1) разрыв смысловых связей между слышимым и видимым;
2) разрушение семантической оболочки каждого звукового события в отдельности;
3) слияние разнородных звуковых событий на фоне уничтожения границ (созданных тоналем) и темпорального сворачивания ряда событий в неразличимое звуковое единство, где отсутствует последовательность (протяженность) и локализация. Это то, что можно назвать «клубком бессмысленностей».
Обратите внимание, что во всех трех приемах имеет место так называемая «десемантизация». Как мы можем применить эти наблюдения в конкретных психотехнических приемах? Использую приведенную выше последовательность.
1. Как правило, мы видим источник звука и слышим сам звук (это может быть шум любого типа или произносимая речь). Связь между источником звука и самим звуком создает описание мира, о чем мы должны помнить. Аудиальный тип ОВД разрушает эту тональную связь.
Проехавший по улице автомобиль существует в нашей психике отдельно от шума, который он производит. Добиться сенсорно-семантической диссоциации поначалу непросто. Для этого практик должен сосредоточиться на звуке, не имеющем отношения к наблюдаемому источнику шума. Можно сфокусироваться на тиканье часов, на голосах в соседней комнате… При этом важно не просто механически переключать внимание. Попробуйте сбить тональ с толку и мысленно «придать» предмету другой звук. «Тикающий» автомобиль — это само по себе забавно, и наоборот — пусть часы на стене гудят и шуршат шинами, почему бы и нет?
Разрушение фундаментальной связи между видимым и слышимым требует длительной тренировки. В основе этой тренировки лежит специфическое аудиальное сосредоточение. Практик должен погрузиться в звуковое событие, сосредоточиться на его изучении, на осознании неоднородности звука, на эхе и на прочих нюансах воспринимаемого слухового впечатления. Это нечто вроде слухового созерцания. Каждое звуковое событие имеет свою пространственную перспективу — погрузившись в нее, практик может найти способ разделить источник звука и то звуковое поле, в котором оказалось его исследующее внимание.
2. Разрушение семантической оболочки звукового события — это, на мой взгляд, более простой прием. Наиболее эффективен этот способ в тех ситуациях, когда звук наполнен значениями (например, когда мы слушаем человеческую речь). Психотехническая задача заключается в разрушении семантики, «надетой» на поток речи, который на самом деле представляет собой просто поток характерного «шума», производимого человеческим голосом.
Промежуточным приемом здесь может быть экзотический способ — произвольное превращение речевого потока в то, что мы воспринимаем как иностранную речь. Почему этот прием я назвал «промежуточным»? Потому что «иностранная речь», даже когда мы полностью перестали понимать ее содержание, все равно воспринимается как речь. Это любопытный эффект слухового восприятия. В частности, мы воспринимаем речевые звуки как организованный поток — мы не знаем значения языковых структур, но регистрируем существование этих структур. В ряде случаев мы опознаем наличие синтагм, мы способны угадать морфологический строй языка, особенно если речь идет о каком-то европейском или индоевропейском языке.
Глубокая остановка внутреннего диалога превращает любую речь (даже родную) в поток полностью разрушенных структур. Язык исчезает — вместо него мы слышим своеобразный шум, абсолютно лишенный внутреннего порядка. В этом состоянии речь практически ничем не отличается от звука, который может издавать журчащий ручей или щебечущая птица.
Удержать психику в состоянии аудиальной ОВД обычно удается одну-две минуты. Но и двухминутная ОВД, настолько глубоко разрушающая семантические структуры, может привести к относительно длительному изменению режима восприятия.
3. Слияние звуковых событий на фоне уничтожения тональных границ и темпорального сворачивания последовательностей — это техника аудиодеконцентрации, которую описывает О.Г. Бахтияров[17]. Я использовал эту методику несколько иначе, но, познакомившись с ней, не могу не отметить очевидное сходство.
Поскольку я исходил из тех функций, который выполняет тональ, создавая описание мира с опорой на совокупность аудиальных впечатлений, моей главной целью при исполнении этого психотехнического приема было разрушение моделируемого при помощи слуха пространства и времени.
Таким образом, основной задачей при исполнении этого типа психотехники становится устранение длительности звукового события и его локальности. То, что в конечном итоге становится источником слуховых впечатлений, можно назвать безвременным и беспространственным «аморфным комком», состоящим из совокупности аудиальных сенсорных сигналов.
Из чего состоит этот «аморфный комок»?
Во-первых, разные звуковые события тональ отделяет друг от друга, приписывая каждому из них свое происхождение (либо известное наверняка, либо предполагаемое). Во-вторых, тональ автоматически располагает звуки в соответствии с их длительностью. В-третьих, тональ локализует источники различных звуков со всей возможной степенью определенности.
«Аморфный комок» аудиальных сенсорных сигналов возникает в результате того, что тональ перестает выполнять все вышеописанные функции. В этом состоянии мы имеем дело с так называемым «актуальным настоящим» — текущим периодом времени. Аудиальный материал, поступающий в психику субъекта, никак не обрабатывается и не классифицируется. Здесь нет ни громкого, ни тихого, ни близкого, ни далекого. Содержательный сигнал (речь и др.) ничем не отличается от шума, гудения или треска. Слуховые сигналы теряют все характеристики, имеющие значение для тоналя.
Все звуки, поступающие в мозг, приходят отовсюду и одновременно. Тихое сливается с громким, осмысленное с бессмысленным, и т. д.
Единственная задача практика в этой ситуации — придерживаться позиции максимально отрешенного созерцателя поступающего неразборчивого потока аудиальных сигналов. Слушая внешний мир таким образом, практик невольно «отодвигается» от него. Мы словно «делаем шаг назад», не желая вовлекаться в хаотическое изобилие слуховых впечатлений.
Слуховая остановка внутреннего диалога очень часто сопровождается заполнением пауз между звуками чем-то наподобие «неслышимого, но явственно переживаемого грохота (рева)».
2.2.3. Фокусировка на кинестетической и проприоцептивной сенсорике
Это — наиболее плодотворный психотехнический прием достижения остановки внутреннего диалога. И даже не столько по той причине, что ощущения тела (осязание, моторика, чувство внутренних органов, тканей и мышц) — это подлинное изобилие психической продукции. Для человека, занятого Трансформацией энергетического тела, в кинестетике и проприоцептике скрыто настоящее сокровище. Обращаясь к телесным ощущениям (от осязания до переживаний, связанных с восприятием множества внутренних органов), практик обращается к значительному массиву соматических сигналов. Все они объединены в неявные структуры, где расположены многочисленные источники Энергии, которые мы, как правило, не воспринимаем или воспринимаем весьма и весьма смутно.
И даже не это самое интересное в нашем случае!
Непосредственное отношение к кинестетике имеет так называемая псевдокинестетика. То же можно сказать о массиве проприоцептивных (внутренних) сигналов. Что академическая наука называет псевдокинестетикой? Именно то множество неясных ощущений, которые исходят не от самого тела, а от якобы «несуществующих» энергетических полей, окружающих тело.
Существуют столь же неясные, «сомнительные» ощущения, которые поступают изнутри организма, а потому должны были бы относиться к проприоцептивным. Но и здесь положение туманное. К примеру, каждый здоровый человек при желании может сосредоточиться на позвоночнике — если не на всем, то на некотором его участке. Это ощущение, как вы понимаете, называется проприоцептивным, и не вызывает никаких восторгов. Обычное дело.
Однако некоторые чудаки (а именно — индийские йоги) имеют странную привычку концентрировать внимание на потоке энергии, поднимающейся по позвоночному столбу. И что интересно! После нескольких лет тренировки они явственно чувствуют пресловутый «поток энергии», движущийся по позвоночнику. Как относиться к подобным экспериментам? Если наука просто называет этот феномен «самовнушением», то мы не можем позволить себе столь однозначного подхода.
Вот почему кинестетика и проприоцептика для меня — самые интересные области. Здесь мы имеем дело с самым загадочным объектом из тех, что регулярно доступны вниманию — с энергетическими полями и потоками, с энергетическим метаболизмом и прочими малопонятными явлениями телесной жизни.
