Самые важные вещи в нашей жизни не бывают фантастическими или великими; это – мгновенья, когда мы соприкасаемся друг с другом, когда присутствуем здесь с наибольшим вниманием и заботливостью. Эта простая и глубокая близость и есть любовь, которой мы все жаждем. Мгновенья касания и чувства соприкосновения могут стать основой пути с сердцем; и они происходят в высшей степени непосредственно и прямо. Мать Тереза выразила это таким образом: «В этой жизни мы не можем делать великие дела, мы можем делать лишь малые дела с великой любовью».
Некоторые люди находят это упражнение очень трудным. Им не приходит на ум ни одного хорошего поступка; или же могут прийти весьма немногие, которые немедленно оказываются отвергнуты, потому что осуждаются как поверхностные, или мелкие, или нечистые, или несовершенные. Означает ли это, что среди сотни тысяч поступков в течение целой жизни нет даже двух хороших мгновений? Едва ли. У всех у нас их много. Но здесь имеется и другой, более глубокий смысл: в таком отношении отражён тот факт, что мы суровы к самим себе. Мы судим себя так сурово, что только какой-нибудь Иди Амин или Сталин поручил бы нам председательство в своих судах. Многие из нас открывают, что мы проявляем мало милосердия к самим себе. Мы едва способны признать, что из наших сердец могут исходить подлинная любовь и доброта. Однако это так.
Жить на пути с сердцем означает жить так, как нам показано в этой медитации, позволить аромату доброты проникнуть в нашу жизнь. Когда мы вносим в свои действия полное внимание, когда проявляем любовь и понимаем драгоценность жизни, внутри нас возрастает чувство доброты. Простое заботливое присутствие может начать проникать в большее число мгновений нашей жизни. И потому нам нужно постоянно спрашивать своё сердце: «Что бы это означало – жить таким образом? Ведёт ли к этому образ жизни, путь, выбранный нами для себя?»
В нашей напряжённой и сложной жизни мы можем забыть о своих глубочайших намерениях. Но когда люди приходят к концу своей жизни и оглядываются назад, вопросы, которые они чаще всего задают, обычно касаются не того, «сколько денег лежит на моём счёте в банке?», «что я построил?», «сколько книг я написал?» или чего-то подобного. Если вам выпало счастье находиться около человека, сохраняющего осознание во время своей смерти, вы обнаружите, что такой человек задаёт весьма простые вопросы: «Хорошо ли я любил?», «Вполне ли я любил?», «Научился ли я освобождаться?»
Эти простые вопросы доходят до самого центра духовной жизни. Когда мы рассматриваем вопрос о том, хорошо ли мы любим и живём ли с полнотой, мы можем увидеть, каким образом нас ограничили наши привязанности и страхи; и мы оказываемся способны увидеть многие возможности для того, чтобы раскрылись наши сердца. Разве мы позволяли себе любить окружающих нас людей свою семью, своё сообщество, землю, на которой живём? Научились ли мы также освобождаться? Научились ли переживать жизненные перемены с грацией, мудростью и состраданием? Научились ли прощать и жить исходя из духа сердца вместе того, чтобы жить исходя из осуждения?
Освобождённость – это центральная тема духовной практики, когда мы видим, как драгоценна жизнь и как она коротка. Когда требуется освобождённость, а мы не научились освобождаться, мы сильно страдаем; и когда мы приходим к концу жизни, может оказаться необходимым то, что называют ускорением курса. Рано или поздно нам придётся научиться освобождаться и дать возможность изменчивой тайне жизни проходить сквозь нас, не вызывая страха, без захвата и вожделения.
Я знал молодую женщину, которая ухаживала за своей матерью, страдавшую длительными болями вследствие рака. Некоторое время мать находилась в больнице, подключённая к десяткам приборов через целую сеть трубок. Мать и дочь согласились в том, что матери не следует умирать таким образом; и когда болезнь зашла далеко, больную в конце концов освободили от всей медицинской аппаратурной; ей разрешили отправиться домой. Рак продолжал прогрессировать. Всё же матери было трудно принять факт своей болезни. Она пыталась руководить домашней работой, лёжа на кровати, оплачивать счета и следить за всеми жизненными перипетиями. Она боролась с физической болью, но более всего – со своей неспособностью освободиться. Но вот однажды, среди этой борьбы, ещё более измученная и несколько смущённая, она позвала дочь и обратилась к ней: «Дорогая доченька, теперь, пожалуйста, отключи всё»... Дочь ответила: «Мама, ведь ты не подключена». Так и некоторым из нас приходится многому научиться, чтобы узнать освобождённость.
Освобождённость и движение по жизни от одной перемены к другой приводит к созреванию наше духовное существо. И в конце мы обнаруживаем, что любовь и освобождённость могут оказаться одним и тем же. Оба пути не стремятся к обладанию, оба позволяют нам прикоснуться к каждому мгновенью этой изменчивой жизни, позволяют нам вполне находиться во всём том, что возникает в следующее мгновенье.
Есть старая история об известном раввине. Он жил в Европе, и как-то его посетил один человек, приплывший для этого на корабле из Нью-Йорка. Посетитель вошёл в жилище раввина в большом доме на улице крупного европейского города. Его провели в комнатку раввина на чердаке. Войдя, он увидел, что в комнатке учителя находятся кровать, стул и несколько книжек. Пришедший ожидал гораздо большего. После приветствия он спросил: «Рабби, а где же ваши вещи?» Раввин ответил вопросом: «Ну, а где ваши?» Посетитель возразил: «Но, рабби, я ведь здесь только проездом»... – и учитель ответил: «Также и я, также и я».
Любить вполне и жить хорошо – это требует от нас конечного признания того факта, что мы ничего не имеем, ничем не владеем, – ни домами, ни автомобилями, ни любимыми, ни даже собственными телами. Духовная радость и мудрость приходят не благодаря обладанию, а скорее благодаря нашей способности раскрываться, любить с большей полнотой, двигаться и быть в жизни свободными.
Это не такой урок, который можно отложить. Один великий учитель объяснял: «Вот в чём ваша беда; вы думаете, что у вас есть время». Мы не знаем, сколько времени у нас имеется. На что же будет походить жизнь с сознанием того, что этот год может быть для нас последним, эта неделя – последней, этот день – последним? И в свете этого вопроса мы можем избрать путь с сердцем.
Иногда для того, чтобы мы пробудились, требуется толчок, соединяющий нас с нашим путём. Несколько лет назад меня пригласили к одному пациенту больницы в Сан-Франциско – пригласила его сестра. Ему было под сорок, и он уже был богат: владел строительной компанией, яхтой, ранчо, домом в городе, мастерскими. Но однажды, когда он ехал в своём БМВ, у него внезапно оказалось утрачено зрение. Обследования показали, что в мозгу обнаружена меланома, опухоль особого рода, раковая с быстрым ростом. Врач сказал: «Мы хотим вас оперировать; но должен вас предупредить, что опухоль находится в области центров речи и понимания; и если мы удалим эту опухоль, вы можете утратить способность читать, писать, говорить, понимать любой язык. Если же мы не произведём операцию, вам, вероятно, осталось жить ещё недель шесть. Обдумайте это, пожалуйста. Мы собираемся оперировать утром. Дайте нам знать к этому времени».
Я посетил его тем же вечером. Он стал очень спокойным и задумчивым. Как вы можете себе представить, он находился в необычайном состоянии сознания. Подобное пробуждение иногда приходит как следствие нашей духовной практики; но к нему оно пришло благодаря этим исключительным обстоятельствам. Когда мы разговаривали, этот человек не упомянул ни о своём ранчо, ни о яхте, ни о деньгах. Там, куда он направлялся, банковский курс и двигатели ВМВ значения не имеют. Всё, что имеет ценность во времена великих перемен, – это курс нашего сердца, его способности и понимание, которые выросли у нас.
За двадцать лет до того, в конце шестидесятых годов, этот человек немного занимался медитацией дзэн, немного читал Аллана Уоттса; и вот когда он встретился с этим моментом жизни, оказалось, что его привлекает одно, что он говорит об одном – это его духовная жизнь, его понимание жизни и смерти. После самой искренней беседы он остановился, помолчал некоторое время, подумал, а затем сказал, повернувшись ко мне: «Я достаточно поговорил; может быть, я был чересчур многословен. В этот вечер, кажется, самое драгоценное – это просто выпить глоток воды или понаблюдать за тем, как с карниза медицинского центра в воздух взлетают голуби. Они кажутся мне такими красивыми; чудесно видеть, как птица летит в воздухе. Я не покончил с этой жизнью. Может быть, я буду просто жить более молчаливо». И вот он попросил сделать операцию. После четырнадцатичасовой хирургической операции, сделанной прекрасным хирургом, сестра пришла к нему в палату для выздоравливающих. Он взглянул на неё и сказал: «Доброе утро!» Ему сумели удалить опухоль таким образом, что он не утратил дара речи.
