− Да что наши промокшие вещи, по сравнению с таким, с таким… − вдохновлено попытался выразить свои чувства Юра, но так и не смог подобрать соответствующие слова.
Костик, убирая свой участок, поднял сухую веточку, и попробовал её на вкус. Но тут же, скривившись, выплюнул.
− Тьфу, какая гадость! − он выбросил её на кучу мусора и, поморщившись, проговорил. − И как Сэнсэю удалось сделать горькую полынь сладкой?
Андрей, глянув на его мимику, рассмеялся и весело сказал:
− Надо было пробовать, когда давали, а не выделываться.
Костик игнорировал насмешку друга и озадаченно пытался докопаться до сути.
− Не пойму. Может, мне показалось, что она была сладкая?
− Ну да! − с иронией возмутился Андрей. − И мне показалась, и ребятам показалась. Извини, но я ещё сахар от перца в состоянии отличить.
− Да, но как он это сделал?! − никак не мог успокоиться Костик, очевидно колеблясь между своим неверием и тем, что вчера лично видел и даже пробовал.
− Как, как? − передразнил его интонацию Андрей. − Чего ты ко мне пристал, как банный лист. Вон Сэнсэй, у него и спрашивай.
Андрей отнёс очередную кучу мусора подальше в камыши. Когда же он вернулся, Костик вновь высказал ему свою «гениальную догадку».
− Может, это был массовый гипноз?
− Нет, ну я ещё понимаю нас можно ввести в состояние гипноза. А море? Ему же плевать, оно ведь море! − с налёту разбил его очередную версию Андрей.
− Да, море плевать умеет, − видимо услышав последние слова, поддакнул Руслан, подтаскивая мусор в общую кучу.
Ребята заулыбались, а Андрей бодро проговорил:
− А вообще нам всем здорово повезло, что мы встретили Сэнсэя. Всего за один вечер и столько всего смогли узнать и увидеть, сколько бы за всю свою жизнь бы не увидели!
− Ну, допустим, не столько узнали, сколько увидели, − отпарировал Костик. − Я, например, так и не понял, как он это делал.
− Ну, блин, тоже мне «Философ»! Твоей головой можно только дробить философский камень, − подтрунил его Андрей. − Ничего, не горюй, подрастёшь, поймёшь.
− Можно подумать, ты что-то понял, − съязвил в ответ Костик.
− Теоретически − да. Осталось только лишь освоить практически, − рассмеялся Андрей.
− Не, Андрюхе, практику пока доверять нельзя, − весело заявил Руслан. − А то он у нас такой парень: запустить получиться, а остановить потом никто не сможет.
Ребята засмеялись. Закончив свою работу, я пошла помогать Татьяне. Она возилась с уборкой возле палаток, которые укрепляли старшие ребята − Женя и Стас. Как оказалось, беседа парней была в том же духе. Однако они разговаривали тихо, стараясь не привлекать к себе внимания.
− … Не говори, как вспомню этот шторм, до сих пор в дрожь кидает, − говорил Женя Стасу, натягивая очередную верёвку палатки. − Сколько там Сэнсэй поддержал в руке кружку с морской водой? Всего минуту?! А какой шторм потом разыгрался! Я, честно говоря, думал, что всех нас тут смоет. Даже с родными мысленно успел попрощаться.
− Не ты один успел попрощаться, − заметил Стас.
− Это уже не шутки. Это сила серьезная… Ты знаешь, я только сейчас осознал насколько серьёзно всё то, о чём нам рассказывает Сэнсэй и чему пытается нас научить. Представляешь, какая ответственность, владеть этими знаниями?
− Не говори, попади они в плохие руки…
− Да руки ладно, лишь бы не в головы, − проговорил Женя. − Голова всем бедам причина. Так что надо серьёзнее поработать над своей головой, чтобы вычистить в ней весь мусор. А то нет, нет, да и влезет пакостная мысль.
− Точно, как не бережешься, всё равно бывает проскочит непутёвая.
− Значит, к этому нужно подходить основательнее. Духовная работа − это гораздо важнее, чем вся наша мелочная жизнь.
Женя замолчал, забивая в песок колышек с верёвкой. А затем, глянув в сторону моря, задумчиво проговорил:
− Я сегодня и не спал. Всё эта волна перед глазами стояла. Да, если бы Сэнсэй не остановил тогда море, представляешь, ничего бы здесь уже и не было.
− Это точно, − печально кивнул Стас. − Просто жутко от осознания этого.
− Эх, − тяжко вздохнул Женя и направился со Стасом к другой палатке.
Мы с Татьяной, увлечённые уборкой, незаметно для себя приблизились к машинам, возле которых находился Сэнсэй, Николай Андреевич, Володя и Виктор. Все четверо пытались привести в надлежащее состояние «Волгу» Николая Андреевича, копаясь в моторе.
− Андреич, я никак не пойму, и как ты умудрился завести её ночью? − со смехом сказал Володя.
На что Николай Андреевич с улыбкой ответил:
− Жить захочешь и не то заведёшь.
Мужчины засмеялись. И когда смех утих, Володя проговорил:
− Да уж, памятный вчера был у нас вечерок.
− Главное столько впечатлений! − согласился с ним Николай Андреевич.
Сэнсэй закурил сигарету. Виктор же, воспользовавшись моментом общей передышки, поспешил поделиться с Сэнсэем своими мыслями.
− Я до утра так и не смог уснуть. Всё думал. Как вообще такое может быть, что люди, находясь возле Святого, причём возле самого Агапита так махом променяли его Учение на этот быт, − Виктор с презреньем оглянулся по сторонам и с чувством произнёс, − на этот бардак?! Это же всё временно! Это мгновения! Это всё равно, что променять сиюминутное насыщение на вечный голод. Нет, я этого не понимаю… И как люди смогли докатиться до такой низости, так променять мир Бога на эту иллюзию бытия?
− Ну что ты хочешь, − как-то грустно улыбнувшись, сказал Сэнсэй. − Люди есть люди. Они подвергают сомнению даже само существование Бога, а ты говоришь о Вечности. Поэтому и выбирают то, что видят, а не то, что чувствуют в своей душе. Это люди… Порой они в течение дня трижды меняют своё мнение. А ты говоришь о каком-то глобальном их выборе. Жизнь масс подобна потоку: в какую сторону он течёт, туда их и сносит течением…
Тут раздались громкие крики на берегу. Там под хохот ребят носился за Женькой Стас, держа в руке ту самую Женькину кружку, с которой тот вчера ходил за морской водой. Парень, гоняясь за своим другом, со смехом кричал:
− Это же твоя любимая кружка!
На что Женя, ловко увёртываясь от него, орал:
− Убери её от меня! У меня аллергия на эту кружку. Убери, я сказал! А то сейчас затолкаю её тебе в одно место и ручку отломаю!
Сэнсэй улыбнулся, глядя на эту картину, и затушив недокуренную сигарету, вновь полез под капот разбираться с мотором. К нему поспешно присоединились остальные мужчины. Я стала прислушиваться к их бормотанию, намереваясь услышать продолжение этого разговора. Но оттуда доносились лишь технические термины, относящиеся к возможным неисправностям автомобиля. Поняв, что продолжения не будет, моя особа вновь растворилась в хозяйственной деятельности.
Чуть позже коллектив дружно взялся за приготовление обеда. Нашу молодую компанию − Андрея, Костика, Славика, Татьяну и меня определили чистить картошку. Николай Андреевич с Сэнсэем остались возиться с машиной. А остальные − Женя, Стас, Виктор, Юра, Руслан во главе с нашим спецназовцем Володей отправились за хворостом на костёр, а заодно попробовать поискать надувную лодку, которую очевидно ночью унесло ураганным ветром.
Чистить картошку впятером − это дело, конечно, каламбурное. Те, у кого это плохо получалось в виду отсутствия повседневной практики, соответственно и чистить её не очень-то и хотели. Но, с другой стороны, не падать же в «грязь» перед лицом товарищей. Потому компромисс был найден в юморе.
Всё началось с нашего Костика. Не зря же его кличка была Философ. Сначала он честно и добросовестно пытался снять кожуру с неподатливой картошины (причём же выбрал самую крупную). Но на третьей по счёту, его энтузиазм, как-то быстро истощился. Упорство сменилось апатией и рассматриванием самых уродливых картошин с причудливыми отростками. И тут на Философа неожиданно снизошло вдохновение. Он, словно заправский мастер, стал создавать целые образы из этих картошин, правда, больше рисуя их в нашем воображении. Так появилась «Венера Таврическая», «одноглазый пират», который путем дополнительной ножевой обработки Костика стал ещё и «одноногим на деревяшке», «Ужастик» в виде космического пришельца. А после дело дошло и до портрета Андрея в старости. На что сам Андрей тут же вырезал из картошки приблизительную физиономию Костика, которая по его словам непременно станет такой в самом ближайшем будущем, если тот будет продолжать валять дурака. Но Костика это ещё больше раззадорило. И он с энтузиазмом принялся отыскивать «портреты» каждого из сидящих. Причём, Андрею с его скульптурным изображением ещё повезло. Последующие свои «шедевры-портреты» Костик красноречиво связал якобы с прошлыми нашими жизнями, либо с будущими. Причём постарался подобрать таких уродцев, что оратора чуть было не закидали гнилой картошкой вместе с кожурой. И если бы не проходящий мимо Николай Андреевич, Костик точно бы стал соответствовать вырезанному Андреем образу.
