Корпорации в Индии, муниципальные комитеты в Индии находятся в постоянном беспокойстве. Посреди дороги появляется бог! Теперь его нельзя убрать; это будет вмешательством в чувства религиозных людей - и вскоре на этом месте поднимется храм. Сначала какой-то камень покрашен красным, подойдет камень любой формы, — ведь когда тридцать три миллиона богов, кто знает, сколько у них форм? Все, что нужно, это те, кто поклоняется, а они всегда есть. Тогда этого бога не может убрать ни правительство, ни кто-нибудь еще.
А когда есть бог, ему нужен кров. На этом месте поднимается храм, как раз посреди дороги. Убрать его означает вызвать немедленный бунт; людей будут убивать и резать, и огонь этого бунта распространится по всей стране; так что лучше разрешить этому богу оставаться на его месте. Он нарушает красоту дороги, он нарушает дорожное движение, он опасен, он причина дорожных происшествий, но с ним ничего нельзя поделать.
В Индии только в Джайпуре ровные и прямые дороги - в единственном городе - и, по-видимому, это самый красивый город в Индии. Но так получилось потому, что человек, построивший его, Джай Сингх, - он был царем государства Джайпур, - был атеистом. И он позвал с юга Индии, от Низама Хайдерабадского... Низам Хайдерабадскии имел очень разумного первого министра Мирджу Ибрахима. Джай Сингх родился индусом, но он попросил Низама дать ему Мирджу Ибрахима хотя бы на несколько лет, пока строится Джайпур. Он хотел построить индийский Париж.
И он почти преуспел; он построил нечто потрясающе прекрасное. А почему он попросил мусульманина? Он сказал Мирдже: «Я не хочу никаких неудобств, - а ведь они случатся: повсюду храмы и мечети, начнутся всякие дела, и весь наш план будет разрушен».
«Поэтому, если возникает храм, - вы не индус, вы просто ночью уничтожаете его. Без суеты и шума; как храм появился, так он и исчезает. Утром его нет, как не было. Никто не должен даже думать, что это разрушение; все должно быть тихо, но за ночь весь храм должен быть полностью уничтожен. А если появится какая-нибудь мечеть, я не мусульманин... может быть, вам это будет трудно...»
Мирджа сказал: «Это верно, мечеть мне будет трудно уничтожить».
Джай Сингх сказал: «Это сделаю я».
Они уничтожили много храмов, много мечетей. Джай Сингх оказался прав: они непременно появлялись, потому что в Джайпуре были самые широкие дороги. На каждом перекрестке, где он хотел иметь сад, индусы хотели бы иметь свой храм. Где же найдешь еще такое красивое место? И его не нужно покупать, его не нужно ни у кого выпрашивать, ведь когда дело касается Бога, вопросов быть не может.
А все, что нужно сделать для основания храма, это совсем простое дело... Вы идете ночью и кладете круглый камень - копаете небольшую ямку в земле, кладете в нее круглый камень - и на следующее утро объявляете, что вам этой ночью явился Бог, который сказал, что в таком-то и таком-то месте он уже ждет многие и многие столетия и что теперь самое время, когда о нем следует напомнить людям, и воздвигнуть храм.
Вскоре туда рванут толпы, чтобы проверить, верный был сон или нет. И он оказывается верным: найден бог! Это указание самого бога, вы не можете вмешиваться в него. Но Джай Сингх справился с этим очень хорошо. Бог появлялся; они начинали работать, а ночью бог исчезал. И Джай Сингх говорил: «Что я могу поделать? Как он появился, так он и исчез. Мы не можем запретить ему исчезать; мы не можем запретить ему появляться, что мы можем поделать?» Вот так ему удалось иметь такие красивые улицы в Джайпуре.
Пока он был жив, Джайпур был окрашен только одним цветом - красным. Все дома на главных улицах были выстроены совершенно одинаковыми; так что на протяжении миль можно было видеть одинаковые дома. Это выглядит так красиво. И все они были сделаны из красного камня, ничего другого не допускалось. Весь город был из красного камня... и в зелени красный камень прекрасен, потому что зеленый и красный – основные цвета природы. Природа знает только два цвета — красный и зеленый.
После обретения независимости все это было нарушено. Я приезжал туда каждый год и видел появляющихся богов, храмы, вырастающие посреди улиц, на перекрестках, повсюду. Теперь светское правительство ничего не может поделать. Человек сделал город таким красивым... а теперь люди раскрашивают дома в разные цвета, и им не запретишь, ведь это их дома.
Джай Сингх был безумным царем. Ни у кого не возникало даже мысли, что дома могут быть разных цветов. В Джайпуре допускался только один цвет: «Если вам не нравится этот цвет, убирайтесь из Джайпура», - и он стоял на этом твердо!
Даже в его времена в верховном суде Индии предпринимались попытки изменить такое положение дел. Но верховный суд сказал: «В том, что касается внутренних дел, мы не имеем права вмешиваться; наше соглашение с царем касается только иностранных дел, но это не иностранное дело. Он обладает абсолютным суверенитетом. Если он хочет красный цвет, мы ничего не можем сделать. Если он хочет дома одного вида, мы ничего не можем сделать».
Но теперь... когда я посетил этот город в последний раз, я почти расплакался, потому что они все разрушили. Все эти прекрасные линии одинаковых домов имели что-то поэтическое; и все эти красные камни с зелеными деревьями... все это место было огромным садом. Теперь появились самые разные цвета. Старые дома разрушены, построены небоскребы. Люди меняют архитектуру своих домов, потому что не хотят жить в одинаковых домах... и никто не может запретить им этого. На улицах храмы, мечети, гурудвары; именем религии можно сделать все, что угодно.
Будда и Махавира старались, но они не осознавали всех последствий. Я же осознаю все последствия. Может быть, вы не смогли разглядеть, что я стараюсь делать: я истребляю все основы, поэтому, когда я уйду, вы не найдете ни единой основы для создания культа из моей религии.
Итак, я говорю, что это почти невозможно... ведь люди настолько глупы, что из-за своей глупости они могут изобрести такое, чему я не оставил ни единого зернышка. Например, как раз позавчера мне принесли письмо. Профессор Виджай Саухан, профессор университета в Вашингтоне, дал интервью обо мне, в котором сказал, что мы были большими друзьями и вели долгие дискуссии.
Я никогда не видел этого человека, что же говорить о долгих дискуссиях и о дружбе? Да, я слышал это имя, поэтому я знаю, кто он, но я не видел его. Его мать была великая поэтесса Субхадра Кумари Чаухан, и из-за Субхадры я время от времени приходил в ее дом, и она, бывало, читала мне свои стихи. Она даже как-то сказала мне: «У меня два сына, один Аджай Чаухан, другой Виджай Чаухан - однако странно, когда вы приходите к нам, их никогда нет дома. Я хотела бы, чтобы вы встретились с ними однажды». Но она умерла, и такой день никогда не наступил. Она никогда не представляла меня своим двум сыновьям.
Аджая Чаухана я видел на дороге, но мы не были знакомы друг с другом. Но этого человека, Виджая Чаухана, я никогда не видел - и вот он говорит, что был моим большим другом и мы часами обсуждали философию, религию, великие проблемы.
Сейчас приходит много писем этого типа. Шила спрашивает меня: «Вы знаете этого человека?» - она приносит фотографию. «Этот человек говорит, что он знает вас с самого вашего детства и что вы много раз останавливались в его доме». Я смотрю на фотографию... а моя память не плохая, но вот так плохая. За всю свою жизнь я ни разу не видел этого человека, не слышал его имени.
Одно письмо было из Нью-Йорка; я никогда не слышал этого имени. Этот человек был из Индии; он говорит, что он великий поэт и что я цитировал его стихи в своих лекциях. Я никогда не слышал этого имени, я никогда не знал никаких стихов, связанных с ним, никаких книг, написанных им. Но он говорит, что мы великие друзья... Ну что делать с этими людьми? Когда я уйду, начнутся самые разные рассказы.
На вас будет лежать ответственность за то, чтобы прекратить все эти рассказы. Запомните, все, что я сказал вам, имеет большое значение, а все, чего я не говорил вам, не имеет никакого значения: это просто придумано.
Если кто-нибудь приходит и говорит: «Я видел чудо...» И будут люди; это придает им важности - то, что я совершил чудо... Да, несколько раз я совершал чудо.
Один человек, доктор Бхагвандас, - теперь он профессор; мы учились с ним в одном университете, хотя он был на другом факультете. Но мы дружили; он приходил ко мне и отправлялся со мной на прогулку. Однажды он пригласил меня к себе домой. Его дом был не очень далеко от университета, всего в пятидесяти милях.
Поэтому я сказал: «Мы можем отправиться в следующую субботу. Это не так далеко». Мы решили отправиться туда. Мы спали с ним в одной комнате, на двух кроватях. Между нашими двумя кроватями стоял маленький столик с часами, потому что я хотел встать в три утра. В то время я обычно вставал в три, но на всякий случай, если я вдруг не проснусь, я сказал ему поставить будильник, - но у него будильника не оказалось.
