Говорила: «Умру, ставьте на канун за меня свечки, самые дешевые, ходите ко мне на могилку. Все поверяйте мне, а я буду вам подсказывать, что вам делать и как поступать. Наступает время прелести, не ищите никого, иначе обманетесь».
У меня была школьная подруга. Она не была мне приятна, но она как прилипла ко мне. Я старалась сделать ее верующей, и она стала каждый день посещать храм, рядом с ее домом. Однажды Митрофаний, который тогда у нас жил, и говорит: «А что, Галя ходит в храм?» Я: «Да». А он: «Какое это хождение – ходит и только облизывает иконы! Она хуже татарина и жида». Я возмутилась, говорю: «Матушка, Галя стала верующая!» А она мне: «Какая она верующая!» Я все свое доказываю, а Матушка: «Ну ладно, ладно, поживем – увидим». И что же? Галя была секретным сотрудником НКВД. Она оказалась для меня роковым человеком. Следователь, полковник Гарбузов, говорил мне: «Если бы не Г-кая, вы бы здесь не были».
Меня арестовали 6 января 1950 года. Обвинили по пятьдесят восьмой статье – «церковно-монархическая группа». Тяжко было, надо было отстаивать невинные души. Дело было огромное. На допросах я часто опережала следователя, и мои ответы нередко ставили его в тупик. Я называла документы, дела, которые лежали у него на столе! Он был вынужден приглашать других следователей для присутствия на допросах. Спрашивал у Кати, не занимаюсь ли я гипнозом и магией. (С Катей мы сидели в одно время, только в разных камерах.)
Матушка, переехав к нам, исповедовалась всегда у священника отца Димитрия из храма на Красной Пресне. Этот священник часто бывал у нас. Пелагея однажды и говорит: «Ты знаешь, кто он? Другого пригласи!» Матушка ответила: «Нельзя мне, так надо».
* * *
Много чудес было на следствии. Матушка невидимо отклоняла обвинения. Ко мне был приглашен гипнотизер, и один протокол я подписала под его воздействием. Страшно вспомнить. Он все время требовал смотреть ему в глаза и повторял: «Вы виновны, вы виновны!» Я чувствовала, что падаю в бездну, и какую-то огромную вину. Когда меня вызвали подписать копию протокола, я себе не поверила – ложь на брата, только что вернувшегося с войны, и многое другое. Я зачеркнула свою подпись. Понимала, что это опять может повториться. Молилась, просила помощи и вдруг вспомнила: против гипноза надо читать псалом 90-й «Живый в помощи Вышняго…» В камере нашлась женщина, которая знала этот псалом наизусть, и целый день я его запоминала. Ночью опять меня вызвали, опять тот же человек требовал смотреть ему в глаза. Я без страха смотрела и читала псалом. Гипнотизер вышел из себя, кричал, так что вены от напряжения вздулись на лице и руках, клал мне руки на плечи. Наконец, весь в поту, повалился на кожаный диван и сказал: «Я ничего с ней сделать не могу».
После тяжелейшего допроса я оказалась лежащей на полу в кабинете следователя… Сознание возвращалось медленно, в веках чугунная тяжесть, до слуха еле-еле доносились звуки. Видимо, был вызван врач – я ощущала на голове добрую руку и услышала слова: «Что вы с нею сделали?» Наверное, мне был сделан укол. Меня посадили на стул. Потом два солдата волокли меня, взяв под руки, по коридору, как сноп соломы. «Так тебе и надо, контре!» Бросили меня в камеру-одиночку поперек железной кровати, голова свесилась вниз, и ушли. У меня не было сил пошевелиться, кровь прилила к голове, а поднять ее на кровать не могу. Только одна мольба в сознании: «Помоги, помоги, Господи!» И тогда я услышала строгий голос: «Помни, Бог поруган никогда не бывает. Милость Божия всегда пребывает с человеком, молитва за Богом никогда не пропадает». С трудом я все-таки подняла голову на край кровати и забылась. Сколько я тогда так пролежала, не помню. И после много страшного мне пришлось пережить в тюрьме и в лагере. Я твердо верю, что только по молитвам Матушки осталась жива.
После моего ареста Матушка прожила всего два года – сгорела, помогая нам. Мы с Катей понимали, что́ могло ожидать Матушку. Я молилась: «Пусть с нами, только не с Матушкой».
В войну у нас проживал блаженный Митрофаний, и после войны он гостил часто у нас. Перед моим заключением его арестовали в Вязьме, дали двадцать пять лет. Также и это усугубило дело.
Мама написала мне в лагерь последние слова Матушки, обращенные ко мне: «Пусть она ничего не боится, как бы ни было страшно. Она в воде не потонет и в огне не сгорит, пусть знает это и живет, как малое дитя, – возят дитя в саночках, и нет никакой заботы – Господь все Сам управит!»
Матушка была человеком, и ей не были чужды наши страхи. Перед смертью пришел ее исповедовать отец Димитрий, и она очень волновалась, правильно ли сложила ножки и ручки. Отец Димитрий говорит: «Матушка, да неужели и вы боитесь смерти?» – «Боюсь».
После смерти Матушка многим помогала. Явилась моему будущему мужу, который также сидел в лагере, и сказала, что она мать Матрона. В руках у нее была чашка чая. Она поставила ее на тумбочку, сказав: «Давай выпьем вместе чаю; ты Зину еще увидишь, а меня больше никогда». После этого сна меня вскоре отправили на этап в тундру, и след мой был потерян на полтора года. Таким образом она успокоила моего будущего мужа, а у него самого был срок двадцать пять лет. (Он был сыном священника, погибшего в лагере.) В 1955 году меня реабилитировали, и я осталась в Магадане помогать мужу, потом ему сократили срок до десяти лет, и он вышел на свободу, но с «волчьим» паспортом – с предписанием пожизненно жить на Севере. Мы подали на пересмотр дела. Прошел год, а ответа нет и нет. И вот я вижу сон: Матушка облачается в мундир генеральский, царских времен, с аксельбантами, лентой полосатой через плечо и прикрепляет на грудь множество значков, а я спрашиваю: «Матушка, что это такое?» Она отвечает: «Это регалии – мои заслуги перед Богом». Я спрашиваю: «А куда же вы так одеваетесь?» А она недовольно: «Куда-куда – к Самому Богу Саваофу на поклон, ведь до сих пор по делу Ростислава нет ответа!» Я: «Матушка, неужели вы и там о нас заботитесь?» А она: «А куда вас денешь-то!»
Через некоторое время дело моего мужа пересмотрели и дали право на выезд и паспорт.
* * *
У могилки Матушки люди, которые ее никогда не видели, рассказывали мне о ее великой помощи. Одна старушка жила с сыном и снохой в однокомнатной квартире. Сын внезапно умер. Жена начала гулять, а старушка была вынуждена скитаться и ночи проводить на вокзале. Три года она страшно мучилась, молилась, но помощи нет. Однажды в храме кто-то посоветовал ей поехать на Даниловское кладбище, на могилку к матери Матроне. Она поехала; была несколько раз, слезно просила помочь. Через несколько дней прибегает ее сноха и говорит: «Я вышла замуж и выписалась…» Старушка была спасена. Вскоре сноха вернулась: «Пропиши меня обратно, я не знаю, как я выписалась!»
Было еще такое. Я рассказала знакомым верующим о могиле Матушки и все, что знаю о ней. И вот две женщины, не знавшие друг друга, в разное время поехали к ней и не могли найти могилку. Начинался дождь, пора уходить. И обе они взмолились: «Матушка, где же ты? Где твоя могилка?» И вдруг та, что стояла у могилы, услышала: «Ай-ай-ай!» Другая же, стоявшая неподалеку, также слышит: «Ай-ай-ай!» Одна из них – Верочка, архитектор, работающая в Даниловом монастыре, а вторая – Дуся, простая женщина, верующая. Дуся рассказывала, как ей помогла Матушка. Она была вынуждена на работе подать заявление об уходе (не сложились отношения с начальством).
Через две недели она не вышла на работу. Три месяца ее не увольняли и не отдавали документов – готовили дело в суд о прогуле. Дуся на могилке Матронушки слезно просила помочь ей. И вдруг ясно почувствовала, что ей делать: «Подавай на них в суд сама». Она подала. На суде ее стали обвинять в том, что она не сдала пятнадцать телогреек на склад. Вдруг встает прокурор и начинает защищать Дусю. Он потребовал оплатить все дни и выслать ей на дом трудовую книжку. Это было настоящее чудо.
* * *
При жизни блаженной Матроны никто из близко знавших ее не сомневался в ее святости. И после ее кончины верующие люди продолжали так же приходить к ней, как к живой… Еще при жизни Матушка как-то сказала: «После моей смерти на могилку мою мало будет ходить людей, только близкие, а когда и они умрут, запустеет моя могилка, разве изредка кто придет… Но через много лет люди узнают про меня и пойдут толпами за помощью в своих горестях и с просьбами помолиться за них ко Господу Богу, и я всем буду помогать и всех услышу».
После выхода в свет первого издания этой книжечки [8] предсказание Матушки исполнилось. Вереницы людей нескончаемым потоком с утра до вечера текут за помощью к ее могилке. Она продолжает нести тот же подвиг, что и при жизни, помогая приходящим к ней страдальцам. Когда Матушка жила у нас, я видела, как вечерами она, ослабевшая, тихо стонала от этого непомерного бремени, а по ночам молилась о всех просивших ее помощи и о всем народе нашем.
Матушка говорила: «Если народ теряет веру в Бога, то его постигают бедствия, а если не кается, то гибнет и исчезает с лица земли. Сколько народов исчезло, а Россия существовала и будет существовать. Молитесь, просите, кайтесь!»
