Конечно, фраза «вера всего сердца» — это христианская интерпретация. Это не проницательность тех, кто идет по пути, которым путешествовал Гаутама Будда. Это не дорога убеждения или веры. На самом деле вы должны выбросить все ваши убеждения и всю вашу веру. Вы должны быть чистыми, необремененными, потому что вы собираетесь коснуться вершин. Все эти ноши будут препятствовать вашему прогрессу. Вы собираетесь познать саму истину, поэтому не носите с собой никаких мыслей об истине, потому что эти мысли встанут между вами и Истиной. Будьте полностью чистыми — вот что значит пустое сердце Будды.
Но вопрос, который задает мирянин Банкею, важен для всех вас, кроме одного слова, весь вопрос важен для каждого медитирующего. Я повторю его.
Мирянин спросил Банкея:
"Хотя я благодарен тебе за учение
о нерожденности, мысли, благодаря привычкам ума, все равно
приходят, я теряюсь в них и испытываю трудности,
стараясь оставаться постоянно нерожденным.
К чему же я могу применить веру всего сердца?"
В этом трудность каждого медитирующего. Названия различны, но проблема одна и та же. Она состоит в том, что в ваших медитациях, может быть, на короткое мгновение вы можете уловить отблеск, вкус вечного экстаза. Но вы не сможете удерживать воспоминание об этом все 24 часа. Прежние привычки, прежний ум будут продолжать пересекаться различными путями. Это странное явление, потому что его испытывают только медитирующие. Немедитирующие никогда не испытывают его, потому что они в другой ситуации.
Медитирующий ощущает, но когда он возвращается обратно из этихглубоких пластов в свой обычный мир, на периферию, ум начинает порождать сомнение: «Ты просто грезил. Что за чепуха эта вечность. Ты что, сумасшедший, что просто закрывая глаза, достигаешь окончательной истины?» Ум начинает порождать сомнения.
А ум ваш старый друг — четыре миллиона лет ему потребовалось для развития. Ваша медитация очень новая, очень свежая, это просто росток из семени, а ваш ум — это ливанский кедр в две, три сотни футов высотой, почти достигающий звезд.
Когда вы приходите на периферию с вашими ощущениями, внезапно возникает конфликт между новым опытом и старым четырехмиллионолетним умом. Ваш ум почти как гора, а ваш новый опыт — это роза. Поэтому снова и снова вы будете пойманы умом.
Это то, что говорит мирянин Банкею:
«Я понимаю твое учение, я благодарен за него. Но очень трудно помнить, что я никогда не рождался и никогда не умирал, что я сама вечность. Когда я возвращаюсь к обычной жизни, очень трудно с этим новым ощущением, которое просто, как распускающаяся почка. Обычная жизнь уничтожает его полностью».
Большинство медитирующих оставляет идею удержать его через несколько дней, видя, что это бесполезно. Это просто отблеск, а потом вы снова в вашем жалком мире. И этот несчастный мир так силен, что вы даже начинаете подозревать, что вам это все пригрезилось. Ваш собственный опыт становится далеким эхом, как будто вы услышали, как кто-то другой говорил вам, а не вы сами испытали это. Это идет против всей вашей обусловленности.
Итак, этот вопрос мирянина — вопрос всех медитирующих.
Банкен ответил:
"Если ты будешь стараться остановить
возникающие мысли, ум будет разделен
на две части: на останавливающую и останавливаемую,
и ты никогда не достигнешь спокойствия ума.
Просто поверь, что мысли изначально не существуют,
но время от времени возникают и прекращаются,
в зависимости от того, что ты видишь и слышишь, но не
имеют реальной сущности".
Он говорит, что каждый медитирующий подходит к этой точке: он познал небольшое пространство, где нет мыслей, поэтому делает естественное заключение, что, если он сможет остановить мыслительный процесс, то снова окажется в этом открытом небе. Но чем вы собираетесь останавливать мыслительный процесс? Даже мысль об остановке этого процесса исходит от ума. Поэтому ваш ум разделяется на два: останавливающий и останавливаемый.
Теперь у вас не будет спокойствия. Ваш собственный ум постоянно в борьбе: одна часть старается остановить его, другая восстает против этого. И помните, та часть, которая старается остановить, очень новая, а часть, которая должна быть остановлена, очень старая. В этой борьбе, в этом упорном поединке вы не сможете выиграть. Можно сказать, что ваше поражение абсолютно предрешено.
Многие люди начинали медитацию, а затем останавливались, потому что видели это и говорили: «Какой смысл в одном проблеске? В сравнении с ним жизнь становится еще ужаснее». Если слепой человек на секунду увидит свет и затем снова ослепнет, его слепота станет невыносимой. Теперь он знает, что существует свет, но не может видеть его, потому что снова стал слепым.
Медитирующему необходимо помнить, что не надо бороться с мыслями. Если вы хотите выиграть, не боритесь. Это простое правило большого пальца. Если вы хотите выиграть, просто не боритесь. Мысли придут как обычно. Вы наблюдайте, спрятавшись под одеялом, позвольте им приходить и уходить, но не вовлекайтесь в них. Весь вопрос в том, чтобы не вовлекаться, любым образом — одобрением и осуждением, любыми суждениями, как о хорошем или как о плохом. Не говорите ничего, просто оставайтесь абсолютно отчужденным и позвольте уму идти по своему обычному пути. Если вы сможете так себя вести… но именно так делали тысячи будд, поэтому это не проблема. И если я говорю, что этого можно достичь, то говорю это своей собственной властью. У меня нет другой власти. Я боролся, я измучил себя в борьбе, и я познал эту трещину, которая создает страдание и напряжение. Окончательно видно, что одержать победу невозможно. Я просто отказался от борьбы. Я позволил мыслям двигаться, как им хочется, я ими больше не интересовался.
И это чудо. Когда вы не интересуетесь, мыслей приходит меньше. Когда вы совершенно не заинтересованы, они перестают приходить, и вы без всякой борьбы достигаете состояния, когда мыслей нет, состояния величайшего спокойствия, которое человек когда-либо знал.
Это то, что мы называем пустым сердцем Будды.
Другой мирянин спросил:
"Когда я стираю возникающие мысли,
они все равно продолжают приходить отовсюду,
не останавливаясь. Как я могу их контролировать?"
Видимо, Банкей имел истинных учеников, интересующихся медитацией, потому что все вопросы являются вечными вопросами медитирующих. Спрашивающий говорит:
"Когда я стираю возникающие мысли,
они все равно продолжают приходить отовсюду,
не останавливаясь. Как я могу их контролировать?"
Сама идея контроля — это борьба. Сама идея контроля заставляет вас думать. Вам не нужно останавливать мысли, вам не нужно стирать их, потому что сама попытка контроля вовлекает вас в процесс контролирования, а странная истина состоит в том, что хозяин такой же раб своего слуги, как и слуга раб своего хозяина. Если вам удается контролировать свои мысли, вы закрепощены контролем. Вы не можете двинуться с места, вы не можете пойти на праздник. Вы контролируете свои мысли, а ваши мысли контролируют вас.
Вы не можете двигаться в медитации с помощью контроля. Вы можете двигаться в медитации, только оставаясь невовлеченным, просто наблюдателем. Приходят мысли или нет — неважно, просто позвольте им течь, как им хочется, а вы оставайтесь безучастным, просто наблюдая. Слово «наблюдение» значит просто быть зеркалом, отражая и никак не комментируя. Никакое зеркало никогда не говорит: «О, как прекрасно!» Оно не интересуется, прекрасны вы или безобразны, нормальны или ненормальны, стоите вы на ногах или на голове. Это не важно для зеркала, оно просто отражает.
Наблюдатель — это зеркало. Он просто наблюдает и остается пустым. Никакое содержание не остается в зеркале. Предметы приходят и уходят, зеркало не цепляется ни к чему. Зеркало не благосклонно к чему-нибудь и не враждебно ему. Оно не имеет понятия о том, что проходит перед ним.
Я слышал историю об одном хасидском рабби… Хасидизм подходит очень близко к Дзен. Это небольшая ветвь восставших евреев. Их не приемлет ортодоксальная, организованная религия, но у них есть несколько замечательных людей. Если иудаизм дал что-то человечеству, то это хасидизм, хотя он, конечно, не признает этого. Иудаизм осуждает хасидов, потому что те делают все неортодоксально, нетрадиционно, не приспосабливаясь к официальной религии, оставаясь независимыми и восставшими.
Этот хасидский мистик приходил в середине ночи к реке просто для того, чтобы посидеть молча около нее. Стражник огромного Дворца видел, как он приходит каждую полночь. В конце концов он не выдержал, остановил этого хасида и спросил его: «Я наблюдаю за тобой несколько месяцев. Ты не пропустил ни одной ночи, ты приходишь к реке каждую полночь. Что ты делаешь? Я видел тебя и следовал за тобой, потому что это моя работа — наблюдение за дворцом… поэтому я стал следовать за тобой, но ты не замечал ни дворца, ни того, кто следовал за тобой. Ты просто приходил к реке и сидел на берегу часами. Что ты там делал?»
