Вскоре я пришел туда, и он подбежал: «Я умираю, а моя жена больна и лежит в больнице». Я сказал: «А как насчет твоего сына?» Он удивился: «Какого сына?» Я сказал: «Он мой студент». Он ответил: «Господин, пожалуйста, не говорите этого никому, я вас никогда больше не буду беспокоить». Если вы хотите помочь, помогайте. Но помните, что это совершенно меня не касается. Это ваше дело, и, пожалуйста, не пытайтесь перекладывать ваши дела на меня. Если вы хотите помогать нищим, помогайте. Помогайте, насколько можете. Когда вы сами станете нищими, другие будут помогать. Так всегда и было — из-за того, что раздача подаяний не помогла нищим, возник коммунизм, и коммунизм тоже не помог. Он никого не сделал богаче. Он просто сделал богатых бедными. Бедные остались бедными, только богатые исчезли. Теперь все равны.
Вот почему русские не позволяют своим гражданам поехать и посмотреть Америку. Это опасно, потому что американские бедные гораздо богаче, чем русские богатые. Это опасно. В России богатые исчезли: все стали бедными. Равенство стало возможным потому, что все бедны. Богатых нет, это правда, но бедность осталась, жадность осталась. Теперь правительство стало жадным, теперь правительство готовится к будущему: семьдесят процентов их бюджета идет на вооружение. Страна остается голодающей! У людей нет обуви, у людей нет одежды, — но семьдесят процентов бюджета продолжает идти на вооружение, на будущее, на возможную Третью мировую войну. И это коммунизм.
Коммунизм потерпел крах, больший, чем старая система дотаций потому что он создал новый класс. Богатых уже нет, а вместо них есть бюрократы. Буржуазия исчезла, но вместо нее возникла бюрократия. Теперь нет богатых, на их месте члены коммунистической партии — теперь они стали элитой. И то же самое угнетение продолжается, только оно стало еще более сильным. Никогда еще на земле не было такого рабства, как в России или в Китае.
Так что же делать? — спрашиваете вы. Я предлагаю следующее: не думайте, что вы можете остановить Третью мировую войну, не думайте, что вы можете ликвидировать бедность. Вы можете изменить только себя. Избавьтесь от своей жадности, перестаньте планировать будущее, избавьтесь от своего ума, станьте более открытыми для любви, станьте более сердечными и живите от сердца. И если много людей начнет жить именно так, то это будет единственный путь изменить мир. Душа есть только в индивидуальностях; только индивидуальности могут быть изменены.
Если вы предпочтете быть прижимистыми, жадными, насильственными, подавленными — общество таким и останется. И вы можете продолжать давать деньги нищим, а они так и останутся нищими, потому что деньги никогда ничего не меняют. Я видел миллионеров, которые оставались нищими — такими несчастными, что им было все равно, сколько они имеют.
Я слышал…
Два еврея-иммигранта проезжали мимо дома Джона Д. Рокфеллера. «Если бы у меня были его миллионы, — заметил один из них, — я был бы богаче его».
«Ты говоришь ерунду, — сказал второй, — если бы у тебя были миллионы Рокфеллера, ты был бы так же богат, как и он, ничуть не богаче».
«Ты не прав, — заверил его первый, — не забывай, что в свободное время я еще могу давать уроки иврита».
Нищий остается нищим: он будет продолжать давать уроки иврита, даже если будет иметь все деньги Джона Д. Рокфеллера.
Люди не меняются. Деньги ничего не меняют. Вот если вы изменитесь, то это совсем другое дело. Я не говорю: не проявляйте сострадания; я за то, чтобы вы имели сострадание, но только не думайте, что через ваше сострадание мир изменится. Можете и не надеяться. Давайте то, что можете дать; делитесь всем, чем можете поделиться, но делитесь только из любви. Не будьте политиками, пытающимися изменить мир, иначе вы будете разочарованы. Забудьте об этом. Делайте то, что считаете нужным делать. Если вы встретили нищего и вы чувствуете к нему что-то, делайте то, что вы считаете нужным сделать. Я не призываю ничего не делать. Я просто говорю: не надейтесь, что вы измените мир. Ничего вы этим не измените.
Единственный путь изменить мир — это изменить уровень сознания, а это вы можете сделать только в себе. Это не может быть сделано кем-то еще. Да, конечно, если вы измените свой уровень сознания, это создаст вибрации, которые изменят людей, которые будут изменять людей даже без их ведома.
Миру нужна другая атмосфера — не другое общество, а другая атмосфера. Необходима новая духовная вибрация. Вот почему мне не нужны пропагандисты: я не хочу, чтобы вы стали пропагандистам, миссионерами и им подобными. Я хочу, чтобы вы интересовались только собой.
Сначала попытайтесь понять, кто вы есть: это первый принцип любви к себе. Затем попытайтесь полюбить: это второй принцип любви к себе. Любите себя, чтобы вы смогли полюбить других. И третий принцип любви к себе: живите каждый момент радостно, празднуя — и тогда в вас начнет что-то происходить. Вы станете пусковой кнопкой; мировой процесс начнется.
Когда появляется будда, всегда начинается мировой процесс. Станьте буддами, пробужденными. Это все, что вы можете сделать.
Последний вопрос. Он от Свами Йога Чинмайя:
Извините меня, но, пока Кабир поет свои песни о пути любви, я задам личный вопрос. Я не моту воспротивиться искушению, итак… когда у вас была последняя подруга и последняя любовная связь?
А сам он исчез: я его здесь не вижу. Когда он задает вопросы, он всегда прячется. Лишь недавно он сидел в первом ряду, а сейчас исчез. Вы все — мои подружки, включая мужчин.
Но этот ответ его не удовлетворит; ему нужно что-нибудь эзотерическое. Итак, специально для него, никто больше не должен этого слышать, заткните свои уши. Это только для Свами Йога Чинмайя, потому что эзотерические вещи должны оставаться в тайне.
У меня была девушка, когда я был молодым. Но она умерла. Перед смертью она пообещала мне, что вернется. Я боялся. Но она вернулась. Имя' той девушки было Шаши. Она умерла в сорок седьмом году. Она была дочерью одного доктора, которого звали Шарма, жившего в моей деревне. Он тоже уже умер. А теперь она пришла как Вивек… чтобы обо мне заботиться. Вивек этого не помнит. Я называл тогда Шаши именем Гудийя, и Вивек я тоже начал называть Гудийя, чтобы все продолжалось.
Жизнь — это великая драма, великая постановка, которая продолжается от одной жизни к другой и так далее.
Это было специально для Чинмайи. Я надеюсь, что больше никто не слышал.
И последний вопрос:
Я слышала, Ошо, что, когда вы идете, ваши стопы не касаются земли. Могли бы вы что-нибудь об этом сказать?
Это правда. Когда я хожу, мои стопы не касаются земли — но в этом нет ничего чудесного. Они не касаются земли, потому что я всегда хожу в обуви.
Если это тебя не удовлетворило — ведь ты бы хотела, чтобы твой Мастер был великим чудотворцем, — тогда, чтобы тебя удовлетворить, я скажу, что эти тапочки — мое осознание, и если ты будешь ходить в тапочках осознания, твои стопы тоже не будут касаться земли. Это очень просто, это не чудо.
И ты спрашиваешь: Могли бы вы что-нибудь об этом сказать? Это уже опасно. Время вышло. Мне нечего об этом сказать, но, если бы у меня было, что сказать, то это потребовало бы девяносто минут… а время уже вышло… и мой мочевой пузырь переполнен… и я хотел бы пойти в туалет. Извини меня.
Глава 3. А дом не так уж далеко
I. 79. тираз мен то саб пани хай.
Нет ничего, кроме простой воды
В источниках святых
И знаю я, они все бесполезны.
Ибо в них я уже омылся.
Все образы безжизненны и не могут говорить;
Я знаю, ибо я взывал к ним.
Пураны и Коран — все лишь слова;
Я видел это, приподняв покров.
Кабир сказал слова живые. Ибо он знал: все остальное — ложь.
82. пани ВПК МИН ПИЯСИ
Смеюсь я, когда слышу,
Что рыба в воде хочет пить,
Разве не видишь ты:
Реальное — у тебя дома.
В апатии блуждаешь ты от леса к лесу!
Но истина здесь!
Можешь идти, куда захочешь, в Мадхуру
Или в Бенарес, но если ты не найдешь свою душу.
Мир для тебя реальностью не будет.
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ поиски истины бесконечны. Это долгое паломничество без начала. Они приходят к концу, но они не имеют начала. Мы уже давно ищем, ищем и ищем; наш поиск длился столетия, переходя из формы в форму. И даже те, кто, казалось, вовсе не искали истину сознательно, тоже искали. Само существо человека — это поиск истины.
