Одним из элементов творческого кризиса, несомненно, является кризис веры. Давайте вспомним, как он действует на протяжении жизни.
В пору юности, развиваясь, с одной стороны, вполне естественно на основе гуманизма, уважения человеческого достоинства, добропорядочности, благородства, приобщения к природе, с другой стороны, мой современник в реальной жизни сталкивался совсем с иными явлениями. Для того чтобы выразить себя, «облегчить душу», он вынужден был тщательно скрывать свои мысли и чувства, таиться, притворяться. Это, несомненно, отражается на характере. С другой стороны – подвиг ли сама жизнь сегодня и не проще ли уклониться от нее в сторону танатоса или же в сторону такой «позиции мастера», как не деяние? Как ветеран активной фазы боевых действий в Чечне (1999–2000 гг.), думаю, что могу предложить свое слово и о подвиге, и о патриотизме.
С определенного времени во мне трансформировались эти понятия настолько, что я более не приемлю ни патриотизма, ни подвига в высоком его смысле. А может быть, боевой опыт вовсе не имеет значения, а роль играет лишь здравый смысл и возраст…
Борьба инстинкта и морали, эмоций и разума существует в каждом человеке есть, и происходит она на протяжении почти всей его жизни. Поэтому подвиг так сложно сымитировать. Или специально к нему подготовиться. И, конечно, до «часа X» ни один человек не знает наверняка, как именно он поведет себя в той или иной ситуации.
В условиях преодоления трудностей и накопления опыта постепенно кристаллизируется характер, проходя чередой ситуаций; именно в них происходит борьба, и что побеждает, то и откладывается. В «час X» нет раздумий, оценок, нет борьбы, нет паралича страха. Все это уже было, пройдено и отложено. В «час X» – только поступок. Поступок для других есть диктат совести, торжество душевных сил, проявление осознанного выбора. Поступок для себя – насыщенный всплеск энергии, подавление общественной морали, уничтожение всего, что не соответствует личным интересам.
Нет поступка – ничего страшного. Пустоцвет. Заглянем в поля на излете лета: васильки, колокольчики, ромашки, зверобой, полынь желтоглазая – хоть и противно пахнет, но цветет; поле большое, а цветы есть не везде; не все поле сплошным ковром устлано. Там, где нет цветов, тоже жизнь, тоже зелень, на корм сусликам подходящая, и она цветет, бывает, да не в то время, а в особых условиях. И та зелень сгодится коровкам на силос, да мало ли еще куда; не может быть в мире много героев.
Но, по сути, жизнь людей в России имеет в своем основании что-то героическое. Наверное, как и жизнь вообще. Малость ограниченная общественная организация (впрочем, выгодная ряду каст, вспомним: «государство – организация насилия над трудящимися»), где организаторы умеют это завуалировать и нагромождать такие заборы из правил, что за ними не разглядишь ничего. Впрочем, это их матримониальные планы. В своем роде они – совершенство.
Как это ни странно, но в такой организации кроется большая опасность для свободы личности (вспомним: «свобода – это осознанная необходимость»). И если мы осмеливаемся открыто говорить об этом, следовательно, нами она уже осознаваема.
Опасности власти толпыСледовательно, в части кризисных явлений и их первопричины литераторы больше всего боятся пересудов, непрофессионализма и словоблудия от безделья. А именно власти толпы, которая, как известно из истории, права всегда или не права никогда. В данном случае оценка опять зависит от установки и времени оценки.
Общественным мнением можно оправдать что угодно, и это важнейший механизм «внутренней» организации любого кризисного явления; мы уже не говорим о таком популярном явлении, как подтасовывание исторических фактов. Другое дело, что кризис не всегда развивается «по расписанию».
И обоснованно беспокоит эта самая власть толпы; когда человека знакомят с судьей, с тем, кто все видит и назначает, кому быть наказанным, а кому награжденным, его лишают права иметь тайну, быть неподотчетным никому в своем личном; отказывают в праве иметь возможность самому определять степень своей правоты и вины, оставляя возможность только угадывать, будет он наказан или награжден, видя в высшем предопределении только хаос, не поддающийся собственной логике. Учитывая спорность суждений и безапелляционность иного судьи, это страшнее самого наказания.
3.6.1. Анатомия сознания как объяснение кризиса личности
Центром сознания является осознание собственного «Я», когда сознание индивидуума рождается в бытии, отражает и творит бытие. В зону сознания попадают объекты, которые создают препятствия для продолжения прежнего режима регулирования. Возникшие затруднения привлекают внимание и таким образом творческой личностью осознаются.
С другой стороны, сознание складывается у человека только в социальных контактах. Оно развивается и в процессе социализации, обучения, трудовой деятельности и возможно лишь тогда, когда существуют язык, речь.
Первичное отношение сознания (а не предметное) – это, как вариант, идентификация с культурным символом, поскольку социальная страта выступает как культурный образец социального поведения личности, в нее допущенной, а индивидуум (личность) лишь выполняет его. Почему определенно важна культура личности, обладающей надсознательным и подсознательным мышлением?
Понятие надсознательного есть один из регуляторов творческой интеллектуально-мотивационной активности личности, состоящей в предугадывании как ближайшего, так и отдаленного будущего, существующего в сознании в виде вариативных возможностей бытия и возможностей в его эволюции. И в этом смысле надсознательное в первую очередь выражается идеей – не столько субъективной формой в глубинах сознания, сколько результатом резонирования содержательной ценности сознания творческой личности с реалиями бытия. По сути, этим объясняются «странные» вещи, которыми насыщена история любого государства; когда одно и то же поколение в краткосрочной перспективе может радикально менять платформы ценностей.
В отличие от подсознательного, детерминирующего настоящее прошлым, надсознательное – фактор, детерминирующий настоящее будущим.
В каждом социальном слое такое воздействие имеет строго определенные особенности, что является также и фактором влияния на корпоративную этику поведения, развивая только экономическую мотивацию, разрушая социальную.
У управленцев, получивших доступ к принятию социально значимых решений в отсутствие постоянной практики и достойных примеров, постепенно нивелируются моральные ценности.
Кроме того, важное значение имеет и практический пример руководителей: если не рекламировать населению важность чтения книг путем широкой трансляции в социум примеров чтения первыми гражданами отечества – президентами и председателями правительств, то важность такого гуманитарного подхода для остальных граждан не очевидна, а, наоборот, второстепенна. Вот почему столь важна идеологическая подпитка взрослых людей, лишенных в силу различных причин качественного гуманитарного образования. Сегодня, когда кадровый резерв страны отчасти лишен высоконравственных установок и ориентиров, нравственное просвещение – важная задача и миссия всех мыслящих людей, чувствующих ответственность за будущие поколения.
А делать-то что?
Вспомним широко известный мультфильм с философским смыслом про кота Леопольда с его посылом: «Ребята, давайте жить дружно». Один путь – отрицание доверия – выбирают мыши, и антагонистический, казалось бы, вариант отношений предлагает кот, популяризирующий дружную жизнь, без которой ничего толкового в любом обществе получиться не может.
Поэтому в эпоху гедонистического общества, ориентированного на удовольствия и потребление, когда разорваны былые связи по интересам духовным, семейным, необходимо находить точки взаимных интересов хотя бы ради выгоды. Но выгоду имеет смысл представлять себе не столько как совокупность идей для заработка, сколько как результат взаимодействия людей, уважающих интересы друг друга.
Такая выгода даже в «особенном» современном обществе оправдает себя, поскольку ее идея основана на идее сближения, а не разобщения: при сближении, нахождении общих интересов произойдет взаимообогащение культур разных личностей, что, несомненно, принесет с собой и материальную выгоду.
Сегодня мыслящие люди часто обращают внимание на опыт «старой» хозяйственно-партийной номенклатурной школы. В данном случае не стоит торопиться выносить этому периоду и опыту сугубо отрицательный вердикт, впрочем, отчасти обоснованный как безынициативный, паразитический, пронизанный советско-бюрократической ментальностью. И проведя даже небольшой анализ былого и настоящего, уместно заметить, что как ранее, так и сейчас у нас в России нет командной системы управления в полной ее (задуманной) мере. Управленцы среднего звена не выполняют управляющих команд сверху, но они ориентированы на извлечение дохода из любых инициатив.
