Прана — одновременно и сверхразумная космическая жизненная энергия, и особый проводник в теле; она является как универсальной жизненной силой, так и физиологическим фактором. Она одновременно и нематериальна, и материальна; будучи независимой от «здесь и сейчас», она неразрывно переплетена с жизнью и организмом. Как энергия, наделенная разумом, прана сравнима с духом.
Вплоть до конца XVIII в. западная психология, заимствуя идеи у древних греков, использовала подобную концептуальную модель. Но сейчас при описании психической энергии мы отказались от этой модели. С точки зрения западной мысли, энергия является либо материальной, и тогда нервную энергию можно измерить и свести к описанию электрических и химических процессов, либо не поддающимся описанию, нематериальным принципом, называемым душой, разумом, либидо или, elan vital. Фрейд на заре своей профессиональной деятельности предпринял попытку объединить оба эти представления, связывая либидо с половыми жидкостями. Райх пытался привязать психическую энергию как к сексуальной психологии, так и к космической энергии органа. Однако мы здесь, на Западе, страдая картезианским разделением опыта на материальный и ментальный, не в состоянии постичь единый энергетический принцип.
Ценность описания праны Гопи Кришной состоит не столько в традиционном ее изображении (которое можно найти как в индийской философии, так и в текстах по Йоге), сколько в личном опыте. Его собственный опыт просветления первого дня (описанный в самом начале книги) заключался в приливе к голове потока живого жидкого света. Иными словами, то, что греческая, арабская и средневековая мысль называла «дыханием», «животными духами» или «духами души», и то, что соответствует описанию праны и «циркулирующего света» в китайской алхимии (см. работу Вильгельма и Юнга «Секрет золотого цветка»), было пережито автором как «живой жидкий свет». Важно отметить, что он сам был изумлен случившимся и пытался фиксировать на этом свое внимание, словно чело-зек, тщательно наблюдающий за тем, что происходит в ходе обычного лабораторного эксперимента. Он не заставил это произойти и не мог сделать так, чтобы это произошло по его воле. Отождествление своего сознания (наблюдающего, внимательного эго) со светом сделало этот опыт сверхличным (вне тела и над телом), что созвучно с теорией праны как универсальной, не ограниченной телом энергии.
Мы имеем возможность получить определенное представление о том, как просветление может быть определено с точки зрения психологии. Я не хочу сказать «объяснено» — лишь «определено». Безусловно, существует архетипический опыт циркуляции или потока света, сформулированный в различное время различными культурами и получивший разнообразные названия. Сейчас мы называем его «психической энергией». Поток психической энергии во всей полноте является полным психологическим «я», или «Я». Когда частичная система «эго» освобождается, отождествляется или поглощается «Я», происходит переживание просветления. Именно это описывает Гопи Кришна. Погружение «эго» в поток света — общая тема как религиозного мистицизма, так и психических расстройств.
Перед нашим автором немедленно возникла эта проблема, и большая часть книги посвящена не самим переживаниям, а их интеграции. Дорога к переживанию просветления стала намного короче с появлением современных галлюциногенных препаратов и практики их использования. Настоящая проблема ныне заключается в том, каким образом интегрировать эти переживания, как жить с ними, как добиться того, чтобы тело и окружающая действительность не были захлестнуты ими, как привести их к осознанию и поставить на службу человечеству, как закрепить их в мире — иными словами, «возвратить», как возвратить их к человеческому состоянию.
Первым признаком разлада в потоке света был эффект «водоворота зловещего света», «частиц эфирного светящегося вещества», «ливня» и «брызг водопада». Гопи Кришна интуитивно догадывался, что с ним происходит что-то не то. Подобные эффекты отмечаются в состоянии психологической диссоциации, когда кажется, что сознание разлетается на множество «я», расщепляется на искры, частицы, фрагменты или тучи насекомых. С точки зрения индийцев, все это может быть отнесено к состоянию ума, называемому «вртптпа» («вращательное движение»), что и есть «Я», или свет perse, что является не болезнью, а тем состоянием, при котором ум, неотстраненно наблюдая «эго», все еще страдает от гиперактивности. Автор признается в том, что он ищет, расспрашивает, узнает, читает, пишет письма, беспокоится и т. п. Это интроспективное беспокойство мы можем толковать как вртта, расщепляющее переживание на частицы.
К страху перед безумием и расстройством рассудка добавляются еще и другие события, которые на языке психопатологии называются деперсонализацией, дезориентацией и отчуждением. Первыми исчезли чувства принадлежности к собственному телу, к «здесь и сейчас» и привязанности к собственной семье. Эти вторичные симптомы наряду с ревущими звуками и визуальными расстройствами относятся к симптоматологии разнообразных психических состояний, которые называются параноидными, шизофреническими и эпилептоидными. Читатель может догадаться, что, обратись автор с подобными симптомами в обычную западную клинику, ему бы поставили диагноз, которого он интуитивно боялся. Но был ли этот опыт не психотическим эпизодом с точки зрения психиатрии?
Этот вопрос приводит нас к самой сердцевине западного подхода. Мы не располагаем иными диагностическими категориями для оценки подобных состояний. Чуждые и измененные состояния — область специалиста. К счастью, Гопи Кришна был вооружен иной системой концепций (Кундалини-Йогой), позволившей ему трактовать происходящее вне патологического контекста. Идея о возможности пробуждение Кундалини не ограничена Индийским субконтинентом. Вполне возможно, что определенные переживания, описанные в западных психиатрических протоколах, можно трактовать как начало просветления, а не безумия. (В частности, я думаю, это касается эпилепсии и Достоевского.) И вновь здесь пробным камнем может служить то, как человек справляется с переживанием, как он интегрирует его.
К своей чести, наш автор избегал психиатров и врачей, даже когда испытывал муки ада, сгорая изнутри. Но, опять-таки с точки зрения современной психиатрии, такое поведение типично для человека, находящегося в параноидном состоянии. Как узка граница! Как много зависит от самого человека, переживающего подобное состояние, от его способности интегрировать свой опыт! Иногда терапевтическая психология отводит главную роль терапевтическим задачам, в ущерб психологическим. В таких случаях диагноз становится важнее самой личности. Психология должна рассматривать в первую очередь саму личность, ее психику, душу со всеми качествами и добродетелями, ее моральные аспекты, каким бы ни был диагноз. Наш автор не желает, чтобы его лечили, так как «исцелиться» от того, что с ним произошло, означало бы лишиться и того, кем он был, и того, зачем он был. Как пишет А.Бхарати в «Тантрической традиции» (1965 г.): «Если адепт «ведет себя как безумный» в глазах людей, это происходит потому, что последние, лишенные его системы отсчета, не понимают, о чем идет речь». Учителя тантры отрицают возможность сумасшествия на пути к Самадхи и предупреждают адепта: «Не думай, что ум болен — это может быть Самадхи». Вот почему Гопи Кришна, избегая консультации врачей, оставался верен традиции, и это было залогом его психического здоровья. Профессиональная консультация, как медицинская, так и духовная (гуру, учителя), предполагает навязывание чужого (более компетентного) мнения и собственную временную беспомощность. В момент обращения за помощью симметрия отношений нарушается: один — профессионал, в более выгодном положении; другой — пациент, в проигрыше. Здоровье — на одной стороне, болезнь — на другой. В таком состоянии человек слышит в себе коллективный голос, но, не веря ему, отдает себя в самоубийственном порыве в руки профессионалов. Гопи Кришна не стал разбивать единый архетип раненного и исцеленного. Он оставался со своей двойственностью, веря и сомневаясь, чувствуя в то же время, что обрел и потерял себя. Эта двойственность и была гарантией его равновесия. Был бы он более уверен в себе — и он дольше бы находился в плену галлюцинаций, был бы он менее уверен в себе — и он бы согласился на курс лечения и его сомнения были бы подтверждены диагнозом.
Затем следует отрывок, который может показаться слишком банальным, чтобы уделять ему внимание. Но я считаю, что он заслуживает комментария. Я имею в виду информацию о том периоде, когда автор стал прогуливаться. Я знаю из собственной практики, что прогулки — именно тот вид деятельности, к которому обычно обращаются люди, находящиеся под сильным психологическим давлением. Это вовсе не обязательно прогулки в идиллических местах — в лесах, в горах, по берегу моря. Это просто прогулки по городу ранним утром или поздним вечером. Заключенные прогуливаются по тюремному двору, животные ходят по клетке, обеспокоенные люди меряют шагами пол комнаты. Человек прогуливается. Человек — homo erectus; занимая вертикальное положение, он находится в своей стихии. Более того, возбуждение ума (его вращательное движение) укладывается в органический ритм ходьбы и этот ритм приобретает символическое значение, когда человек ставит одну ногу впереди другой, левую/правую, левую/правую, в сбалансированной гармонии. Таким образом, отчаянное духовное приключение, происходящее внутри, приобретает вид паломничества, пусть и совершаемого в ограниченном пространстве. Вот почему не столько езда (даже верховая езда или езда на велосипеде), сколько ходьба в сновидении считается символом «выздоровления». Непосредственный контакт человека с землей проявляется в его свободе расхаживать по ней и в постоянном чередовании опоры (левая/правая, левая/правая).
