— Так, похоже, вы не нудист, — говорит дама, — у вас просто нет времени, чтобы одеться!
Итальянцы подарили миру замечательные вещи!
Один очень застенчивый художник познакомился в баре с итальянкой и предложил ей ему попозировать. Она согласилась — если он заплатит ей сто долларов.
Тогда художник одолжил денег у всех своих друзей и назначил время. Но когда они оказались вместе, он сказал:
— Мисс, чего бы мне на самом деле хотелось сделать, так это нарисовать ваш портрет с обнаженной грудью.
Она согласилась за двести долларов. Тогда он продал все, что мог, и, в конце концов, раздобыл деньги.
Когда она пришла в его студию и стала позировать с обнаженной грудью, он так возбудился, что не мог устоять и попросил ее попозировать абсолютно нагой. Она согласилась, но запросила четыреста долларов.
В отчаянии, он продал свои любимые картины и даже принадлежности для рисования, чтобы раздобыть эту невероятную сумму денег.
Наконец она приехала в студию и сняла с себя всю одежду. Художник безмерно возбудился.
— Ах! — воскликнул он. — Богиня! Я умираю от желания к тебе! Чего я действительно хочу, так это заняться с тобой любовью! Так сколько... сколько?
— А, это, — сказала она, — столько же, сколько и для других — десять долларов.
У Марии шестеро сыновей, все темноволосые. Седьмой, однако, родился рыжим. Джованни пришел в бешенство.
— Я знаю, ты изменила мне! — кричит он в гневе. — Признавайся, что это не мой сын!
— Клянусь, Джованни, это твой сын. Я клянусь тебе — клянусь!
Но Джованни, ослепленный гневом, застреливает ее. Перед смертью женщина просит его подойти поближе и шепчет:
— Я должна тебе в чем-то признаться, Джованни. Это твой сын — все остальные не твои!
Роберто уехал в Америку, пообещав, что как только освоится, пошлет за Марией. Перед его отъездом они поклялись друг другу в верности.
Спустя два года Роберто послал за Марией. И вот настал день ее прибытия.
— Вау, ты прекрасно выглядишь! — говорит он ей.
— И ты, Роберто, — отвечает Мария, — ты такой красивый!
Вскоре они начинают делиться секретами последних двух лет.
— Знаешь, Мария, — говорит Роберто, — эти два года были огромной жертвой, но я не нарушил нашей клятвы. Каждый раз, когда я встречался с женщиной, я вспоминал о нашем обете, и вставал с нее. А как ты? Ты тоже следовала данной клятве?
— Знаешь ли, Роберто, — отвечает Мария, — выбраться из-под кого-то гораздо сложнее!
Четверо мужчин разговаривают в баре о своих профессиях.
Первый, немец, говорит:
— Я коксоупаковщик на нашей шахте. Я наполняю мешки коксом.
Второй, француз, говорит:
— Я носкосователь на складе одежды. Я засовываю носки в упаковку.
Третий, голландец, говорит:
— Я пробкомочитель на винзаводе. Я замачиваю пробки, чтобы они хорошо подходили.
Четвертый, итальянец, говорит:
— А я делаю реальные вещи.
Без итальянцев мир не был бы таким. Они — самые земные люди. А я люблю земных людей, они наиболее укоренены в земле. Они не абстрактные люди, как индусы — они не метафизики. И в этом их красота.
И моя работа здесь — создать синтез из людей неба и людей земли. Я бы хотел, чтобы мои саньясины были такими же земными, как итальянцы, и такими же неземными, как индусы, потому что пока ваши корни не будут уходить глубоко в землю, ваши ветви не смогут дотянуться до звезд. Чем глубже в земле корни, тем выше тянутся ветви. Тогда вы можете перешептываться со звездами.
До настоящего момента существовал раскол. Земные люди осуждались религиозными людьми как материалисты, а материалисты осуждали спиритуалистов как мошенников. И те и другие по-своему правы, но и те и другие правы лишь наполовину. А полуправда гораздо опаснее, чем ложь, потому что она похожа на истину.
Полная правда заключается в том, что настоящий, подлинный человек, цельный человек, будет содержать в себе противоречия. В нем будет достаточно простора, чтобы содержать в себе противоречия. Он одновременно будет и мужчиной и женщиной. Он одновременно будет и земным и неземным. Он одновременно будет и материалистом и спиритуалистом, без какого-либо конфликта. Пока не случится этот синтез, мир будет оставаться шизофреничным.
Мои саньясины не должны быть неземными, но они также не должны быть и только земными — они должны быть и тем и другим. Я ставлю перед ними самую сложную из всех задач: они должны быть материалистами и спиритуалистами, спиритуалистами и материалистами. Они должны полностью отбросить разделение на этот мир и тот мир, на этот берег и тот берег, на это и то. Они должны проложить между ними мост. И как только этот мост будет построен, впервые человек станет цельным. А цельный человек свят. Ни спиритуалист, ни материалист не являются святыми, потому что они еще не целостны. Они не святы, потому что они половинчаты, а пока человек является половинкой, он обречен на страдание. Он не может радоваться, не может праздновать, он не знает, какое это благословение — жизнь.
Вы должны знать, что даже пыль божественна, что ваше тело — храм. Вы должны стать Зорбой-Буддой!
Достаточно на сегодня.
Почтенный мастер сказал:
Дао проявляется и как чистое и как мутное, и как движение и как неподвижность.
Небо — чистое, земля — мутная.
Небо движется, земля неподвижна.
Мужское — чистое, женское — мутное.
Мужское активно, женское пассивно.
Проявляясь из самой своей сути, Дао простирается до последней из вещей, рождая небо и землю и все что между ними.
Чистое — причина мутного, а движение — неподвижности.
Даосизм — это не религия в привычном толковании этого термина, это не так называемая религия. Он подлинно религиозен. Но чтобы быть подлинно религиозным, в своей основе он должен быть научным. Наука и религия расходятся только в том, что касается их направления, но не их подхода. Религия может быть научной, не будучи наукой, наука может быть религиозной, не будучи религией. Дао научно, хотя это не наука.
Наука означает попытку познать объективный мир без предубеждений, без априорных умозаключений. То же самое верно и в отношении внутреннего мира, субъективного мира. К нему тоже надо подходить без каких-либо предвзятых мнений. Ученый не может быть индуистом, мусульманином или христианином, в противном случае, он не ученый. По крайней мере, в своих научных изысканиях он должен отложить все предубеждения в сторону.
Если бы Галилео остался христианином, он не смог бы открыть ту истину, что Солнце не вращается вокруг Земли. Если бы Коперник оставался христианином даже во время своих научных изысканий, он не смог бы отойти от Библии. А Библии много тысяч лет, в ней заключена наука тысячелетней давности. Она очень примитивна — это естественно.
Все религиозные писания содержат некоторые факты, которых в них не должно быть. Это не религиозные факты, они связаны с объективным миром. Но в старые времена в религиозных писаниях было собрано все — это были единственные письменные источники. Религиозные писания на протяжении тысячелетий выполняли в мире роль энциклопедий: в них было собрано все, что было известно, что было открыто, все теории.
Веды в Индии называют самхитами. Самхита означает компиляцию, собрание. У Вед была такая же функция, как у Британской энциклопедии. В них собраны всевозможные вещи: литература тех дней, наука тех дней, астрономия тех дней, география, история, искусство — там было собрано все, что только было тогда известно. По мере того, как человечество шло по пути прогресса, все становилось более специализированным.
Наука означает поиск истины в объективном мире, религия означает поиск истины в субъективном мире. Так же как существует мир вокруг вас, существует мир и внутри вас. И, конечно, внутренний мир гораздо более важен, потому что это ваше внутреннее содержание, это само ваше существо, ваша субъективность. Но, что касается внутреннего мира, мы все еще очень далеки от науки — мы все еще живем верованиями. В отношении внешнего мира мы стали немного более зрелыми, мы готовы отбросить любое верование. Если обнаруживается определенный факт, который противоречит более старым теориям, мы отбрасываем старые теории в пользу нового открытия. Но с внутренним миром не так — в отношении внутреннего мы очень консервативны.
В этом смысле Дао является научным подходом к внутреннему — можно называть его наукой субъективного, наукой бытия. Это одна из самых важных вещей, о которых нужно помнить, пока мы будем размышлять над этими сутрами Ко Суана.
Второе, что нужно помнить — это что Дао стало первым открытием, первым осознанием того, что существование полярно. Ни в одной другой религии никогда не было такой ясности по поводу этого невероятно важного факта. «Существование полярно» означает, что существование не логично, оно диалектично. Оно не аристотелевское — оно гегельянское.
