Бертольд Брехт мог стать буддой, так же как и Фридрих Ницше мог стать буддой. Но они слишком увлеклись так называемой религией. И пойдя против так называемой религии, они пошли против религии как таковой. Вот где они упустили, они пошли не туда.
Я против так называемой религии, но я всецело за религию как таковую. В действительности, я против так называемой религии именно потому, что я сторонник истинной религии, я за истинную религию.
Настоящая религия находится в опасности не из-за антирелигии, запомните. Настоящему никогда не угрожает ненастоящее, ему может угрожать только псевдонастоящее, потому что «псевдо» выглядит так, будто оно реально. Мы должны изменить всю эту модель, которая на протяжении столетий доминировала над человечеством.
Мой подход — это жизнеутверждение. Я учу своих саньясинов быть любящими, быть радостными, быть созидательными, ценить красоту. Все старые так называемые религии были печальными и серьезными. Я учу своих саньясинов любить, смеяться и праздновать. Празднование — вот единственная истинная молитва, только так мы можем продемонстрировать свою благодарность Богу. А отречение от жизни — это жалоба Богу. Бог дарит вам жизнь, как подарок, а вы отказываетесь от него! Жизнь — великий дар, вы должны быть за него благодарны. И с этой благодарностью приходит духовность.
Такие люди, как Бертольд Брехт, — прекрасные люди. Они бы имели огромную ценность, если бы смогли увидеть, что в религии является ложным, а что истинным, если бы они сумели провести различие. Они осуждали, не проводя различий.
Вот в чем неправ весь западный мир. На протяжении ста лет после Фридриха Ницше все западные интеллектуалы осуждают религию. Ницше провозгласил: «Бог умер — человек свободен», — и с тех пор это стало постоянным девизом всех интеллектуалов. И я понимаю, почему. Но Ницше следовало сказать: «Бог священников...» Даже если бы он поставил скобки, [священников], все стало бы совершенно ясно, потому что Бог священников — это не Бог мистиков. И Богу священников не нужно умирать — он всегда был мертвым! Бог священников никогда не был живым. Живой Бог — Бог мистиков.
Я учу вас Богу мистиков.
Бога мистиков можно найти не при помощи веры, но погружаясь глубоко внутрь. Он не имеет никакого отношения к теологии, он связан с внутренним поиском, с постижением своего собственного существа. В тот момент, когда вы узнаете, кто вы, вы найдете Бога, и в самом этом вы обретете свободу. Хорошо, если Бог священников мертв, если его выбросят, так чтобы вы смогли найти своего собственного Бога. Ваш собственный Бог — это ваша свобода, ваша истина.
Без своей истины вы обречены оставаться злыми, и ваша жизнь будет все такой же пустой и бессмысленной. И что бы вы ни создавали, это не будет прекрасным творением, оно не будет похоже на розы или на пение птиц, на закат и на звезды, оно будет продуктом нездорового ума. Вам самим это, возможно, в какой-то степени и поможет, потому что ваше безумие выплеснется на холст или на камень, и вы от него освободитесь — это будет своего рода катарсис — но это не будет хорошо для других. Те, кто увидит ваше произведение искусства, могут заразиться — оно будет заразным.
Посмотрите на статую будды. Просто сядьте напротив статуи будды и молча созерцайте ее, и вы удивитесь: что-то внутри вас тоже начнет успокаиваться, что-то внутри вас тоже станет тихим, неподвижным, молчаливым.
Гурджиев называл это «объективным искусством», потому что тот человек, который создал статую, создал ее из своей собственной медитации, это плод медитации. Она может не передавать в точности физиологию Гаутамы Будды — она, в сущности, и не передает ее, она символична. Она передает его медитацию, а не его тело. Не его ум, а само его существо. Она передает его тишину.
«Сижу в молчании, ничего не делая, и приходит весна, и трава растет сама по себе». Она передает ту тишину. Он ничего не делает. Сидя перед статуей будды, вы погрузитесь в глубокое молчание. Сидя напротив картины Пикассо, вы будете в смятении, вы начнете злиться, возникнет беспокойство. Вы не сможете войти в медитацию, это просто невозможно. Если вы повесите в своей спальне картины Пикассо, вам будут сниться кошмары!
Второй вопрос:
Ошо,
Почему я не могу понять твою философию?
О какой философии ты говоришь? Это вовсе не философия, это живая истина! Я не учу вас никакой доктрине, я просто делюсь с вами своей радостью, своим пониманием, своей любовью, своим светом. Философия — это нечто от ума, а я давно уже отбросил ум. То, что здесь происходит, это общение, общение сердец. Я использую слова, потому что вы не поймете молчания, но все мои слова призваны помочь вам однажды понять мое молчание. Слова — это просто пальцы, указывающие на луну. Смотрите на луну, не начинайте кусать меня за палец!
Это совсем не философия. Философия — очень обычное явление, это размышления об истине. Она похожа на слепого человека, размышляющего о свете: он может продолжать думать, но получит ли он, по-вашему, когда-нибудь какое-либо представление о свете? Помогут ли ему его долгие-долгие размышления о свете пережить свет? Он может все узнать о свете, но знать что-то о свете — это не значит познать свет, познать свет — совершенно иное явление. Для этого нужны глаза, а не мысли.
Я не философ, я терапевт. Я хочу помочь вам открыть глаза. Вы ходили с закрытыми глазами многие, многие жизни, и вы привыкли к закрытым глазам. Вы забыли, что можете их открыть. Я здесь лишь для того, чтобы напомнить вам, что с вашими глазами все в порядке — просто откройте их! И что бы вы ни увидели, все есть Бог. Бог — это не вера, а переживание.
Философы тратят свои жизни на то, чтобы дать определения своим философиям.
Жан-Поль Сартр говорит: «Быть — значит делать».
Камю говорит: «Делать — значит быть».
Потом появляется Фрэнк Синатра, который говорит: «Ду-би-ду-би-ду». («Do-be-do-be-do» (отрывок из песни) — созвучно первым двум высказываниям: «To be is to do» и «To do is to be».)
А моя не-философия: «Быть — значит просто быть».
С этим ничего не нужно делать. Вопрос делания тут не стоит — это вопрос бытия. Вам не нужно пытаться его понять.
Вот где ты совершаешь ошибку. Если ты попытаешься это понять, ты обречен ничего не понять, потому что понимание означает усилие ума.
А твой ум — это путаница, твой ум — это хаос. Твой ум наполняет тысяча и одна идеология. Твой ум заходит за разум!
Два хиппи, выкурив косяк, гуляют по улице. Вдруг мимо проносится полицейская машина на скорости шестьдесят миль в час с включенной мигалкой и сиреной.
Один хиппи медленно поворачивается к другому.
— Слушай, чувак, — говорит он, — я думал, этот полицейский никогда не уедет!
Ум — это разновидность наркотика, он держит вас в состоянии наркотического опьянения. Вы должны избавиться от ума, вы должны отложить его в сторону. А тогда вопрос понимания не стоит — вы просто видите истину. Это вопрос видения, а не понимания.
Я веду вас к состоянию не-ума, а вы пытаетесь понять его посредством ума — это невозможно. Ум не способен понять не-ум — не-ум находится за пределами понимания. Конечно, ум не может его понять — он может его только отрицать.
Отложите ум в сторону. Слушая меня, не пытайтесь понять, просто слушайте молча. Не пытайтесь понять, правда ли то, что я говорю. Пусть вас не беспокоит, правда это или неправда. Я не прошу вас в это поверить, поэтому нет нужды думать о том, правда это или неправда. Слушайте меня так же, как вы слушаете поющих птиц, или ветер в соснах, или звук текущей воды.
Но вы остаетесь в голове. Вы практически опьянены мыслями, идеями, толкованиями.
Каждый раз, когда он напивался, Марио не мог найти свой дом, поэтому его друг посоветовал ему повесить возле входной двери фонарь. Марио так и сделал. И вот однажды поздно ночью он возвращается пьяный, видит фонарь и говорит:
— Должно быть, это мой дом!
Он берет с собой фонарь, поднимается по лестнице и входит в спальню.
— Так, вот моя кровать, — говорит он, — вот моя жена, а вот и я сплю рядом с ней! Но кто, черт возьми, этот парень с фонарем в руке?
Остерегайтесь своего ума! Вы никогда не думали о нем как о наркотике — это очень незаметный наркотик. Но общество продолжает пичкать вас этим наркотиком с самого вашего детства. Он становится неотъемлемой частью вашей жизни и окрашивает все вокруг. Все, что вы видите, вы видите через него, все, что вы слышите, вы слышите через него — и он очень быстро делает выводы за или против.
Если, слушая меня, вы будете думать о «за и против», вы так и будете все упускать.
Пьяница случайно забрел в роскошный плавательный клуб и встал возле бассейна. К нему подходит управляющий.
— Извините, сэр, но мы вынуждены попросить вас уйти, — говорит он.
— Почему я должен уйти? — спрашивает пьяница.
