Ознакомительная версия.
В.: Ах вот что. Но как я почувствую, что меня уже нет?
К.: Забудь «как», «почему» и «отчего». Забудь время. Только во времени ты есть. Там, где больше нет времени, нет даже тебя.
В.: Этого я не могу себе представить.
К.: Потому, что ты хочешь представить себе это, существует время.
В.: Когда я это слышу: это стоит тебя всего, от тебя ничего не остается... Нет, цена действительно слишком высока.
К.: Конечно! Ты бы никогда не был готов заплатить такую цену. И потому здесь требуется Милость, которая берет тебя в качестве главного приза. Я выигрывает в лотерее и берет тебя в качестве приза. Тогда ты исчезаешь. Ты — лотерейный выигрыш. Однажды тебя это настигает. И тогда ты освобождаешься от «себя».
В.: А если я...
К.: Нет. Без шансов. Я всегда выигрывает!
НИКОГДА НЕ БЫЛО СЧАСТЛИВОГО
Вопрос: Иногда у меня складывается такое впечатление, что в мире существует только несчастье.
Карл: Кто тот, у кого складывается такое впечатление?
В.: Я. Это удручает меня.
К.: Будь тем, что ты есть, тогда тебе всегда будет хорошо. Потому что в отсутствие «я» больше нет никого, кому могло бы быть плохо. У счастливого всегда есть тенденция стать несчастным. Относительное счастье всегда снова приводит к несчастью. Да, относительное счастье мира равнозначно несчастью. На свете существует только несчастье! Ты права.
В.: Это все что угодно, только не утешение.
К.: Поэтому Иисус не сказал: «Я принесу вам мир и любовь». А как раз противоположное: «Я принес вам не мир, но меч». Это означает: Я покажу вам, что мир не может сделать вас счастливыми. В мире нет покоя. Есть только война. В мире нет счастья. Есть только несчастные. На свете никогда не было счастливого.
В.: Перестань.
К.: Его постоянно спрашивали, почему он, Сын Божий, не может властвовать и принести на землю благодать, рай. «У Тебя же есть всесилие Бога!» Его ответ: «Пусть мертвецы хоронят мертвецов». Мир мертв. Кто беспокоится о том, как он выглядит? Предоставьте мертвецам заниматься мертвецами: мир — это только феномен, идея о тебе, не более живой, чем сон или кошмарный сон, который ты считаешь реальным до тех пор, пока кто-нибудь не ущипнет тебя за палец ноги. Фуф, это совсем не было реальным, эти страшные преследователи или эта бесконечная пропасть, в которую я только что сорвался! Нет. Это не было реальным, это не реально. Реально то, что ты есть. И ему не нужен другой сон, чтобы быть счастливым.
В.: Однако же я дитя этого времени и не могу отрицать...
К.: Нет, ты не дитя времени. Время — твое дитя! Ты — источник времени. Каждое утро, когда ты открываешь глаза, ты создаешь этот мир. Просыпается тело, а не ты. Пробужденность, которая есть ты, уже давно здесь, она никогда не спала. Будь этой пробужденностью. Ты и так ей являешься. Ты есть то, что пребывает до «я» и мира. Но ты веришь своему уму. Ты зачарована его проекцией мира и немедленно хочешь его улучшить. И вот ты уже несчастлива. Это может только улучшиться.
В.: Как и когда?
К.: У тебя назначена встреча с самой собой, ты не можешь ее пропустить. Когда? Когда перестанешь создавать время. Как? Прекратив. Счастье находится не в твоей проекции мира, а, гораздо проще, в том, чем ты сама являешься. Назови это природой Христа или Будды. Это то, что ты есть. Ты сама есть Нерожденное, Бессмертное. Твоя природа — Блаженство.
Вопрос: Когда я начал медитировать, нам рассказывали о бессмертных аватарах в Гималаях...
Карл: Их еще называют йети.
В.: Нет, нет — разве не существуют йоги, достигшие бессмертия?
К.: И какое преимущество это дало бы? И кому? То, что называется смертью, есть исключительно еще одно переживание в бесконечности переживаний. Когда она придет и как, не играет роли. То, что переживает, это всегда Бытие. И его это переживание не затрагивает.
В.: Повезло Бытию. Но я думаю больше о себе.
К.: Тебя как отделенного существа нет. Есть только идея об этом.
В.: Мне, собственно, эта идея вполне нравится.
К.: Переживание смерти, переживание рождения и все, что находится между ними, является самопереживанием внутри личной истории. Но каждая личная история воспринимается только Бытием. В этой истории нет отделенного существа, которое ее переживает или воспринимает. Только Осознавание есть Воспринимающий каждого момента. То, что здесь говорит, и то, что там слушает, нераздельна
В.: Тогда мы с моим прапрадедушкой тоже нераздельны. Но что-то подсказывает мне, что он умер, а я живу.
К.: Значит, сейчас присутствует мысль о жизни?
В.: Если тебе так угодно выразиться.
К.: Где эта мысль о жизни, когда ты крепко спишь?
В.: Тогда ее, конечно, нет.
К.: Это смерть. Отсутствие идеи о жизни. Это смерть. Все. И то, и другое — идеи. Только если есть идея жизни, идея смерти тоже есть.
В.: В соответствии с этой идеей от меня что-то еще остается?
К.: Остается то, что ты есть. И это должно присутствовать и в глубоком сне, в отсутствие подобной идеи. То, что кажется тебе сейчас столь реальным, на самом деле неустойчиво и мимолетно. То же, что ты в действительности есть, не может прийти и уйти. Глубокий сои — это состояние пустоты, в котором больше никто не воспринимает. И тем не менее, то, что ты есть, присутствует в нем точно так же, как теперь.
В.: Точно так же есть вероятность, что я уже умер и только думаю...
К.: Да, есть вероятность. Я могу тебе только сказать: жить в «я»-идее означает подлинную смерть. Смерть путем Само-убийства. В «я»-мысли, в идее отделения, то, что ты есть, мертво. С верой в эту мысль ты уходишь из совершенства Бытия, из твоего естественного состояния, в нечто, что не естественно, в отделенность.
В.: И тем не менее, эта «я»-идея мне мила и дорога.
К.: Дорога в любом случае. Поскольку это неведение твоей истинной природы. И это причиняет боль. Только в познании, что ты не являешься ничем, что может быть отделено от чего-то другого, боль может прекратиться. Потому что с этим познанием больше нет никого, кто испытывает боль. И никакого больного или того, кто что-то переживает. Ты пребываешь до того, кто живет. Но до тех пор, пока ты превращаешь себя в отражение, ты испытываешь страдание.
В.: Я правильно тебя понимаю: пока я думаю, что я есть, это причиняет боль?
К.: Пока ты воспринимаешь себя отдельно от боли и хочешь избежать ее. Само избегание — это боль. Будь тем, что есть боль. Тем, что есть Бытие. Тогда это не боль, тогда это вибрация тебя, переживание того, что ты есть. Ты — Суть, в том числе и боли. Ты есть Бытие, в котором возникает это ощущение боли. Будь этим и смотри, что происходит: существует ли тот, кто испытывает эту боль? В этот момент обладатель исчез. И ты больше не делаешь из этого истории.
В.: Возможно, я именно потому цепляюсь за боль, потому что она дает мне чувство того, что я тот, кто живет.
К.: Тогда ты не живешь. Подлинная смерть происходит в тот момент, когда ты думаешь, что живешь. Пока ты думаешь, что ты есть в этом мире, ты в состоянии смерти.
В.: А почему есть шесть миллиардов людей, которые думают, что они и этот мир существуют?
К.: Наоборот: пока ты думаешь, что ты есть, есть шесть миллиардов людей.
В.: Зачем все это!
К.: Я создало для себя научный эксперимент: сознание в поиске самого себя. И тебя оно засунуло в пробирку.
В.: Веселенькое дело!
К.: Да, потому что теперь оно как раз ищет горелку Бунзена.
Вопрос: Имеет ли значение, как умирать? В ослеплении или осознанно?
Карл: Нет.
В.: Однако практически все религии учат, что то, как ты умираешь, важно.
К.: А, то есть ты уже в курсе.
В.: Нет, я не знаю, но многие просветленные говорят, что момент смерти важен.
К.: Для этого прежде всего требуется кто-то реально существующий, тот, кто видит его, кто живет и умирает.
В.: Говорят, что важен момент, а также состояние духа.
К.: Ты хочешь поставить под вопрос Бога или Бытие?
В.: Не понял?
К.: Ты хочешь сказать, что Сознание глупо и не знает, что оно делает?
В.: Я как раз не думаю, что Бог глуп...
К.: Бог знает, что он делает?
В.: Да уж наверное.
К.: И в таком случае, ты считаешь, мы должны беспокоиться о том, умирает какое-то существо так или эдак? Или, может быть. Богу лучше знать?
В.: Возможно, Бог знает, тем не менее важно, чтобы мы что-то делали.
К.: Чтобы мы улучшали мир?
В.: Безразличие в любом случае не может быть ответом.
К.: Тот, кто улучшает мир, — разве он не ставит себя вне Целого? Подобно отделенному Богу?
В.: Между улучшателем мира и человеком, который хочет помочь, все-таки есть разница.
К.: Возможно, не такая большая. Когда ты хочешь помочь другому, ты хочешь что-то изменить в том, что есть. Я не говорю, что это неправильно. Но пока есть тот, кто считает улучшение необходимым, и пока для него это имеет реальность, он пребывает в страдании. Сострадание к другому возникает из самосострадания.
Ознакомительная версия.
