Коллектив авторов - О ДУШЕВНЫХ БОЛЕЗНЯХ

Если «болезни вообще» могут, должны быть лечимы, и в этом нет греха, то болезни особые, недуги душевные не должны были бы быть исключением из этого правила. В противном случае Православие должно противиться всякой психиатрии, а не только пастырской, а церковная власть должна стремиться к закрытию больниц для душевнобольных.

Вопрос ставится ещё и так: есть ли болезнь зло? В том, что она есть последствие первородного зла, в этом сомнений нет, но есть ли сама по себе болезнь зло, подлежащее только эпитимии? Нужно ли неврастению лечить только одними аскетическими средствами? Стоит ли эта неврастения или маниакальное состояние на той же линии, что и сребролюбие или гордость?

Св. Иоанн Златоуст пишет так: «Существует зло: блуд, прелюбодеяние, лихоимство и иные пороки, достойные величайшего осуждения и наказания. Но существуют, или лучше сказать, называются злом: голод, мучения, смерть, болезнь и пр. Это не есть зло, а только называется таковым. Если бы это было злом, то не было бы причиною добра» (М. Р. Сг. 49, со1 251).

Отсюда ясно, что перед пастырем предстают в кающейся душе: кражи, осуждение ближних, гордость, плотские страсти; но во время исповеди или в пастырской практике, вне исповеди, могут явиться: навязчивые идеи, маниакальные состояния, неврастения и подобное. Повторяем, что и случай чистой психопатологии, равно как и та или иная хворь или же грех осуждения ближних, – все вместе тут последствия первородного греха. Но нельзя все эти последствия подводить под одно понятие греха. Грехом является только третий из приведенных примеров.

Пастырь, призванный не судить, а спасать мир, преображать его лучами Фаворского света, способствовать созиданию «новой твари» о Христе должен уметь вдумчиво, трезво и сострадательно отнестись ко всем этим феноменам и каждому давать свой совет. В случае телесной немощи пастырь может помочь своими молитвами и ободрением; в случае греха он должен вразумить, обличить, укорить и, может быть, наказать; в случае психопатологическом он сам должен прежде всего понять, с чем имеет дело, мудро поступать с таким человеком и помочь ему.

Вопрос: Шизофрения – не явно ли это духовная болезнь? Не «порабощение ли победное» человека духовными темными силами? Может ли эта болезнь быть следствием духовных преступлений предков? Встречались ли вам случаи исцеления шизофреников? Какие меры для компенсации болезни в качестве реабилитационных Вы посоветовали бы как священник и врач?

Ответ: Первое, что я хочу сказать с совершенной уверенностью: что никакую болезнь нельзя приписывать просто греховности, ни своей, ни своих предков, если не говорить о том, что всё неладное, совершаемое на земле, происходит от того, что человек первично, в лице Адама и Евы, отпал от единства с Богом. Но говорить о том, что шизофрения, или рак, или та или другая болезнь непременно связаны с греховностью – нельзя. Бывает, и не так редко, (что Господь даёт человеку болезнь как путь ко Спасению.

Мне вспоминается рассказ о том, как одного святого просили молиться об исцелении человека. Он помолился несколько дней, а потом пришёл и сказал: знаете что: Господь мне открыл, что Он мог бы его исцелить, но Он мне открыл также, что болезнь ему дана во спасение и его, и других людей вокруг него… И в житиях святых мы находим целый ряд случаев, когда и святые, и просто верующие болели долгое время – не потому, что это были грешники, но потому что это было для них путём спасения. Не только личного – но и спасения людей вокруг себя.

Вспоминается случай, когда один крестьянин, в XIX веке это было, лежал тридцать восемь лет парализованный у себя в хате в деревне. И он был вдохновением и путем ко спасению целого ряда людей. Потому что то, как он воспринимал свою болезнь, как он терпел страдание, с каким светлым, ликующим выражением лица встречал всякого человека, который к нему приходил, было вдохновением для всех, кто только мог прикоснуться к нему.

Это одно. Второе: есть место, которое может нас озадачить, но которое нельзя отметать в писаниях святого Иоанна Кронштадтского, где, упоминая о душевных болезнях, он говорит, что есть души настолько хрупкие, что они разбились бы о грубость и жестокость окружающего мира. И Господь допускает, чтобы между ними и миром опускается пелена психической болезни, чтобы отделить эти души от того, что могло бы разорить их цельность. И за этой пеленой душа зреет и меняется, и человек растет. Это место мне запомнилось особенно, потому что я это видел на самом деле.

Много лет тому назад, когда я ещё был врачом во Франции, мне поставили вопрос об одном художнике. Был в нашей среде выдающийся иконописец, который начал сходить с ума. Его мать и сестра поступили так, как многие поступают: они не хотели его расстраивать. И когда он говорил, что чувствует запах серы, они делали вид, что они принюхиваются, и говорили: «Да-да, на самом деле…» – в то время как ничего этого, конечно, не воспринимали, потому что ничего этого не было!

Когда болезнь стала прогрессировать, ко мне, как к врачу, обратились с вопросом. Как я сказал раньше, я тогда был врачом, и меня спрашивали как такового. Мне сказали: «Мы его кропили святой водой, он исповедовался, мы служили молебны, мы совершали помазание над ним, мы его причащали – и исцеления не случилось. Он всё равно продолжает болеть… Что делать?» Я тогда ответил: «Просто послать его в больницу, чтобы он получил электротерапию». Я помню, с каким возмущением мне было отвечено тогда: «Ты что, неверующий?! Что ты, думаешь, что силой молитвы нельзя сделать то, что может сделать электрический шок?! А что если это дьявол в нём действует?!» Тогда я ответил чистосердечно и вызывающе. Я сказал: «Знаете что, если это в нём дьявол действует, то электрический шок дьяволу никакого вреда не принесет – а человека может спасти…» Это было встречено с большим негодованием, но больного все-таки пришлось отдать в больницу. В этой больнице я тогда работал и поэтому видел его каждый Божий день. Пролежал он в больнице около года. Он кощунствовал, он бился, он был совершенно невменяем. Нельзя было войти с ним ни в какой контакт, никому… А потом вдруг он пришёл в себя.

Когда он вышел из больницы исцеленным, благодаря медицинской помощи, оказалось, что случилось с ним то, о чем говорил Иоанн Кронштадтский.

Ещё неопытный, хотя очень одаренный, ещё не вполне созревший иконописец вышел из больницы зрелым иконописцем, которым он не был раньше. Это ответ на Ваш вопрос, может ли медицина что-нибудь сделать в отношении шизофрении. Если бы речь шла о грехе, о возмездии со стороны Бога – то никакие электрические шоки не могли бы ему помочь. Нет! Это была болезнь физическая. И поэтому мы не можем утверждать, что всякая болезнь происходит вследствие греха.

Психиатрия пока ещё занимает несколько обособленное положение среди других медицинских дисциплин. Это связано с отсутствием у психиатров достаточно объективных методов обследования. Если диагностика и лечение соматических (телесных) болезней основываются на данных лабораторных исследований и других объективных показателях, то при диагностике психических заболеваний в большинстве случаев основываются на сведениях, полученных от больного и окружающих его лиц, а также на клинической картине, которая нередко не является достаточно специфичной и для оценки которой часто требуется определенное время.

Оценка психического состояния больного, таким образом, является достаточно субъективной. В этих условиях личность, знания врача, научное направление, которого он придерживается, сказываются на диагностике, а также на лечении в значительно большей мере, чем у врачей других медицинских специальностей. Психический больной отличается от обычного тем, что часто не в состоянии понять, что болен, или же, наоборот, он считает себя тяжёлым соматическим больным, не будучи таковым на самом деле.

Организация психиатрической помощи принципиально зависит от взглядов данного общества на психические болезни и больного. Это предопределяет отношение к душевнобольному и его месту в обществе. Как следует из истории психиатрии, указанные отношения проделали серьезную эволюцию, которая шла параллельно с прогрессом в области знаний и культуры. Эта эволюция дала психическому больному значительные права, социальную и медицинскую защиту. Однако и сейчас имеются различия в отношениях к психическому больному, зависящие от структуры общества и преобладания психологического или клинико-биологического подхода к душевным болезням в тех или иных странах и в психиатрических школах.