Ознакомительная версия.
Немного подумав, я ответил: «Я перестал контролировать всё происходящее. Я позволил себе плыть по течению. Всё, что я делаю, – это очищаюсь, стираю воспоминания и стремлюсь попасть в нулевое состояние».
Он похлопал меня по плечу и улыбнулся одобрительно.
Мы пошли к моей машине, но через несколько шагов доктор остановился и пристально посмотрел на меня.
«Ты идёшь упругой походкой, – почти восхищённо сказал он. – Ты практически прыгаешь».
«Ну да, я действительно очень рад нашей встрече», – ответил я.
Мы отправились ужинать, и я рассказал доктору о своём разочаровании: по сравнению с написанной мной книгой советов П. Т. Барнума «There's а Customer Born Every Minute», другая моя книга продавалась хуже.
«Джозеф, ты должен любить её».
Я хотел, чтобы моя книга продавалась, поэтому не понимал, о какой любви идёт речь.
«Джозеф, если бы у тебя было трое детей, и один из них отставал в школе, ты сказал бы ему, что разочаровался в нём?»
«Нет», – ответил я. И внезапно меня озарило. Моя книга – это мой ребёнок, и я не должен говорить, что он чем-то хуже других моих детей. Я почувствовал это так остро, что практически расплакался в ресторане.
«Ты понял, Джозеф, – сказал доктор Хью Лин. – Ты должен любить всех своих детей».
Я испытал огромное сожаление, что отвернулся от своего «ребёнка» за то, что он отставал в школе жизни. В уме я начал повторять слова, обращаясь к Богу: «Я люблю тебя», «Мне очень жаль», «Пожалуйста, прости меня» и «Благодарю тебя», сохраняя чувство к моей книге в своём сердце. Позже, когда я пришёл домой и увидел свою книгу, я прижал её к своей груди, обнял её, выражая свою любовь и прося прощение за то, что не ценил её просто за её существование.
Позже, когда я отвозил доктора Хью Лина в мой дом в Уимберли, штат Техас, он сказал, что видит внутри меня эльфа.
«Кого?»
«Эльфа», – ответил он.
Я привык, что доктор видит вещи, которых не вижу я. Он не называл это физической возможностью, – скорее, это напоминало раскрытие скрытого в каждый момент времени.
«У эльфа большие глаза и большие уши. Он хочет оставаться внутри и не показываться на публике».
«Это та часть меня, которая хочет оставаться дома и работать за компьютером, а не общаться с другими людьми».
«Есть и другая твоя часть, которой нравится свет рампы».
«Две трети меня хотели принять участие в шоу Ларри Кинга и Опры Уинфри, – подтвердил я, – но последняя часть хотела остаться в тиши дома».
«Твой эльф заботится о твоем здравомыслии», – объяснил доктор Хью Лин. – Люди, которые во что бы то ни стало хотят стать знаменитостью, становятся одержимыми. Люди, которые хотят уединиться в пещере, прячут свой свет за камни. Тебе удаётся сохранять баланс».
Вечером того же дня я рассказал моей любимой Нериссе о своем эльфе.
«А что будет, если эта часть тебя захочет выйти на сцену?», – спросила она.
«Я не знаю».
Помолчав, она сказала: «Думаю, его зовут Спрайт [2]».
«Спрайт?»
«Да, Спрайт. Мне кажется, это имя подходит».
Я рассмеялся и вынужден был согласиться. На следующий день, когда я рассказал доктору Хью Лину, что Нерисса назвала мою внутреннюю часть Спрайт, он громко рассмеялся. Это имя ему понравилось.
«Спрайт похож на свет», – продекламировал он.
Через день после того, как я оставил доктора Хью Лина в своем доме в Техасе, я поехал на встречу с ним. Он сидел за столом вместе с двумя мексиканскими женщинами, которые, казалось, ловили каждое его слово. Он подозвал меня ближе. Я сделал себе кофе и хотел сесть в кресло позади доктора.
Он остановил меня и попросил сесть на стул рядом с собой, напротив женщин.
«Расскажи этим женщинам, чем ты занимаешься», – сказал он.
Я рассказал о моих книгах, о моём появлении в кино и о том, как пытаюсь помочь людям найти их счастье.
«Расскажи им, как ты справляешься с проблемами».
«Раньше я пытался решать проблемы, касались ли они меня или кого-то ещё. Теперь я позволяю им оставаться нерешенными, но очищаю воспоминания, которые вызывают эти проблемы. Когда я это делаю, проблемы решаются, а я становлюсь счастливым, потому что проблемы решены».
«Джозеф, ты можешь привести пример?»
«Моя сестра разочаровывает меня, – признался я. – Она живёт на пособие, её дом ограбили, документы украли, и ещё много других неприятностей. Она несчастна и огорчает меня этим. Я пытался помочь, отправляя ей деньги, книги, кинофильмы и даже DVD-плеер, чтобы она могла смотреть фильмы. Однако она не предприняла никаких усилий для того, чтобы измениться. Но теперь я и не пытаюсь изменить её».
«Что же вы делаете?» – спросила одна из женщин.
«Я работаю над собой, – объяснил я. – Теперь я понимаю, что жизнь, которую она ведёт, – не только результат её действий. Это также память или выполняемая программа, а она попала в ловушку этой программы. Так, как будто она подхватила вирус. В этом нет её вины. И поскольку я чувствую это, поскольку я чувствую её боль, значит, это наша общая программа. Я должен очищаться. Когда я очищусь, эта программа также оставит и её.
«Что вы делаете для очищения?»
«Я просто повторяю: «Я люблю тебя», «Мне очень жаль, «Пожалуйста, прости меня» и «Благодарю тебя».
Доктор Хью Лин пояснил, что в простой фразе «Я люблю тебя» есть три элемента, с помощью которых можно преобразовать всё что угодно. Он сказал, что это благодарность, уважение и преобразование. Я продолжил свое объяснение.
«Фразы, которые я произношу, напоминают мне магическое заклинание, которое открывает двери Вселенной. Когда я декламирую эти фразы как стихи, я открываю самого себя для Бога, чтобы он мог очистить меня и стереть все программы, которые мешают мне жить».
Доктор Хью Лин сказал, что ему нравится моё описание метода очищения Хо’опонопоно.
«Сравнение с вирусом очень точное, – сказал он. – Это программа, которая правит миром, и мы попали под её воздействие. Если кто-то попал в программу, и вы заметили это, значит, и вы попали в программу. Идея в том, чтобы принять на себя полную ответственность. Когда вы очищаете себя, вы очищаете программу для всех». Он остановился и добавил: «Но существует масса разных программ. Они как сорняки вокруг нуля. Чтобы получить неограниченные возможности, нужно очищаться больше, чем вы можете себе вообразить».
Казалось, что женщины поняли, и это меня удивило. Мы говорили о концепциях, которые изменяли образ мыслей, и женщины их легко воспринимали. Я не мог этого понять, но предположил, что они попали в резонанс с тоном доктора Хью Лина, как резонирует камертон.
Ранним холодным утром мы с доктором Хью Лином отправились на прогулку. Мы прош ли около километра по пыльной гравийной дороге. По дороге мы видели оленя. В одном месте на нас начала лаять стая собак, но мы продолжили идти и разговаривать. Внезапно доктор Хью Лин кивнул головой в сторону собак, как будто благословляя их, и сказал: «Мы любим вас».
Собаки перестали лаять.
«Каждый из нас хочет быть любимым, – сказал он. – Ты, я и даже собаки».
Одна маленькая собачка за спинами других тихонько тявкнула. Я представил, что она хотела нам сказать: «Это по-нашему!» или «Благодарю вас». Или даже: «Я тоже люблю тебя».
Наши разговоры с доктором всегда были очень интересны. Однажды доктор Хью Лин потряс меня фразой, что в нашей жизни есть только один выбор: очищаться или не очищаться.
«Ты можешь действовать или по памяти, или по вдохновению, – объяснил он. – Вот и всё».
Я ответил: «Я всегда говорил людям, что они могут действовать по вдохновению или нет. В этом и есть свобода воли. Бог посылает сообщение, а вы можете действовать или не действовать. Если вы действуете, всё будет хорошо. Если нет – у вас могут возникнуть проблемы».
«Выбор в том, чтобы очищаться или не очищаться, – сказал Хью Лин. – Если вы чисты, то приходит вдохновение, и вы действуете. Вы не думаете об этом. Если вы думаете об этом, то сравниваете вдохновение с чем-то ещё, а то, с чем вы сравниваете, и есть память. Очистите память, и у вас не будет выбора. У вас останется только вдохновение, и вы будете действовать без размышлений».
Ух ты! Эта мысль потрясла меня. Я даже почувствовал себя плохо от того, что писал и утверждал, что выбор – это свобода воли. Сейчас я научился, что свобода воли означает, что вы застряли в памяти. Когда вы окажетесь в нулевом состоянии, где нет ограничений, вы не будете делать ничего, кроме того, что вы должны делать.
«Как будто мы все – музыканты одной великой симфонии, – объяснил доктор Хью Лин. – У каждого из нас свой инструмент. И у меня тоже. У твоих читателей – их инструменты. И ни одного одинакового. Чтобы сыграть концерт так, чтобы он всем понравился, каждый должен сыграть свою, а не чью-то другую партию. У нас возникают проблемы, когда мы отказываемся от своего инструмента или начинаем завидовать инструментам других людей. Это – память».
Ознакомительная версия.
