся. Где гарантия, что ваши глаза не загорелись бы, а сердце не забилось учащенно, узнай бы вы сразу об Аненербе и живущих атлантах? И что тогда? А тогда бы вы, как вам свойственно, начали бы спешить, чтобы поскорей закончить текущую работу и начать следующую. Спешить же не стоило, поверьте мне. Если бы вы спешили, то позитивный результат работы с минералом мог бы и вовсе не состояться, не так ли?
