Примером, иллюстрирующим это положение, служит история становления одного из первых в Петербурге центров по реабилитации химически зависимых. Вначале программа реабилитации была только кратковременной амбулаторной программой. Следующим этапом были разработка и проведение кратковременной пятидневной стационарной реабилитационной программы.
После этого была создана месячная стационарная программа реабилитации.
Дальнейшим этапом развития стало создание программы работы с родственниками людей с химической зависимостью.
Можно ли было сразу взяться за создание всей программы?
Дело в том, что в тот период практически ни у кого из участников нового проекта не было опыта подобной работы. Если бы организация этой программы была проведена быстрее, скорее всего, результаты были бы негативны.
Здесь уместно вспомнить ошибку многих пациентов, проходящих программу личного роста (особенно по эффективной методике «12 шагов»). Сразу после написания первого шага и обретения лишь первого опыта трезвости они начинают активно помогать своим друзьям-наркоманам, что можно делать, только обретя достаточный собственный опыт, пройдя все шаги программы. А желание рваться вперед, не разбирая дороги, перескакивая через ступени-шаги, как правило, приводит к печальным последствиям. Результат таких действий нашел отражение в поговорке, бытующей в сообществе взаимопомощи: «первый шаг, двенадцатый шаг – срыв».
Почему так происходит?
Видели когда-нибудь двух пьяных, которые пытаются поддерживать друг друга? Они падают чаще, как если бы шли раздельно.
Так происходит и тогда, когда бывший больной торопится отдать все моральные и материальные долги, которые накопились во время болезни. Получив ощущение здоровья, он начинает очень много работать, естественно, сильно устает, напряжение нарастает, сил становиться меньше. В конце концов усталость приводит к озлоблению, к чувству безысходности, и срыву. Печально наблюдать, когда к такому поведению пациентов подталкивают их близкие: «Ты же вылечился! Быстрей устраивайся на работу, больше зарабатывай, больше участвуй в делах семьи…»
Не перегибайте палку – она может сломаться!
Я не призываю создавать человеку, прекратившему употребление наркотиков, тепличные условия. Просто родственникам больного надо понимать: выход из больницы еще не означает полного решения проблемы.
Особые трудности возникают у бывших пациентов, когда они, наконец, находят работу, улучшают свое материальное положение. Часто при этом они по-прежнему чувствуют на себе настороженные взгляды близких.
Одна девушка лечилась от наркотической зависимости. Лечение принесло положительные результаты. Прошло уже два года с тех пор, как из ее жизни исчезли наркотики. Однажды мама, скорее по старой привычке, чем из-за каких-то подозрений, пересчитала чайные ложки на кухне. Оказалось, что одной не хватает. (Значение этого открытия поймут только родители наркоманов. Ложки используются для приготовления «дозы».) Состояние матери можно описать одним словом: страх. Когда девушка пришла домой, с порога она услышала: «Где ложка?»
Конфликт разрешился быстро: ложка находилась в сумке девушки без следов использования не по назначению. Ее взяли, чтобы есть йогурт во время перерыва между лекциями.
Бывшие пациенты часто жалуются: «Ну когда же родители перестанут видеть во мне наркомана? Я свободен от зависимости, а они меня постоянно в чем-то подозревают…» Можно посоветовать родственникам больных стараться проявлять такт, не оскорблять человека постоянными подозрениями не только в попытках возврата к прошлому, но и в нечестности.
Но еще более опасна другая крайность.
Юноша из обеспеченной семьи увлекся наркотиками. После долгого лечения он, наконец избавился от зависимости. Парень восстановился в институте, успешно сдал сессию. Жизнь вошла в нормальное русло. На радостях отец выдал ему значительную сумму денег и предоставил полную свободу действий, уехав отдыхать за границу. Буквально через неделю юноша погиб от передозировки.
Бывает, что родители пациента с 5–6 месяцами «трезвости» спрашивают, когда же он, наконец, сможет прекратить таскаться на «эти группы», в сообщество или к психотерапевту. Когда он, наконец, прекратит вести себя как больной? Такому же прессингу подвергаются больные бронхиальной астмой и другими хроническими болезнями, когда им удается продержаться в течение большого срока без обострений.
Будет вам и белка, будет и свисток
Как видите, стремление к «широким шагам» свойственно как самим пациентам, так их родственникам.
Время, необходимое для формирования достаточно устойчивой ремиссии – не менее двух лет (при условии, что человек постоянно и активно работал по программе профилактики срыва). Именно такие длительные сроки, считают зарубежные специалисты, необходимы для полного восстановления здоровья.
На мой взгляд, это просто средняя цифра. У кого-то эти сроки будут еще более растянуты, и только для очень небольшого количества пациентов немного сокращены.
Для формирования новой, способствующей поддержанию стабильной жизни, системы духовных ценностей требуется не менее двух – двух с половиной лет.
Форсирование изменений, скорее всего, не приведет к хорошим результатам, а возможно, сведет на нет все предыдущие достижения врачей и самого больного.
Иначе говоря, «если широко шагать, можно порвать штаны».
Стоит обратить внимание на многолетние наблюдения психотерапевтов, наркологов, психиатров, которые позволяют сделать следующие выводы.
· Время, необходимое для проработки серьезных психологических проблем, составляет от 6 до 9 месяцев.
· Именно в течение такого срока больному необходимо и достаточно регулярно посещать психотерапевтические группы либо группы взаимопомощи.
· Время, необходимое для того, чтобы сформировалась новая среда общения – не менее 12–18 месяцев.
· Время, необходимое человеку для устройства на достаточно постоянную работу в среднем составляет 6–9 месяцев.
· Тише едешь – дальше будешь.
Мы уже знаем, что есть масса как причин для возникновения зависимости, так и возможностей, позволяющих от нее избавиться.
Почему же, несмотря на то что, став зависимыми, люди достаточно быстро понимают пагубность своего поведения и даже, как правило, представляют себе пути выхода из создавшейся ситуации, они продолжают с завидным упорством совершать одни и те же поступки и допускать одни и те же ошибки? Почему они так упорно «помогают» своей болезни?
Учитывая тот факт, что инстинкт самосохранения является одним из основных инстинктов человека, можно прийти к выводу: если человек продолжает действовать таким образом, что болезнь не только не отступает, но и прогрессирует, значит болезнь ему зачем-то нужна.
Болезнь может быть выгодна!
Человек, как существо разумное, совершает только те поступки, которые позволяют ему получать желаемое. При этом не все хотят одного и того же. Люди каждый день ходят на работу, но одни делают это, потому что нужны деньги, другие – потому что увлечены деятельностью, в которой реализуют себя, третьи (например, засидевшаяся дома жена бизнесмена) – чтобы избавиться от скуки, четвертые видят в работе и источник дохода, и способ самореализации, и возможность приятно провести время. Это прямая выгода, так как человек в данном случае целиком осознает смысл своих поступков.
Но выгода не всегда лежит на поверхности. Иногда люди совершают поступки, на первый взгляд не приносящие им никакой практической пользы, даже напротив, разрушающие их жизнь, счастье, здоровье.
Как бы странно это ни выглядело со стороны, но та вторичная выгода, которую получают хронические больные и все те, кто подвержен зависимости, оказывается важнее. Впрочем, ни другим, ни сами себе зависимые люди никогда не признаются в том, что в основе их зависимости лежит стремление получить выгоду, просто потому, что они этого не осознают.
Попробуем проанализировать механизм извлечения человеком вторичной выгоды из своего болезненного состояния.
В раннем возрасте, когда ребенка что-то беспокоит, он начинает плакать. Испуганные родители, как правило, тут же берут его на руки, чтобы успокоить. Ребенок на руках матери чувствует себя комфортно и перестает плакать. Вспомните наш разговор о значении прикосновений для нормализации уровня эндорфинов.
Естественно, когда ребенок успокаивается, его кладут обратно в кроватку, и он лишается эмоциональной поддержки. Но теперь он «знает» (на подсознательном уровне), что стоит ему почувствовать себя плохо, как родители вновь начнут обращать на него внимание.
Многие родители на собственном опыте убедились: стоит только своего домашнего, вполне здорового ребенка отправить в детский садик, как он тут же начинает болеть. Так организм малыша реагирует на смену обстановки, ведущей к понижению уровня эндорфинов. Согласитесь, гораздо приятнее быть дома со своими игрушками и пользоваться безграничным вниманием со стороны родителей, чем осваиваться в незнакомом коллективе. При этом ребенок не симулянт, он действительно болен! Мы с детства привыкаем извлекать вторичную выгоду из болезни.
