Мужчина может стать хорошим Учителем. Женщина может стать хорошим принимающим, стать восприимчивой, стать чревом. Стать Учителем значит стать дающим.
То же явление, что мы видим на биологическом уровне, остается и на духовном. Биологически женщина готова принять сперму мужчины, которого она любит. Мужчина не может стать матерью, он может стать только отцом, он может лишь дать толчок процессу. Матерью может стать женщина, девять месяцев она будет вынашивать плод в своем чреве, будет питать ребенка своей кровью и всем существом, будет переносить беременность. То же происходит на духовном уровне.
Женщина, приходя к Учителю, сразу готова к самоотречению. Если порой случается иначе - есть женщины, для которых самоотречение очень трудно, - это просто указывает на то, что они утратили контакт со своей женственностью, они не знают, кто они, они удалились от своего центра. Они не знают самоотречения, потому что не знают, как быть женщиной. Если вы знаете, как быть женщиной, самоотречение столь же просто, как легко приходит смирение.
Все великие ученики этого мира были женщины. У Будды были тысячи учеников, но пропорция всегда оставалась - три женщины на одного мужчину. Та же пропорция у Махавиры; у него было сорок тысяч саньясинов: десять тысяч мужчин и тридцать тысяч женщин. То же самое и с Иисусом. Истинно преданные из его окружения были не мужчины, а женщины. Когда его распинали, все мужчины бежали, не осталось не одного мужчины. Апостолы бежали, а женщины остались, три женщины: у них не было страха, они были готовы пожертвовать собой. Когда Иисуса снимали с креста, мужчин там не было, - эти ученики были далеко, было двое или трое, но оставались в толпе, - а тело снимали женщины. И знаменательно: когда через три дня Иисус появился, воскресший, он прежде всего явился Марии Магдалине, а не мужчине. Это весьма замечательно. Почему? А как же двенадцать учеников? Почему Марии Магдалине? И она немедленно узнала его и сказала: "Господь мой, ты все же жив!". А когда Иисус явился ученикам - мужчинам, они не узнали его, они подумали: "Тут что-то не так. Как мог этот человек воскреснуть?".
Рассказывают, что когда он явился двум ученикам - мужчинам, он шел с ними несколько часов, а они все не узнавали его и все говорили об Иисусе. А Иисус шел рядом с ними. Внешность этого человека приводила их в некоторое замешательство - он был так похож на Иисуса, но не мог же это быть он? "Только внешне - не следует обманываться внешним". Два часа они шли вместе... Когда зашли в харчевню, сели за стол и Иисус преломил хлеб, только тогда они узнали его. Весьма материалистическое сознание. Вдруг они увидели ..., ибо каждое движение Иисуса, каждый его жест был уникален, неповторим, присущ только ему. Теперь они узнали его, ибо он преломил хлеб точно так же, как это делал Иисус год за годом, - тогда они узнали его. Но в течение двух часов они не могли узнать его.
Магдалина узнала тут же. Когда она побежала сказать мужчинам. ученикам, что Христос воскрес, - они рассмеялись. "Женщина, - сказали они, - ты бредишь". И, смеясь, продолжали: "У женщин всегда так - мечты, фантазии, романтика. Посмотрите на эту дурочку. Иисус мертв. Мы своими глазами видели его мертвым на кресте". А она вопила сквозь слезы: "Слушайте же! Я его видела!". Ни они не послушали.
Женщина может стать прекрасной ученицей, так и должно быть. Женщина восприимчива, это открытость, чрево. Она никогда не становится Учителем в том смысле, в каком становятся Учителями мужчины: Махавира. Будда, Заратустра. Лао-цзы. Нет, женщины никогда не становятся такими Учителями. Но не было еще учеников, подобных женщине: ни один мужчина еще не сравнялся с ней в ученичестве. И позвольте вам заметить, что если уж делить на мужчин и женщин, то женский ум благословеннее, потому что главное не давать, главное - воспринять истину, а давать уже во вторую очередь. А женщина всегда обладает большей цельностью, чем мужчина. Получив истину, она озаряется: все ее тело, все ее существо являет это: вокруг нее образуется аура. Видели вы беременную женщину, какой прекрасной она становится? Лицо ее сияет: она носит в себе новую жизнь. И это лишь малое подобие женщины, истинно ставшей ученицей: она носит в себе самого Бога. Слава ее бесконечна.
Так что не тревожьтесь, почему женщина не становится Учителем. Это и не нужно. Если вы можете стать ученицей, это естественно, и вы всегда останетесь верной жизни.
"Дао: путь без пути", т.1
Бхурибаи очень близка мне. Мне пришлось узнать тысячи мужчин, тысячи женщин, но Бхурибаи была уникальной среди них.
Махапаринирвана Бхурибаи - ее смерть и высшее освобождение -произошла совсем недавно. Она в ряду с Мирой, Рабьей, Сахаджой, Дайей - ее место среди этих немногих избранных женщин.
Но поскольку она была неграмотна, возможно, что ее имя даже не станет известным. Она была деревенским жителем, она была из селян Раджастхана, однако ее гений был уникален; не зная писаний, она знала истину.
Это был мой первый лагерь. Бхурибаи была его участницей. Позже она участвовала и в других лагерях. Не для медитации, потому что она уже достигла медитации. Нет, ей просто нравилось быть рядом со мной. Она не задавала вопросов, я не давал ответов. Ей не о чем было спрашивать, не было нужды вообще спрашивать. Но она обычно приходила и приносила особой свежий бриз.
Она стала внутренне соединенной со мной еще в самом первом лагере. Это случилось. Это не говорилось, это не слышалось. Произошла настоящая вещь!
Она посетила первую лекцию... Слова и события лагеря, в котором участвовала Бхурибаи, собраны в книге под названием "Путь самореализации". Это был первый лагерь, участвовало всего лишь 50 человек. Это происходило в Myчала Махавире, уединенном необитаемом месте дальнего Раджастхана. Калидас Бхатия, адвокат Верховного Суда, был с Бхурибаи. Он служил ей. Он оставил все: юридическую практику, суд. Он стирал одежду Бхурибаи,он массировал ей ноги. Бхурибаи была в возрасте около 70 лет.
Бхурибаи пришла вместе с Калидасом Бхатия и еще 10 - 15-ю своих последователей. Мало кто знал ее. Она слушала мою беседу, но когда настало время сесть в медитации, она направилась в свою комнату. Калидас Бхатия- был удивлен, ведь они пришли для медитации. Он догнал Бхурибаи и спросил: "Ты так внимательно слушала беседу и сейчас, когда пришло время делать это, почему ты уходишь?". Бхурибаи сказала: " Ты иди, ты иди! Я поняла это".
Калидас был очень удивлен. Раз она поняла, тогда почему она не медитирует?
Он подошел и спросил меня: " В чем дело, что происходит? Бхурибаи говорит, она поняла, так почему она не медитирует? И когда я спросил ее, она ответила: "Пойди, спроси у самого Баапджи, - Бхурибаи было 70 лет, но тем не менее она звала меня Баапджи, отцом, - ты иди, спроси Баапджи", и я пришел к тебе, сказал Кадидас,-она ничего не говорит, лишь улыбается... И когда я пошел, она добавила вслед: "Ты не понимаешь, я поняла это!""
Тогда я сказал: " Она права, потому что я объяснял медитацию -это недеяние. А ты пошел и сказал Бхурибаи идти и делать медитацию. Ей смешно: делать медитацию? Зачем ее делать, раз это недеяние? Я объяснял также, что медитация это просто стать спокойным, и она, должно быть, подумала, что легче быть спокойной в своей комнате, чем в этой толпе. Она хорошо поняла. И, в действительности, ей не нужно медитировать. Она знает молчание. Хотя она не называет это медитацией, потому что "медитация" стала школярским словом. Она простая непосредственная деревенская женщина, она просто говорит: "Ша' -Тишина!".
Когда она вернулась домой после лагеря, она попросила кого-то написать на стене хижины следующую сутру:
Молчание - способ, молчание - конец,.
В молчании молчание распространяется.
Молчание - знание всего знания:
Понимая его, сам становишься молчанием.
"Молчание - способ, молчание - конец, в молчании только молчание распространяется". Если вы поймете, если вы хотите понять, то единственная вещь, которую нужно понять, - молчание. В момент, когда вы знаете это, вы становитесь молчаливым. Больше незачем делать что-то еще: молчание - знание всего знания.
Ее ученики говорили мне: "Она не слушается нас. Если ты скажешь, она тебя послушается. Она никогда не противится тебе, она делает то, что ты скажешь. Попроси ее записать свой жизненный опыт, хоть она и не может писать, из-за своей неграмотности. Но то, что она знает, должно быть записано. Она уже стара, наступает время ей уходить. Пусть это будет записано. Это будет полезным для людей, которые придут позже".
Я спросил: "Баи, почему ты не хочешь, что бы это было записано?". Тогда она ответила: "Баапджи, раз ты говоришь это, хорошо. Когда я приду в следующий лагерь, ты сам сможешь это обнародовать. Я принесу эти записи".
На следующем лагере ее ученики нетерпеливо ждали, с большим волнением. Она положила книгу в сундук и запечатала его. Она повесила еще на него замок и ключ держала у себя.
