Таким образом, мы может спокойно утверждать, что Установительные Слова на Тайной вечери относились к Причащению, не к Пресуществлению.
Пресуществление на Литургии
Другой, совершенно иной вопрос: «Какими словами совершается Пресуществление на Литургии сейчас?» Если слова Христа не были предназначены для освящения, ранняя Церковь могла определить, какие слова она будет использовать для этого. Так, Западная Церковь много веков назад определила для этого Установительные слова, и нет сомнения, что именно через эти слова латинский священник совершает освящение Даров.
А что насчёт Восточных Литургий? Католическая Церковь никогда не отрицала действительность православной Литургии, и как мы видели недавно[12], на встрече Папы Павла VI и Патриарха Афинагора I, Папа презентовал греческому патриарху чашу для совершения Евхаристии. Но Рим, признавая действенность греческой Евхаристии, знает, что греки воспринимают Установительные слова, как часть исторического повествования, и Эпиклезис, как собственно освящение Даров. Так что, практически, Рим признаёт возможность освящения через Эпиклезис.
С другой стороны, западные богословы не могут быть настолько наивны, чтобы утверждать валидность греческой консекрации лишь потому, что греки всё же произносят Установительные слова. Человеческие действия, такие, как Освящение Даров в Литургии, зависят не только от произносимых слов, но, в то же время, от намерений служащего. Если православные, согласно древней традиции, желают совершать Освящение Даров через Эпиклезис, и Римская Церковь признаёт действительность их Литургии, Рим должен также одобрить и их способ освящения.
По меньшей мере часть святых отцов видит освящающую силу именно в Эпиклезисе, рассматривая в то же время Установительные слова как первичный источник освящающей силы.
Среди многих доступных текстов, мы может процитировать трактат Златоуста о священстве (VI, 4; PG 48, 681): «Но когда (священник) призывает Духа Святаго и совершает страшную Жертву, и прикасается к Господину всех, скажи мне, как нам его оценивать?» И в том же самом трактате, сравнивая священника с Илией пророком, он говорит: «Стоит священник, низводя не огонь, но Духа Святаго» (III, 4).
До Златоуста, свт. Кирилл Иерусалимский в своих катехизических беседах говорит (23, 7; PG 32, 1116): «Мы призываем Бога, возлюбившего человечество, послать Духа Святаго на лежащие пред Ним Дары: чтобы Он соделал хлеб Телом Христа, а вино Кровью Христа; ибо Дух Святый освящает и изменяет всё, к чему прикасается».
В том же четвёртом веке свт. Амвросий Медиоланский думал, что освящение происходит через Установительные слова. Так что мы видим, что в разных Церквах, находящихся между собой в единстве, использовались разные формулы для освящения Даров; и все они признавались законными.
Различие во мнениях продолжилось и в следующих столетиях. Так, Папа Геласий (492—96) пишет: «Как может Дух Святый, будучи призываем, сойти для освящения Божественной Тайны, если призывающий Его священник отвергнут, как исполненный преступных деяний?» Этот отрывок показывает существование Эпиклезиса в римской Мессе в то время, и что он признавался за освящающий дары.
Прп. Иоанн Дамаскин († ок.760), следуя учению свт. Иоанна Златоуста, говорит в своём трактате о Православной вере (PG 94, 1145): «Хлеб предложения, и вино и вода, сверхъестественным образом изменяются в Тело и Кровь Христовы, через Эпиклезис и сошествие Святого Духа».
Всё же, среди западных отцов свт. Исидор Севильский, комментируя Мозарабскую мессу, писал следующим образом (PL 83, 752-53) о молитве, идущей за Установительными словами, в которой содержится Епиклезис: «После этого следует шестая молитва, „формирование“ таинства, так что приношение, предложенное Богу, благословением Духа Святаго, „сообразовалось“ в Тело и Кровь Христовы». И дальше, он говорит (ibid. 755): «Это видимые вещи, однако после благословения Духом Святым, они превращаются в Таинство Божественного Тела».
Это различие во мнениях всё ещё существует между Католической и Православной Церквями, католики утверждают, что Пресуществление совершается при произнесении Установительных слов, православные, со свой стороны — что во время Эпиклезиса. Исключают ли это две позиции одна другую? Последние исследования в области взаимоотношений между Церквями скорее показывают, как мы уже сказали, взаимное принятие точек зрения друг друга. Таким образом, представляется, что решением давнего спора является уважение каждой Церковью свободы и права другой Церкви на определение сакраментальных слов.
Это различие проявляется также в различных нюансах религиозной психологии между восточным и западным мышлением. На Западе в формулах таинства на первое место выступает личность священника: «Я крещу тебя», «Я утверждаю тебя», «Я разрешаю тебя»; «Это Тело Мое» в данном контексте проявляется, как отождествление священника со Христом. Восточный священник никогда не занимает такого места, и его присутствие, хотя и необходимое, не выражается в словах. «Крещается раб Божий», говорит он в Крещении, «Печать дара Духа Святаго» — в мvропомазании, «Бог да простит тебе грехи твои» в исповеди.
Подобным же образом, в Евхаристии, руководствуясь тем же менталитетом, священник, назначенный посредник между Богом и людьми, просит Бога низпослать Духа Святаго и претворить хлеб и вино в Тело и Кровь Христа; священник знает, что, в силу его рукоположения, его молитва непременно возымеет действие.
Таким образом, мы может сделать вывод, что вопрос Эпиклезиса и точный момент пресуществления даров не является реальной богословской проблемой. Учительство Церкви имеет власть в определённых границах устанавливать слова и жесты, составляющие форму таинства. Она поступала так во многих случаях; последним таким действием было определение Папы Пия XII, что единственным жестом, необходимым для действенной иерейской хиротонии является возложение рук епископа, даже если в прежние времена многие думали, что для этого необходимо передача ему инструментов служения.
Воспоминание живых и усопших
Современная Анафора содержит в качестве приложения два воспоминания, усопших и живых.
В первом из них, среди усопших в первую очередь поминаются святые. Поминовение построено, как молитва в их честь. Но может возникнуть вопрос, зачем же молиться за святых, если они и так уже находятся на Небесах? Как наши молитвы могут помочь им?
Два греческих комментатора прежних времён пытались разрешить эту богословскую проблему. Феодор Андидский (XI век) не видел иного решения, кроме как предположить, что священник здесь говорит во имя Христа и отождествляет это литургическое богослужение с Крестной Жертвой. Не подлежит сомнению, что вся святость происходит от Христовой жертвы. Он приносит её Предвечному Отцу за всё человечество, но некоторые люди более полно участвовали в плодах Христова искупления, так что они стали избранниками Бога и образцами христианской жизни; таковы святые, и первая среди них — Мария, Матерь Христа. В этом случае Христос мог предложить Свою Жертву в первую очередь за тех, кто явился наиболее избранными плодами Его искупления.
В XIV веке Николай Кавасила предлагает другое объяснение. Евхаристическая жертва означает жертву благодарения; одной из её целей является благодарение Богу. Так что мы может приносить эту жертву за святых в смысле благодарения Богу за святых, которых Он дал нам.
Воспоминание святых очень древнее, и мы думаем, что первоначально оно было основано на совершенно иных богословских предпосылках. В ранние времена святые отцы полагали, что вечная жизнь не была получаема человеком полностью до его воскресения из мертвых. Даже души святых не прибывали на Небо до конечного Воскресения, но оставались на месте, именуемом Раем, где они наслаждались неполным блаженством. Молитва Литургии имела, возможно, смысл прошения Бога о даровании им окончательного Воскресения и полного блаженства. В наше время, однако, эта концепция уже несколько устарела, и таковой она была уже во времена Феодора Андидского и Николая Кавасилы. Так что в наше время мы может принять любое из толкований данных авторов.
Подобная эволюция в эсхатологических воззрениях происходила также и в Западной Церкви. Вот, к примеру, антифон: «Пусть ангелы перенесут тебя в Рай», использовавшийся на римских похоронах, но этот рай, по-видимому, ещё не Небеса, поскольку далее в этом антифоне следует: «И да обретёшь ты вечный покой с Лазарем, нищим», который, согласно Евангелию, был на лоне Авраамовом, не на Небесах.
Рассмотрев богословские проблемы, посмотрим на структуру этих поминовений. Первое из них, о святых и усопших, состоит из трёх частей: общее перечисление категорий, без упоминания имён; явное поминовение некоторых святых, начиная с Пресвятой Богородицы, и различные поминовения усопших.
