— Хорошо, поем кашу и упаду. И как ее варить?
— Берешь левой рукой горсть крупы, держишь на уровне солнечного сплетения и посылаешь импульс любви и силы. Высыпаешь в кастрюлю, размешиваешь по часовой стрелке.
Не прошло и получаса, как каша была готова.
— И вправду вкусная, — похвалила я, попробовав кашу.
— Надеюсь, через три дня в тебе тоже проснется любовь к приготовлению еды, — размечтался Камилль.
— Хотелось бы верить, — с сомнением пробормотала я. — Но если проснется, дам знать.
— Мой дед говорил, — добавил Камилль, с аппетитом поедая кашу, — что мужчина должен пахнуть ветром, а женщина — очагом.
Солнце уже клонилось к закату и становилось зябко. Ка-милль стал подбрасывать ветки в костер, который, пожирая добычу, разгорался все сильнее. — Немедленно потушите костер! — Чей-то громкий крик разорвал умиротворенную тишину и безмятежность ночи. И хотя мы не поняли слов, но поспешные попытки портеров потушить свой костер позволили догадаться, в чем дело.
— Что случилось? — инстинктивно подвигаясь ближе к Савве, спросила я.
— Я сейчас узнаю, — вставая, ответил Савва. — Подожди здесь и не двигайся. Я скоро вернусь.
— Нет, я боюсь, я пойду с тобой, — вцепившись в руку Саввы, отрицательно замотала я головой. В безмятежной тишине воздуха, еще недавно успокаивающего и убаюкивающего, появилась опасность, она завибрировала. Мы, вглядываясь в темноту, пошли к палатке портеров. Они стояли, сбившись в плотную кучку, и что-то оживленно обсуждали. Едва увидев нас, старший тут же повернулся к Савве и стал что-то быстро объяснять.
— Что происходит? — дергая Савву за рукав, обеспокоено спросила я.
Маоисты захватили деревню, и старший считает, что нам лучше укрыться и пещере, пока все не утихнет. Он боится, что нас могут ограбить или захватить в заложники. Эта группа маоистов не согласна с туристической привлекательностью Непала. Портеры смешаются с местными жителями, но мы слишком заметны. Когда опасность пройдет, старший придет за нами в пещеру.
— А почему в пещере более безопасно? — Я содрогнулась от мысли, что придется несколько дней провести в компании летучих мышей.
— Потому что местные жители, даже маоисты, считают эту пещеру священной и предпочитают не заходить внутрь.
— Я тоже опасаюсь. Что-то мне страшно.
1904
«Как тут страшно!» — подумала я и, свернувшись калачиком под теплым одеялом, уставшая после всех событий дня и долгого подъема, почти сразу уснула. Проснулась я внезапно среди ночи от жуткого страха, сжимающего, словно тиски. Я поняла значение выражения «животный страх»: это нечто парализующее и лишающее сил, сводящее живот и затрагивающее потаенные глубины подсознательного. Я не могла объяснить, чего конкретно я боялась: не людей, не животных, а чего- то темного и неведомого и потому еще более страшного. Я вспомнила молитву, которой меня учила тетушка: Спать ложусь, ничего не боюсь, в дверях Иисус Христос, в ногах Матерь Божья, по бокам архангелы, над головой ангелы.
И прочитала ее несколько раз, но страх не проходил. Я злилась на себя за то, что согласилась провести три дня в пещере, На Камилля за то, что он так и не сказал мне, ради победы в какой битве учит меня всему. Подумав о Камилле, ч вспомнила, что он что-то говорил про глину. Нащупав к темноте кусок глины, бережно завернутый во влажную ткань, я начала лепить свой страх. И постепенно глина в моих руках превращалась взловещую фигуру с маской на лице. Глаза уже привыкли к темноте, и я с замиранием сердца посмотрела что получилось. И хотя фигура и выглядела устрашающей, но, как и обещал Ка-милль, как только страх обрел очертания, я уже могла с ним что-то сделать. Я закопала глиняную фигуру, символизирующую мои страхи, в землю и сразу же почувствовала себя освобожденной. Я поблагодарила стихию Земли за помощь и тут же сладко уснула.
2004
Я поблагодарила стихию Земли за помощь, закопав камень, вобравший мои страхи. Мне хватило десяти минут, в течение которых мы шли в пещеру, чтобы накрутить себя: маоисты, летучие мыши, Падмасамбхава, живущий триста лет, перспектива провести непонятно сколько времени в пещере — слишком много для избалованной городским комфортом девушки. Савва, почувствовав мое состояние, обнял меня за плечи и, усадив на одеяло, попросил закрыть глаза.
— Да, чувствую, пора тебе найти камень, дающий тебе личную силу.
— Сделай вдох и на выдохе представь, как какая-то часть тебя отделяется и отправляется в путешествие. Ты летишь сквозь пространство, подлетаешь к берегу океана и летишь дальше. Посредине морской глади ты видишь небольшой остров с возвышающейся скалой. Ты облетаешь эту скалу и видишь узкий лаз, ведущий вглубь. И ты летишь вглубь, сквозь темноту, пока не достигнешь пещеры. Ты видишь пещеру, всю усыпанную драгоценными камнями. Выбери тот, что сияет сильнее и ярче всех.
Прдойди к нему и насладись его красотой и сиянием. И ощути внутри себя, в районе солнечного сплетения, другой камень, утративший свой блеск и свое сияние, позволь всем своим страхам наполнить этот камень и, сделав вдох, на выдохе вытащи его и отдай Земле с благодарностью, а на его место положи тот камень, который ты выбрала. |.
Почувствуй, как его сияние, его крепость, твердость наполняют тебя, наделяют тебя стойкостью и выстроенностью, структурностью и крепостью. И когда ты почувствуешь эти качества, возвращайся обратно по лазу, посмотри, как твой камень освещает тебе обратный путь, наполняя все вокруг светом и своим сиянием. Ты покидаешь скалу и одинокий остров, возвращаешься назад. Сделай вдох и на выдохе возвращайся в реальность и открывай глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Савва.
— Замечательно, и правда, есть ощущение что я избавилась от чего-то тяжелого и ненужного. А настоящие бриллианты не выдают?
— Пока нет, — усмехнулся Савва, — но ты можешь взять любой камень и попросить его быть твоим помощником. Забирать весь негатив, когда ты чувствуешь, что его накопилось слишком много. — Я обвела взглядом пещеру и увидела небольшой камень, похожий на кристалл. Осторожно подняв его, я внимательно стала разглядывать свою находку.
— Подержи его в руках и спроси, как его зовут — предложил Савва.
— И ты предполагаешь, что камень ответит? — с сомнением в голосе переспросила я.
— Конечно. Кристаллы — древнейшая раса, и дух камня всегда готов прийти на помощь, если его попросить. — Я, держа камень в руках, спросила о его имени и услышала слово «Строи». «Игры разума», — решила я про себя, но помощи и защиты все же попросила. И, словно маленький ребенок, дер-жащйй мамину руку, безмятежно уснула.
Я проснулась от ощущения, что уже утро, но так как в пещере было темно, а часов у меня не было, то понять, который час, было трудно. Около входа, заваленного валуном, появились кувшин с водой, орехи и финики. Как ни странно, но я наелась ими. И тут же начала заниматься самоедством. «И зачем я только согласилась провести три ночи в пещере!» — корила я себя, изнывая от безделья и ограниченности пространства. Пометавшись из угла в угол, я, наконец-то угомонившись, легла и почувствовала, что внутри меня наконец-то включился ритм порядка. Мне захотелось обустроить и убрать пещеру. Я почувствовала себя древней женщиной, создающий уют вокруг себя из того, что есть под рукой. Работая, я наполняла пространство своей энергией.
Встав посреди пещеры, я сделала вдох и на выдохе представила, как я увеличилась в размерах, а сделав несколько таких вдохов и выдохов, ощутила, как границы моего тела расширились до границ пещеры, наполняя ее пространство теплом. И тут валун отодвинулся — и появился Камилль.
Увидев его, я онемела от ужаса. Все лицо Камилля и рубашка были залиты кровью. На лбу сияла рана около 3 сантиметров. Не проронив не слова, я бросилась в глубь пещеры и принесла полотенце. Приложив мокрое полотенце к ране, я наконец-то выдохнула:
— Что случилось?
— Глупая случайность! Я задумался и, споткнувшись, расшиб лоб о лежащий камень. Но, может, это и не плохо. Так приятно, когда о тебе заботятся! — Камилль, явно переигрывая, стал громко стонать.
— Ложись! — нежно, но в то же время твердо сказала я. — Буду делать пассы для облегчения боли.
Когда сильный мужчина вдруг оказывается беспомощным, то включается щемящее чувство жалости и заботы. И действительно веришь, что боль можно отвести руками.
Словно слыша тетушкин голос, я начала вращать безымянным пальцем правой руки 17 раз против часовой стрелки над раной, повторяя: «Как у тебя, палец, имени нет, гак и у тебя, болезнь, на теле раба божьего Камилля места нет. Во имя Отца Сына и Святого Духа!» Кровь перестала течь, и Камилль заснул. Я накрыла его одеялом и пошла искать подорожник, чтобы приложить к ране. Шла и размышляла, как же защитить любимого мужчину от всех неприятностей и помочь стать ему неуязвимым.
