Попрощавшись с гостями, сокрылись Лель с Мером во хоромах светлых — там уж и Яр их поджидал. Стали совет держать, как водилось меж друзьями-товарищами закадычными.
А тем часом стало Ерему во саду ирийском невмоготу — грусть тоска его окутала. И позвал он супругу свою Вселу, решил с ней вместе время коротать.
Появилась тотчас она, и стали они вместе за плодом соглядать, любуясь друг другом и наслаждаясь от каждого мгновения — всё ж был Ерем долго во краях чужих, и стосковались они друг по другу.
И стала Всела чудным голосом петь песни дивные, да так, что все звери да птицы собрались со всей округи и внимали красоте звуков.
Птица огненная Морея была убрана богато. Во кры- лах её жили челядь и слуги, а у самой головы располагались хоромы князя урского да двух его верных опричников. Во всей птице не было больше уров, кроме них. Стерегли они своего господина денно и нощно, да один из них всё ж, по старой памяти, имел связь прочную с Яром, и обо всём, что во чреве той птицы деется, тотчас докладывал, как только ко сну отходил.
Получил Морей весточку от воинов, что посылал за деревцем — были они уж близёхонько.
Дерево то можно было лишь во Мирград-Земле взрастить, да могло оно погубить не одну душу — находилось корнями на разломе сил светлых и тёмных[86]. Только вот оказия — дерево подменили, и Кир был заточён во образе оного. Чтобы пробудить узника, должен был кто-нибудь сорвать яблочко с дерева, — только и всего.
Но запретил Морей слугам своим из миров тёмных даже прикасаться к плоду, велел доставить немедля во хоромы своя. И поспешали они, стремясь угодить хозяину.
Тем часом, во землях ирийских Ерем и Всела любовались друг другом, да всё ж не забывая о другом яблочке, что вот-вот должно было опасть с дерева, Яром взращённого.
Супруги хоть были уж не молоды, да выглядели, будто парень и девушка — красно и свежо. Так всяк умел, коли желание было велико, во земле арийской, окунувшись в Бело-Озеро[87].
На Буяне трое решали судьбу Мирград-Земли, сами того не ведая.
Яр рассказал другам своим о замысле светлом — как засеять семена знаний среди народов разных и как от войны и горя уберечь. Порешили расстаться поутру и разошлись во края разные по всей Мирград-Земле, весть добрую донося до сердец всех, кто духом светел был.
Первым делом, Яр прямёхонько направился во пучину морскую к князю Непту и затеял долгий разговор с ним и с его ближайшими собратьями. Знал он, предвидя беду, что одолеет напасть лютую грядущее поколение народа морского и предлагал помочь уберечься от неё.
Выслушал его Непт с вниманием великим. И решили они сокрыть города подводные народа морского. И провели нить, глазу невидимую, навколо каждого терема в пучине морской, дабы не увидел глаз посторонний и не смог вреда принести.
Мер направился во владения людей цвета кожи жёлтого — те приняли его с почестями, ако князя.
Говорил он речи светлые. И слушали, и воспрошали его волхвы и старейшины из рода того, и внимали каждому слову.
Знали всё ж отчасти, каким быть грядущему дню во землях ихних. Не желали хорониться от напасти — бой решили дать захватчикам иноземным и твёрдо на своём стояли.
Лель отправился на край моря держать беседу с народом цвета кожи красного — те принять его согласились, да не вели речей сладких и яствами не потчевали, разговоры лишь говорить желали.
Долго Лель вёл беседу ту, да так и не пришли к соглашению; и старцы седые, и парубки, и девицы красные — всем по нраву были порядки урские, и в восторг они приходили от вещиц диковинных и верили сподвижникам Морея до глубины души.
Выслушал Лель их трели соловьиные да всё ж велел кликнуть его, коли нужда в том будет. Топнул ногой оземь и сгинул с глаз долой, направившись во края, где пребывали люди цветом кожи тёмным.
Возрадовались те да пир горой закатили — был всё ж в те годы нечастый гость из земель арийских. Воевать они не желали, лишь защиты просили от врага лютого.
Тут кликнул Лель Мера и согласились они помочь народу горемычному.
Вокруг лесов поднялись болота непролазные. Да по верху, по-над деревьями, коли птица парит высоко — так только лес дремучий видать на сотни вёрст.
Вот таку справили народу завесу от глаза дурного и от служителей урских, что рабами хотели обратить племя тёмное.
А тем часом поспешали слуги Мореевы в колесницах на птицу огненную с деревцем заветным.
Распахнула та свои объятия и прошли они сквозь огонь и ничуть не оплавились. Вот уж поспешают к господину своему с драгоценным подарком.
Было то деревце словно внутри камня. Да камень был, как стекло прозрачный, и твёрд был, словно ал-маз. А коли рукоять подле него повернёшь три раза — вовсе исчезали преграды всякие к тому деревцу.
Закутав камень тот в парчу, золотом вышитую, покорно вошли слуги во хоромы княжеские — Морей восседал подле глаза птицы огненной, а видел тот глаз на сотни вёрст.
Решил Морей не торопить время да поближе, к Мирград-Земле, пробраться.
Поблагодарил воинов за услугу ему оказанную да велел наградить златом и каменьями самоцветными, и отослал прочь. Да поставил двух уров соглядать за древом дивным.
В те поры уж вечерело в саду ирийском. Ерем вдруг заметил, как плод, что висел на древе, Яром взращенном, под тяжестью своей не вынес непосильной ноши и упал, ударившись оземь, да застыл на месте.
Тотчас всё Ерем сделал, как Яром было велено, очертя три круга обережных.
Почуял Кожан аромат плода спелого и его благоухание. Пополз червём земляным отведать яблочка помимо воли своей.
Как только откусил первый раз, уж понял, что погибель ему грядёт скорая, и не смог преобразить тело своё в человечье, — решил змеем стать, тотчас им и обернулся. Да не выйти ему из трёх кругов обережных — давит его силушка рода. Так и остался подле яблочка, да и аппетит вовсе пропал.
Ерем видел то преображение да спешил отправить весточку Яру, что пребывал в царстве подводном у народа морского.
Кожан мыслил, как избежать ему злой погибели, да никак мысли не шли на ум. Всё по кругу вертелся да изворачивался, словно в огне пламени жаркого.
Тут заметил он краем глаза Вселу, что под деревом стройным спала в тени ветвей раскидистых, и решил чары на светоч её напустить.
И пригрезился ей её возлюбленным Еремом да всё твердил о яблочке аромата чудесного, чтоб отведала она его.
Вскоре пробудилась Всела да подивилась мыслям своим из дремоты до неё дошедшим. Всё же решила взглянуть на плод дивный — помнила она, что во яви Ерем строго-настрого ей заказал трогать то яблочко.
Почуял Кожан, что план его удался, да весь дух свой тёмный впустил в то яблочко.
Не спеша, шагами лёгкими, Всела подошла к трём кругам обережным.
Далече от тех мест, во птице огненной, Морей трапезничал с воинами и слугами своими с покорённых земель тёмных. Только двое уров на страже стояли — стерегли подарок драгоценный.
Один из тех уров, всё ж по старой памяти с Яром связанный, доложил всё о прибытии деревца на птицу огненную ему, сам того не ведая.
Знал уж Яр, что Кожан далече не денется и направил силу мысли своей во чрево птицы огненной. Да Ур тот полностью рассудок потерял, словно то не он был, а сам Яр стоял, — протянул руку да повернул рукоять, что преграды над деревцем держала.
Подивился друг его закадычный да стал воспро- шать, что ему неймётся, — не ответил он, лишь схватил яблочко левой рукою да сорвал со древа. В тот же миг обернулось то деревце Киром.
Всё ходила вокруг да около того яблочка Всела, да не давало оно ей покоя. Мысли разные лезли в голову. Ветер трепал листву на деревце.
Всё ж взяла в руку плод да откусила кусок побольше — сладок был он.
В тот миг душа Кожана тёмная хотела в её теле прибежище найти, да не выдержа натуги, словно чаша хрустальная оземь ударившись, разлетелась на части малые, да ветром развеялась по всей Мирград-Земле. И очернив души тех, кто был духом слаб, нашла покой посредь всех людей и тварей, на Мирград-Зем- ле обитающих.
Прознал о том Яр и почуял, что быть беде великой, коли не позволят собратья его старшие свет пролить на души все очернённые. Тут же, забыв о делах мирских, направился он во чертоги лунные и воспрошал подмоги за людей сирых.
Тем часом, во птице огненной Кир подивился чуду. Да чувствовал себя отменно, словно кто подменил тело его бренное на новое, ако одёжу. Схватил он двух уров, и те, повинуясь силушке его богатырской, пали на чрево птицы огненной.
Понял Кир, что далече он от краёв родных — дивно мерцали звёзды и Землюшки большие и малые за оконцем. Распирала его во все стороны удаль молодецкая. Почуял силушку Кир великую, стал расхаживать по чреву птицы огненной, словно во палатах своих.
